Вперёд, плаксы!

Я высосал последние капли сока.

– На фиг ты влез?

Вася улыбнулся шире.

– Ты ж не любишь демонстрировать свою крутость. Без понтов.

Я покосился на его оживленную физиономию.

– Тогда зачем ты намекал, что я их гоп-компанию по стенке размажу?

Он отмахнулся.

– Базар – он базар и есть. К делу не пришьешь.

– Умный. – Я постучал по стеклу своих часов. – Где хваленая бандитская пунктуальность? Где пацан, который хотел со мной встретиться? Щас предъяву тебе делать буду.

Вася помрачнел.

– Слышь, Француз…Глеб Михайлович, облом получился. Мы должны были с ним встретиться и к часу сюда подрулить. Ну вот, блин, ждали его, ждали… Только что позвонил мне на мобилу: «Не могу сегодня, – говорит, – проблемы возникли. Перенеси встречу.» – «На когда?» – спрашиваю. – «Перезвоню», – говорит. И отрубился, сучок. Извини, Глеб Михайлович.

Если б у меня были усы, я бы их подергал.

– Интересный компот, – сказал я.

Решив, что я очень расстроился, Вася повторил:

– Извини. Скажи, что сделать. Сделаю.

Я посмотрел на него в упор.

– За базар отвечаешь?

– Ну.

– Сделай вот что. Говори нормальным русским языком, без ублюдочной вашей терминологии. Напрягись, у тебя получится.

Василий зыркнул на своих бугаев, балакающих у двери. Затем взглянул на меня, прищурив глаз.

– А сам?

У меня зачесалось в носу.

– Я тоже не буду.

– Без понтов?

– Ну.

Он рассмеялся.

– Попробую. – Вася встал со стула. – Значит, если этот сучо…этот малый позвонит, я тебя дерну…э-э…с тобой свяжусь.

Я кивнул.

– Заметано.

Он посмотрел на мой бокал с тающими осколками льда.

– Идешь или как?

– Посижу еще. О жизни подумаю.

Вася выдал мне улыбку на десерт и в сопровождении соратников удалился. А я, поскольку торопиться было некуда, подошел к барной стойке.

– Повтори то же самое.

Наливая сок в бокал со льдом, бармен вздохнул.

– Обошлось, слава Богу. Вовремя ваши знакомые подоспели.

– Да, повезло. – Расплатившись, я взял сок.

Пока я шел к столику, бармен врубил кассетник, и динамики изрыгнули струю мутной попсы. В досаде я обернулся, и сообразительный Антон убавил громкость. Троица за пивом и чипсами под стенания приблатненной певицы что-то сердито обсуждала. Я сел за столик и потянул через соломинку апельсиновый сок. Можно было поразмышлять.

Некоторые сегодняшние эпизоды смутно меня тревожили. Печенкой я ощущал некоторые несоответствия, но не мог определить, в чем, конкретно, они заключаются. Во-первых, пьянчужка в подворотне. После драки с двойником он спросил, не было ли это тренировкой, а затем добавил…

Внезапно один из пивной троицы, полноватый суровый мужчина, повысил голос:

– Я сказал! – Он осанисто поднялся.

Девица шваркнула по столу кружкой.

– Это еще не закон!

– Увидим! – Поджав губы, мужчина вышел из бара.

Здоровяк, напоминающий студента, обронил:

– Приключений ищешь?

– Умолкни! – буркнула девица, и они тихо о чем-то заспорили.

Бог с ними, решил я, не будем отвлекаться. Пьянчужка из подворотни затем добавил: «Грамотно работаешь, мужик. Почти как я в армии». И что же меня здесь смущает? Что, черт возьми, в этой реплике особенного? Пока не соображу, но вопрос остается открытым. Это первое. Теперь второе. Двойник мой также меня беспокоит. Речь идет, разумеется, не о том, что при виде его я не пришел в восторг. Он сам и хмырь в полотняном костюме, и старая цыганка, которая требует «убей» и сразу гибнет под колесами… – весь этот «сюр» я выношу пока за скобки: как говорится, без пол-литра тут не разберешься. Беспокоит меня другое. Во внешности моего двойника имеется некоторая несообразность, которую при фотографической моей памяти уловить я все же не могу. Готов поклясться, он точная моя копия и одет в точности как я сегодня. Однако что-то в нем не так.

Девица меж тем вновь саданула кружкой по столу.

– Пошел на хрен, слюнтяй!