Белые клавиши

«Хорошо ещё, Надины лилии любимые и синенькие «туфельки» не начали распускаться. Вот слёз бы было! Хотя, – подумала вдруг Ольга, – Надежде сейчас не…до «туфелек-башмачков», она вся в любви! И это так здорово!» Она ещё раз посмотрела на старый дом, как бы прощаясь с ним. Дом казался каким-то одиноким и обиженным.

Семье дали квартиру в отнюдь недалёком месте. Разумеется, все хотели, чтобы новая квартира не была в отдалённом районе. Так и получилось. Это был район между новым Комсомольским проспектом и Новодевичьим монастырем. Район был знаменит тем, что совсем недавно, в 1956 году, там был открыт огромный спортивный стадион Лужники. Место было пока мало освоенным, кругом находилось много пустырей, заброшенных и нечищеных. Вот на этих местах, перед Фрунзенским валом и построили ряд пятиэтажных домов.

Но самым приятным сюрпризом было то, что в июле должна была открыться станция метро «Спортивная», которая находилась недалеко от нового дома Майских. Дома были с выносными балконами и стояли параллельными рядами. В соседнем доме дали квартиру их прежней соседке Вареньке с мужем Егором.

Важным для Ольги и Нади было и то, что, выйдя на балкон, можно было любоваться сверкающими шпилями Новодевичьего монастыря. Древний, величественный собор поражал архитектурой и золотыми куполами.

Наконец наступил день переезда. Ехали на грузовике, нагруженном кое-какой мебелью (взяли не всю, очень старую выбросили), вещами, люстрой и всякой домашней утварью.

Рядом с шофёром уместились Иван и худенькая Ольга. В кузове сидел Олег и с важным видом придерживал, чтобы не упал, мамин любимый фикус. Остальные поехали на метро.

Надежда и Олег категорически заявили, что ничего старого, отжившего они не потащат в их новую квартиру. Особенно остро разгорелся спор насчёт фикуса. В этот год его как раз объявили «признаком мещанства и олицетворением всех пережитков старого» – так писали о бедном цветке во всех газетах. Ольга очень расстраивалась по этому поводу и всё-таки смогла отстоять фикус и не разрешила выбросить его на помойку. Надя, скрепя сердце, согласилась, но только на первое время.

Дорога к новому дому показалась долгой. Ехали по Садовому кольцу. Ольга с интересом смотрела вокруг.

«Какая красивая Москва! Сколько зелени посажено вокруг! Какое счастье, что мы будем теперь жить в отдельной квартире!» – думала Ольга, держа за руку любимого мужа.

«Как обживём все чуть, обязательно пригласим погостить Люсю с Алексеем и Степана. Покажем им все достопримечательности города, познакомим с Володей», – блаженно улыбалась Ольга. Как раз летом должен состояться Всемирный фестиваль молодёжи и студентов.

Это было главное событие года. Власти к нему долго готовились. Такого энтузиазма прежде редко кто видел. Москву уже начали украшать эмблемами фестиваля – цветками ромашки с разноцветными лепестками. Машина резко затормозила, и Ольга подскочила на сидении. Приехали.

Скоро подоспели Надя с Володей, они шли в обнимку. В руках Нади был маленький букетик любимых ландышей. Согнутые вниз белые головки цветов были сама нежность, чистота и олицетворение новизны и надежды на лучшее. Ольге Володя галантно подарил букет первой сирени.

Все увидели свой новый дом. Поднявшись на пятый этаж, они вошли в квартиру, которая оказалась на первый взгляд очень большой и уютной. Только кухня показалась маленькой, тесноватой для их большой семьи. Но она была своя, собственная! В ней пахло ещё свежей краской от покрашенных в голубой цвет стен и запахом резины от линолеума на полу. Кухня имела выход на балкон, из которого открывался вид на большой пустырь перед домом, где была построена площадка для футбола и мальчишки с визгом гурьбой носились за мячом. Их детские громкие голоса совсем не раздражали новосёлов, только вызывали радость, умиление и, как ни странно, чувство покоя.

Ольга с радостью смотрела на открывающийся перед ней Новодевичий монастырь, вдали за Лужниками маячили Ленинские горы. Вид на золотые купола и чистое небо вызывали в Ольге какое-то особое чувство. Что-то новое, неведомое и прекрасное поселилось у неё в душе. Посовещавшись, все решили отметить это событие походом в кино. Все хотели посмотреть непременно «Большой вальс» с Милицей Корьюс, который, кстати, все уже раньше видели.

Целое лето в Москве царило веселье, новая, неведомая ранее музыка доносилась из всех радиоприемников. До этого никто не видел ничего подобного! Очень многое – мода, джаз, близкое общение с иностранцами ворвалось в советскую жизнь именно во время и после московского фестиваля. Приехало много гостей. Среди них был американский пианист Ван Клиберн, певец из Франции Ив Монтан, чернокожий американский певец Поль Робсон и другие. Всеми чётко осознавалась необычность всего происходящего.

Был первый невоенный салют в Москве, люди на фестивале сдружились. После перенесённой войны, трудных послевоенных лет людям так нужна была дружба!

Сразу же появился новый танец рок-н-ролл, новомодные джазовые композиции. Под их музыку танцевали так называемые «стиляги», одетые очень странно: на ногах ботинки на толстенной каучуковой подошве, прозванной «манной кашей», яркие брюки и блузки, причёски с начесанными чубами, как кок, вверх волосами у мужчин.

Женщины, накрашенные ярчайшей помадой, в широких, как раскрывшийся цветок, юбках, разноцветных, как палитра художника, шейных платочках выделывали ногами неведомые прежде «па». Чтобы юбка была очень пышной, шили специальные нижние юбки, сильно накрахмаленные, с кружевом внизу. Необычность происходящего долго струилась в воздухе!

Приехали в это лето, лето фестиваля, и Люся с Алексеем. Несмотря на то, что квартира была ещё совсем необустроенна, голая, и им пришлось спать на полу, на матрасах, это их не смущало, они привыкли к более тяжелым условиям. Их целыми днями не было в доме, они гуляли по праздничной Москве, побывали в театрах и на концертах. Приглашали и Степана. Мужчины изредка переписывались. Из писем Иван знал, что у Стёпы все нормально, с жильем всё хорошо, квартиру дали хорошую. Работает он много. Приехать летом у Степана никак не получалось. Но как только он узнал, что у Надюхи в конце августа состоится свадьба, сразу же дал согласие прибыть непременно. Молодые решили устроить свадьбу сразу же, как разъедутся гости фестиваля из Москвы.

Весь август Иван занимался обустройством квартиры, а мать с дочкой готовились к свадьбе. Надо было найти хорошую портниху, выбрать, купить материал для свадебного платья, достать где-то хорошие белые туфли на каблуке. Да что там говорить! Дел было невпроворот.

Не найдя хорошей портнихи, Ольга решила сшить сама платье для дочери. Фасон был выбран давно. Перед женщинами стоял образец красоты – несравненная Одри Хепбёрн.

Да что там говорить! На экраны столицы вышли потрясающие фильмы: «Карнавальная ночь», «Отчий дом», «Девушка без адреса» и другие. Содрать фасоны для платьев было легче лёгкого!

Талия платья было чуть завышена, и под ней был завязан на пришитой красной ленте, вокруг тела, под грудью элегантный бантик со спускающимися ленточками, юбка плавно расширялась книзу и у колен была пышной. Трапеция в крое юбки платьев была на пике моды. Сзади на спине шла застёжка на крючках, которая туго затягивала спину Надежды.

Ольга долго примеряла свою работу на Надю, крутила её, вертела перед зеркалом.

– Мама, я еле дышу, очень туго затянула меня! – кричала Надежда.

– Ничего, потерпишь! Видела, какая худенькая Гурченко в фильме? – успокаивала Ольга. – Её, наверно, туго затянули в корсет. И тебя стоит. Будешь настоящая красотка, не хуже Одри!

– Не надо никакого корсета! – визжала Надя. Я и так худая! Я Володе такая нравлюсь!

– Глупенькая, Володя – художник! У него тонкий вкус, невеста у него должна быть утончённая, необычная, – продолжала спорить с Надей мать.

– Ну ладно, все-таки ослабь немного, расставь крючки чуть пошире. А то я не могу и слова произнести.

Обе весело смеялись. И Ольга, и Надя очень любили такие моменты единения матери и дочери.

– Ещё надо купить непременно белые короткие перчатки, – не успокаивалась Ольга. – На последних фото Хепберн в белых перчатках!

– Мама, ну я же не Одри Хепберн! – весело вторила Надежда.

Разумеется, перчатки все же купили. Мать успокоилась. Все были довольны. Вечерами Володя и Надя бегали в кино, сколько фильмов надо успеть посмотреть до свадьбы и до выхода на работу: «Разные судьбы», «Неподдающиеся», «Верные друзья», «Укротительница тигров» – столько всего нового, хорошего!

В эти последние дни лета Надя много раз выезжала с женихом на пленэры в Подмосковье. Это было чудесно! Володя стоял по колено в траве и рисовал с натуры пейзажи: Москва-реку, церквушки на пригорках, деревенские домики, заросшие красной рябиной.

Иногда Володя с Надей ездили в место, где желтели скошенные поля со сложенными снопами. Володя писал их с упоением. В перерывах вдруг кричал:

– Не двигайся! Замри! Сиди так! Профиль чуть левее.

Надежда послушно сидела на солнце и позировала жениху, пока он делал набросок. Как оказывается, приятно чувствовать себя моделью! Картины нужны были Володе к осени, чтобы предоставить худкомиссии на предмет поступления в Союз художников города Москвы. Если примут, это будет внушительный шаг в искусстве для молодого художника.

Свадьба была студенческая. Отмечали в столовой общежития института. Занятия ещё не начались, но столовая уже работала. Ребята украсили зал разноцветными гирляндами и множеством воздушных шариков. Народу приглашено было очень много. Практически весь курс Володиного и Надиного факультетов, не говоря о студентах из студенческого театра. Тамадой был, естественно, Илья. Через полгода была назначена и свадьба Ильи с Машей.

Разумеется, отдельно, уже дома, отметили события с приехавшими на торжество Люсей, Алексеем, Степаном. Все наперебой спрашивали Стёпу: «Когда же ты женишься? Уже давно пора!» Степан отшучивался, отнекивался. Но некоторые изредка замечали его внимательно любующиеся взгляды на Ольгу.

Чувствуя, что жизнь налаживается, радуясь новой квартире, счастью дочери, тому, что Олег поступил в престижный вуз, Ивану вдруг взбрело в голову поехать куда-нибудь подзаработать. Квартира была практически не обставлена, весь старый хлам они выбросили. Никаких ковров на полу у них сроду не было. В старом доме пол был деревянный и достаточно тёплый. А здесь все покрыто линолеумом. Хорошо бы покрыть паласами, которые начали появляться в магазинах. Дети поженились. Надо иметь какие-никакие деньги про запас.

В глубине души Иван хранил тайну: хорошо бы начать подкапливать деньги на его заветную мечту – машину «Запорожец»! Он так мечтал всегда водить машину! Но на это нужны деньги! Вот и мечтал Ваня, лёжа ночами, долго не засыпая, как он сядет за руль и поведёт всю семью за город за грибами!

Но пока он боялся признаться Ольге в этом. Ведь наверняка начнёт кричать: «У тебя плохое здоровье, уже не мальчик и т. д.». Ну так оно и вышло! Услышав такое, Ольга побледнела, потом покраснела, вся сгорбилась как-то и тихо произнесла:

– Иван, ты что? Что с тобой? Какие паласы? Какая машина? 100 лет жили без всего этого и ещё проживём!

Закончила она свою речь почти с истерикой в голосе:

– Ты представляешь, что придётся куда-то далеко ехать? А как с работой? Кто меня отпустит посреди года? У меня учебный процесс! Да и у тебя тоже… Я категорически против, – подытожила Ольга и замолчала.

Иван пока решил на время закрыть эту тему. Надо самому все хорошенько обдумать, найти хорошее место, куда ехать, где бы платили побольше и чтоб поездка не была долгой, «Оля права, учебный процесс нарушать нельзя», – заключил про себя Ваня.

Но ночами мысли предательски лезли в голову: «Ольге, конечно, ни к чему ехать. Ей нельзя бросать школу». Он стал планировать, как и куда поехать одному. В результате решил написать Степану, посоветоваться с ним, куда ему лучше податься. Желательно найти место, где погода была бы не сильно холодная, да и не жаркая тоже.

Вскоре пришел ответ от Стёпы. Он советовал другу ехать на Сахалин. Там, как ему рассказывали, морской климат, рабочих по рыболовному делу на рыболовных верфях берут охотно, на любой срок, образование не играет роли. Но надо желательно сесть, вместе всё обдумать, поговорить, найти связи, наводки. Ехать, конечно, надо одному. Жить там особо негде, в плохое ветхое жильё для рабочих Ивану нечего тащить Ольгу. И так она намучилась с маленькими детьми и матерью в эвакуации.

На дворе стоял конец сентября. Несмотря на то, что Стёпа месяц назад был у Майских на свадьбе Нади, он не раздумывая приехал к друзьям опять. Майские встречали его на Ленинградском вокзале. Для этого они по прямой ветке, что было очень удобно, доехали от станции «Спортивная» до «Комсомольской». Каждый раз, бывая на этой станции, Ольга поражалась её величию, архитектурному стилю и красоте.

Как Россия после 1812 г., так и СССР после победы во Второй мировой войне нуждался в визуальном стилистическом подтверждении своего могущества и величия. Воплощением имперских интересов стал так называемый «сталинский ампир», монументальный и помпезный. Он также восходил к античным образцам. Образцом сталинского ампира стали вестибюли многих московских станций метро.