В любви то радостно, то больно

Лиза, пока муж хлопотал по хозяйству, читала книжки, уютно устроившись в кресле, и искоса поглядывала на часы. Уложить и ублажить мужа она никогда не забывала. Ритуал исполнения интимного ритуала занимал минут тридцать. Дальше – полная свобода.

Венька после любовного поединка засыпал мгновенно, а её ждали романтические приключения.

О Лизкиных похождениях знали все, в том числе друзья и дети, которых она ловко дурачила, покупая мелкими уступками, подарками, или умело пугала.

Венька старался обеспечить семью с постепенным повышением уровня жизни.

Материально они жили неплохо.

Кто бы знал, что любовь и счастье при видимом благополучии могут быть иллюзией, галлюцинацией. Лиза растворилась на просторах нескончаемого праздника жизни, не потрудившись забрать в новую жизнь даже личные вещи. Ей, как стрекозе из басни, под каждым листом и кустом предлагали весь ассортимент необходимых материальных ценностей, которые могли удовлетворить невзыскательные сиюминутные потребности в счастье.

Её Modus vivendi не предусматривал заботиться о завтрашнем дне. Жизнь, это то, что происходит здесь и сейчас, что дарит радость без видимых усилий. Стоит ли напрасно терять время на чепуху, если жизнь манит бесконечной чередой земных радостей?

Лиза наслаждалась каждым мгновением по максимуму, не отказывая себе в безудержном чувственном сладострастии. О её лихих и пикантных похождениях не сплетничали только ленивые до слухов счастливцы.

А Венька страдал, потому, что тень подвигов жены падала и на него, а ещё оттого, что любил эту женщину несмотря ни на что.

У него был совсем другой модус, иные представления об устройстве и ощущении мира, иной образ жизни и способ существования, который требовал, чтобы вместе с ним строительством судьбы занимался родной и близкий человек. Но Лиза не жила, а существовала, не вместе, а рядом, а тепло и нежность раздавала даром где-то на стороне.

Веньке как вода или воздух необходима была родная, любимая женщина.

Он не мог жить один и для себя, оттого страдал, если не к кому было прижаться всем телом, ощутить живое тепло, рассказать всё-всё; если не было того, кто поймёт и поддержит, для которого стоит напрягать мышцы и нервы.

Дети не в счёт – это святое, главное, это неразрывная генетическая связь, кровное родство. Женщина намного ближе физически и духовно. Только не Лиза.

Веньке необходимы были искренние нежные прикосновения, ощущение перетекающей из тела в тело энергии, красноречивые многозначительные взгляды, откровенные беседы, признания в любви, трогательная забота, даже претензии и скандалы, которые тоже мотивировали совершенствоваться.

Сначала он мечтал, что жена одумается, вернётся и жизнь наладиться, искал с ней встреч, пробовал беседовать, убеждать.

Лиза смотрела на него с презрением, говорила ужасные слова, старалась уколоть  как можно больнее необоснованными высказываниями о его мужской состоятельности.

Венька готов был идти на уступки, чтобы найти точку равновесия. Потеряв баланс и ориентиры, он чувствовал себя беспомощным и несчастным.

К нему приходили друзья, пробовали успокаивать. Подруги жены приносили вино, с готовностью преподносили себя в качестве утешительного приза. Не то! Не то, и не так!

Вокруг беспорядочно сновали мужчины и женщины, бестолково суетились, копошились, отыскивая в бытовой грязи ничего не значащих проблем философский камень, превращающий бытовой мусор в самородное золото.

Они чего-то упорно решали, к чему-то призрачному стремились: притворялись, изворачивались, хитрили, лгали, чтобы в курятнике человеческой жизни оказаться на жердочку выше.

Это была чужая, неинтересная, чуждая ему жизнь. Ему нужна была другая, та, в которой есть Лиза.

Венька закрывал глаза, погружался в воспоминания, в которых центральное место по-прежнему почему-то занимала жена, статус которой, несмотря на долгое отсутствие не изменился. Нужна была та, другая Лиза, из совсем непохожей, растворившейся в прошлом жизни, хотя старался забыть и её, и ту боль, которую эта женщина причинила ему и детям.

От той жизни остались лишь растущие и взрослеющие не по дням, а по часам плоды обоюдной любви, больше ничего. А его несло потоком событий куда-то не в ту в сторону, смывало в сточную канаву на обочине плодородной долины настоящей жизни.

Связать свою судьбу с подругами жены он не мог: те были немым укором, напоминанием о былом, насмешкой над уничтоженными чувствами. Все они были замужем. Веньку вдруг удивило это странное обстоятельство: замужние женщины запросто, ничтоже сумняшеся, нисколько не смущаясь, предлагали себя в виде эротического сочувствия, как наивные девочки, не ведающие, что творят.

Соблазнить его запретным лакомством было сложно, но не думать о женщинах в эротическом контексте избалованный продолжительным супружеством Венька не мог. Он ярко представил себе, что соглашается, как ласкает, прикасается. С Ириной или Светкой, например, он мог мысленно флиртовать сколько угодно. Представить, как целует, нежно ласкает, раздевает донага, чувственно прижимается к их оголённой коже, как и детали самого дерзкого интимного слияния, совсем не сложно для мужчины, который много лет назад усвоил правила эротических забав.

Волнующие кровь фантазии не имели границ, непристойности возбуждали и стимулировали желание. Воображаемая Светка громко стонала, чувственно изгибалась, истекала липкими соками, источала аромат неземной страсти, шептала ласковые слова, искусно ласкала пульсирующее от избытка энергии желание.

А что? Он ещё молодой, тридцать шесть лет для мужика не возраст. Потенция и желание дай бог каждому.

– Причём здесь моё желание, – думал, очнувшись от похотливого наваждения Венька, – я это я, тем более в грёзах, а как же Светка! Она что, если соглашусь принять в дар её темперамент и тело – отряхнётся и пойдёт без зазрения совести ублажать своего Пашку. Этот олень, как недавно я, даже знать не будет, что мы с ним уже практически родственники, что я нагло пасся на тех же лугах.

– Бред, грязь! Нет, не моя эта тема. В любом городе тысячи женщин живут без мужчин. Тысячи. Они ищут меня, я – их. Ау! Где вы, прекрасные одинокие валькирии, которым не повезло в любви!

Не может быть, чтобы на огромной Земле не было для него подходящей пары. Посмотрите вокруг, оглянитесь: все желающие создают романтические союзы, покупают квартиры, строят дома, справляют свадьбы, рожают детей, обустраивают быт. Все без исключений. Кто хочет и кто может.

Перечеркнуть прошлое к чёртовой матери и плыть. На моторе, на вёслах, пешком – без разницы, лишь бы вперёд, в светлое будущее, где есть обетованные берега, где ждут и возможно полюбят. Мысли материальны. Стакан воды и одинокая старость – участь тех, кому ничего не нужно.

Двое детей, это не приговор, а козырь, как два туза в рукаве. Венька знает, чего хочет от жизни, от супружества, от любви, от совместного быта.

Ему нужна женщина навсегда: родная и близкая до степени смешения, как разноцветные жидкости в одном прозрачном стакане. С ней Венька хочет засыпать, с ней просыпаться: сегодня, завтра, всегда. Женщина, с которой даже через много десятков лет, когда доживёт до маразма и болезней можно не бояться будущего.

Не верит Венька, что всех порядочных баб как горячие пирожки давно разобрали. Быть такого не может. Действовать нужно, искать. Что толку от пустых страданий? Вот только где искать: в интернете, на улице, в парке, в театре, на выставке картин, где? Где скрываются, где обитают целомудренные душой и телом Артемиды, Афины и Гестии, Modus vivendi которых не похож на коктейль или винегрет из вульгарных страстей. Где женщины, лишённые отвратительных желаний, порочных и безнравственных привычек, безпринципной похоти, зависти и лжи?

Сайты знакомств, коучи и тренинги отпали сами собой. Стоило только окунуться в эту сомнительную среду, в которой как рыбы в воде плавали лишь охотники мимолётных утех без тормозов и обязательств и их потенциальные жертвы обоего пола. Учить и переучивать Веньку – необходимости нет. Он созрел для жизни, для настоящих отношений, для трудного счастья, которое можно не в лотерею выиграть, а заслужить личным участием.

Лиза! Лиза это отдельная тема. Он всегда чувствовал в этой женщине изъян, червоточинку, но она мать, хоть и с маленькой буквы. У них общие дети, несущие в своих генах смешанную информацию, полученную от её и его предков. Разорвать родственную связь, слишком прочную, чтобы применять для этого грубую силу, не хватало духа.

Лиза с первого дня играла Венькой, как кошка мышкой. Её ловкие пальчики и сладкие губы хозяйничали в душе и на теле супруга, ласкали податливые душевные струны, входили в резонанс с его чувствительным существом, вибрирующим от нежных прикосновений. В такие мгновения она была царицей желаний и богиней страстей.

Сколько ни пытался Венька определить своё к ней отношения, даже после чудовищных ссор, ему нечего было предъявить этой женщине, пока она не перешла окончательного границы приличий, пока окончательно не убедился в том, что Афродита одна, а желающих пить из её недр божественный нектар и терзать податливую плоть – тьма тьмущая. Быть одним из многих, делиться с кем попало, Венька не мог и не хотел. Не мог и всё!

Если честно, он Лизу не выгонял. Спать бы с ней не стал, доверять не смог, а жить… пожалуй, жил бы и дальше, пока дети не выбрали свой личный путь.

Дети ведь, дети ни в чём не виноваты! Ради них можно выдержать даже предательство.

Венька настойчиво искал свою половинку. Искал и не находил.

Женщин было много, но той, единственной, среди них не было. В каждой из тех, кто ему приглянулся, спустя несколько дней или недель обнаруживались не просто дефекты – целые модусы аномалий и мутаций образа мыслей и взглядов на совместную жизнь.

Нет, не несовершенства. Этого добра в каждом из нас навалом. Женщины искали послушного вьючного ослика Иа, верхом на котором можно уверенно отправляться в дальний путь по долине счастья. Думаю объяснять, что это значит, нет необходимости. Достаточно Вениамину одной Лизы. Вторую такую же Боливар не выдержит.

Венька всё ещё верил в то, что половинка – женщина, рождённая как бы  для него, это не единственный весьма редкий экземпляр, что это драгоценные россыпи, которые можно обнаружить где угодно, хоть под ногами; что счастье в этом прекрасном мире заготовлено для каждого без исключения, просто оно застенчивое и робкое. Оно тебя видит, а ты его – нет.

Кто-то не туда идёт, другой не туда смотрит, третий слишком медленно двигается, четвёртый… а четвёртый говорит красивые слова, но забывает совершать поступки.

Венька не скитался по колдуньям и ведьмам, не заказывал гороскопы, не перекладывал поиски на друзей и родственников, не рылся в завалах интернета: он реально искал. Искал, пробовал, дарил тепло, но его, увы, не желали возвращать, чем-то дорогим и нужным делиться. Четыре долгих года искал.

Были женщины, которые в первый же день пытались переставить мебель, кому мешали дорогие и памятные вещи, кого не устраивал весь интерьер целиком или цвет обоев, кто сходу пытался занять денег или высказывал идею отправить детей к бабушке.

Кто-то предлагал своё тело через полчаса знакомства, другие отказывали месяцами, ссылаясь на целомудренность (в возрасте под сорок и двух-трёх неудачных браках), третьи загадочно шептали за мгновение до оргазма, что нужно заменить люстру и срочно купить трюмо.

Венька блуждал в лабиринтах человеческих пороков, странных потребностей, инстинктов, эгоизмов и противоречий, а она, женщина-мечта, всегда была рядом.

Почти рядом, в его городе на соседней улице.