Потому что это колдовство

О Верочке не думать Генка не в силах. Он даже сейчас не может произнести её имя иначе как  уменьшительно и ласково, потому, что любит безмерно.

Даже такую.

И тоскует, и ждёт…

Ждёт, когда Верочка раскусит очередного Серёжу, Петюню, Ашота, Гиви или Арнольда, изживёт свою неуёмную страсть к спасательным операциям.

Ведь этого добра ей в полной мере, можно сказать за глаза, хватает  за операционным столом, где борьба, причём реальная, а не выдуманная, длится часами.

Там она действительно спасает.

Страдания и лирика по полуживым потасканным персонажам условно мужского пола – иллюзии и выдумка утомлённого, воспалённого воображением женского мозга.

Ну как она этого не поймет? Всё ведь у них хорошо: дом полная чаша, любовь и благоденствие.

Было.

Алкоголь никак не берёт: так бывает.

Утром он обязательно почувствует опустошённость, апатию и слабость, заодно головокружение и тошноту.

Хоть бы на время убежать от происходящего, спрятаться, словно страус, в эйфорию пьяного состояния.

Верочка!

Генка всегда много работал: вечные и бесконечные подработки позволяли семье не то что не бедствовать, жить достаточно обеспеченно.

Он старался в меру сил и возможностей: подрабатывал на овощной базе, на товарной станции, грузил мешками с  цементом вагоны, таскал на листопрокатном заводе металлические болванки, копал траншеи и фундаменты. Успевал везде, где требовались рабочие руки и не спрашивали трудовую книжку.

Таких мест было не много, он освоил почти все.

Попасть на подработки не просто, там везде стабильный специфический контингент: разухабистые мужики с прошлым. Это персонажи, изукрашенные синими наколками, пьющие напропалую, если нет выгодного наряда и таскающие в подсобки дам лёгкого поведения, которые работу свою любят беззаветно, не отказывают даже при безденежье клиентов – дают в долг.

Дамы нисколько не стесняются дарить интим в антисанитарных условиях на виду у всех: охают, стонут и подмахивают, не прячась, пока прочие мужички пьют горькую, играют в карты и ждут своей очереди.

Генку от одного их вида с души воротит, хотя иногда встречаются вполне свежие экземпляры, которые пока стесняются своего нелёгкого бизнеса и одаривают не всех – с выбором. Но и они в его понимании лишь инструмент низменного удовлетворения похоти.

Верочка  совсем не такая. Генка даже мысленно не мог себе позволить сравнения её с этими падшими женщинами.

Да, она однозначно спала со всеми этими Петрами и Павлами, однако единственно из-за того, что считала секс неотъемлемым правом мужчины, с которым она живёт и ещё необходимой потребностью в разрядке, по причине отсутствия которой многие неудовлетворённые мужчины очень часто попадают под нож хирурга.

Таких  страдальцев, которых оперируют пачками, Верочка видит ежедневно, а причина банальная: женщина "не даёт".

Ясно, что чаще случается наоборот, когда мужики сачкуют, порой не только от лени, а утомившись в объятиях альтернативной пассии.

Это не про неё. Вера здоровье каждого своего мужчины блюдёт неизменно, старается в меру своих способностей, коими природа не обделила.

Одноразовый секс не для Генки. Да и не получится у него без любви. Уж это он точно знает.

Гена довольно рано почувствовал себя созревшим юношей: сначала у него набухла и заболела молочная железа. До этого он и не знал, что такое может быть. Пришлось испытать неудобство и боль. Вскоре после этого он  проснулся среди ночи в поту с неясными, но отчетливыми ощущениями эйфории и счастья, обнаружив на простыне липкую субстанцию с резким запахом.

Конечно, мальчик испугался, одновременно озадачился вопросом: если я сделал что-то плохое, почему мне так хорошо?

Он точно помнил, что снилась девочка, хотя видел лишь размытый неясный силуэт, но знал точно, что это именно девочка, причём красивая. Она сделала что-то, отчего Генке стало приятно, сердце наполнилось кровью, мозг лучезарными эмоциями непреодолимой радости.

Именно тогда он и проснулся. Испачканная простыня заставила стыдиться, а испытанные эмоции – мечтать о повторении.

Гена после этого подолгу не мог заснуть – пытался вернуть видение, которое неизменно приходило, но неожиданно, внезапно, не давая возможности продлить удовольствие.

Он боялся, что мама будет ругать, пытался спрятать следы ночного “преступления”.

Мама внимательно на него смотрела, обнаружив улики, гладила по голове, – когда же ты успел вырасти?

И ничего в укор.

Значит, с ним всё в порядке. Надо бы спросить у друзей.

Те подтвердили, что с ними происходит то же самое, что такие ощущения можно вызвать самому, причём белым днем. Похвастались своими способностями.

Первая любовь случилась у него в пятнадцать лет с девочкой из параллельного класса.

В этом возрасте все мальчишки – щуплые голенастые скелеты, а девочки уже имеют вполне различимые женские формы с округлившейся попой и бугорками груди. Естественно, Генка засматривался, то на одну, то на другую, иногда на многих сразу и мечтал.

О чём, он и сам не понимал, не имея на этот счёт никакой информации, но непременно о любви: ведь о ней бредят и грезят все мальчишки.

Девочка подошла к нему сама.

– Ты на меня так смотришь, словно влюбился.

– Ну что ты, я просто…

– Не притворяйся. Ты тоже ничего. Понесёшь портфель. У меня он сегодня тяжёлый. Я Таня.

– Знаю.

– Чего ты знаешь? Ничего ты не знаешь. Мальчишки, только притворяются, что знают девочек, а на самом деле выдумывают, мне мама сказала. И всегда говорят, что влюбились, а сами только целоваться хотят. Ты тоже хочешь. Я знаю.

– Не умею целоваться. Я ещё ни с кем из девчонок не дружил. Меня Гена зовут. А портфель твой совсем не тяжелый, ты это специально выдумала, чтобы познакомиться. Но я его всё равно понесу. Ты на самом деле мне нравишься. Мне много кто из девчонок нравится, а я никому. Ты первая на меня внимание обратила. Давай попробуем  влюбиться?

– Ты ведь даже целоваться не умеешь, а туда же – влюбляться собрался. Мы даже на свидании с тобой не были.

– Давай будем.

– Чего ты будешь? На свидании букеты нужно дарить, слова всякие говорить: про глаза, губы там, что самая красивая. Только потом целоваться, если девушка позволит.

– Ты же сама ко мне подошла. На букет у меня денег нет, а за то, что несу портфель, ты меня должна целовать. Три раза.

– Вот ты какой! А я ещё в тебя влюбиться хотела. Отдавай сюда портфель и проваливай. Ладно… так и быть, поцелую. Один раз. Вдруг мне не понравится. Хотя, девчонки говорили, что это ужас как приятно. И щёкотно. Уговорил. Только не здесь, а то потом дразниться будут: тили-тили тесто, жених и невеста.