Сломанная тень

– Он хороший доктор?

– Один из лучших! Лейб-медик, принимал роды у императрицы. Да и постарше меня. Уверен, его кандидатура князя устроит!

– Что ж, спасибо за совет. Попробую им воспользоваться. До встречи, Илья Андреевич!

Тоннер наклонился к ее ручке.

– И еще одна просьба! – прошептала Юлия. – Не могли бы вы тотчас переговорить с Полиной? Она тоже нуждается в вашей помощи!

– Конечно!

– Полина не хочет, чтобы о вашем разговоре знали. Поднимитесь в комнату вашего друга – его, кажется, зовут Денисом…

– Да.

– Она вас там ожидает.

Денис только-только успел переодеться, как в его комнату вошла Полина. Села в кресло и загадочно улыбнулась:

– Не помешала, Денис Кондратович?

Что такое? Почему он слова не может вымолвить? Настал самый важный момент его жизни, а губы склеились, зубы сжались, язык онемел. Только кивнуть удалось.

– Я пришла извиниться за маменьку! Вчера она вела себя дурно! Вы не сердитесь?

Господи, прости! Неужели он говорить разучился? Хорошо, хоть голова слушается. На сей раз Денис ею помотал.

– Ну и отлично! А на меня? На меня не сердитесь? Вы по-прежнему мне друг?

Тут Денис окончательно растерялся. Говорить он не может, а вопросов задано два. Если головой помотать, получится, что не друг, а если кивнуть, вдруг подумает, что сержусь? Впрочем, Полина ответа ждать не стала:

– Денис! Мне надо переговорить с господином Тоннером! Но так, чтобы никто не знал. Понимаете?

– Да! – от неожиданности Угаров обрел дар речи.

– Вы не могли бы на полчаса уступить нам с доктором вашу комнату?

Словно заучивший единственное слово попугай, Денис повторил:

– Да!

– Спасибо! Я знала, на вас можно положиться!

– Да!

– Что ж вы стоите? Идите, идите…

С ногами тоже что-то произошло. Они перестали слушаться, как только вошла Полина. На негнущихся конечностях Денис медленно двинулся к выходу.

– Спасибо! Вы очень милый! – Налединская порывисто подскочила и чмокнула юношу в щечку. Ей было неловко выгонять гостя из комнаты, но визит доктора в ее собственную вряд ли остался бы незамеченным.

От нежного прикосновения Угаров дернулся, как дохлая жаба от электрического разряда (сей опыт Тоннер недавно показывал).

Тоннер, Тоннер! Кто бы мог подумать? Не помня себя, Денис поклонился и выскочил из комнаты. Боже мой! Оказывается, Тоннер с Полиной любят друг друга и тайно встречаются! Как несправедлива жизнь! Два друга пылают страстью к одной женщине! Неудивительно! Она волшебная! Но, увы! Он, Денис Угаров, в любовном треугольнике лишний. В прямом и переносном смысле его попросили удалиться!

Пойти в гостиную? Нет! Видеть людей, поддерживать беседу Денис не мог. Пожаловаться Сашке? Тот сидел у постели Баумгартена в комнате Володи. Ни один, ни другой Дениса не жаловали. Проклятые асты!

Юноша направился в мастерскую. Для штудий им с Тучиным выделили специальную комнату с огромным окном-эркером. Свечи зажигать не стал, захотелось темноты и одиночества. По правде сказать, сюда Денис заглядывал редко – итальянская стажировка развеяла юношескую мечту стать живописцем. Многие бойко сочиняют, но не все литераторы. Многие неплохо рисуют, но далеко не все художники. Вот Александр Тучин – художник, причем с большой буквы. Поменьше бы блудил, уже бы прославился! Замыслов-то у него много, а временем разбрасывается – рисует впопыхах, урывками. А Дениса хоть привяжи к мольберту, за всю жизнь ничего путного не напишет.

Угаров прошмыгнул за штору в эркер. Фонарщик уже обошел Фонтанку, и в воде покачивались огоньки. В доме напротив барин таскал за волосы нерадивого слугу. Тот оправдывался, а потом, тыча пальцем в окно, что-то показывал хозяину. Денис заинтересовался и, привстав на цыпочки, приник к стеклу. Что привлекло их? На мостовой Тоннер, никуда не торопясь, беседовал с Дашкиной. Но его же Полина ждет! Зачем тратит драгоценные минуты на лобзание ручек, вежливо-ненужные слова. Денис на его месте рванул бы, не попрощавшись! Ведь там Полина! Как сладок был ее поцелуй!

И что она нашла в Тоннере? Невысок – Денис аж на полторы головы выше, немолод. Грузен, приземист… Умен! Вот что ее привлекло! Полина – не кухарка и не трактирщица. Великосветская львица! Политикой интересуется! Философией! Историей! Литературой! Давеча спросила, каких поэтов люблю? Я отмолчался. А по-честному, никаких! И вообще рифмовать глупо! Люди сим занятием недостаток ума прикрывают! «Черная буря заслонила небо» – экая банальность, а «буря мглою небо кроет» чем лучше? Мысль та же, только упакована красиво! А Полине почему-то нравится…

Учиться, что ли, пойти?

Наконец-то! Наговорился Тоннер! Налюбезничался! Ишь, заспешил! Вспомнил, что Полина ожидает! Небось к пациентам не опаздывает!

Мелькнул слабая надежда. А вдруг Полина – его пациентка?

Луч света в темной комнате… Дверь открылась! Кто-то со свечой вошел! Может, Александр вздумал кому-то картины показать? Точно, он! Его голос:

– Здесь нам никто не помешает!

– Срам бы на холсте прикрыл, смотреть противно! – Денис узнал голос Владимира Лаевского.

– Никак Дашкина? Браво, браво, Александр! Удалась! – А это Баумгартен!

– Не удалась, а отдалась! – хихикнул Тучин.

– Не вижу ничего смешного! – в голосе Лаевского звучало раздражение.

– Володя! Ну, хватит ревновать! Это всего лишь женщина! Ты и сам рано или поздно женишься! Для приличия! Мне что, из-за этого рвать на себе волосы?

– Ты не любишь меня! – в голосе Лаевского слышалась неподдельная боль.

– Друзья! Не ссорьтесь! – попробовал примирить кузенов Баумгартен. – Я тоже ревновал. Но теперь, когда Якова не стало…

Баумгартен всхлипнул.

– Ты хотел что-то рассказать! – напомнил пристыженный Лаевский.

– Уверен, что здесь не подслушают?

– Уверен! Соседние комнаты для гостей, сейчас там никто не живет.

Первоначально друзья намеревались побеседовать в комнате Владимира, где после операции уложили Баумгартена. Но из кабинета Андрея Артемьевича через тонкие перегородки доносились монотонная диктовка и скрип пера.

Денис хотел было покинуть укрытие, но любопытство удержало.