В любви то радостно, то больно

Людмила довольно долго стояла у Стёпкиного подъезда, не решаясь войти.

Никогда прежде с ней не случалось подобное. Руки дрожали, ноги подкашивались, сердце предательски ухало.

Женщина так и не смогла успокоиться, просто шла, держась за стенку подъезда, которая норовила убежать в сторону.

Стёпка открыл дверь, словно знал, что сейчас Людмила войдёт, будто сидел и ждал этой минуты. Его лицо было спокойно, движения уверенны.

Мужчина, безмолвно заглядывая в глаза, опустился на колени, снял с невесты сапоги.

– Ужинать будешь или только чай? Может винца? Я так соскучился.

Стёпка обнял Мильку, знакомо, привычно поцеловал в шею, потом в мочку уха.

– Опять накрасилась. Без штукатурки ты куда привлекательнее. Впрочем, не важно, главное, чтобы тебе нравилось.

Любимый вынул из кармана брюк носовой платок, вытер потёки с лица, помаду с губ и поцеловал.

Люська сама себе не верила. Она давно забыла слово любимый, давно не чувствовала вкус его поцелуя. Почему же так кружится голова?

– Стёпка, скажи честно – ты меня всё ещё любишь?

– Дурочка ты моя с переулочка. Кого же мне любить, если не тебя?

– Честно-честно?

– Честнее не бывает, Милька моя. Вот только ревную немного. Ты слишком много работаешь, так нельзя. Хочешь, увезу тебя к морю. В Геленджик или в Сочи. Никогда не видел моря. Помнишь, мы мечтали вдвоём на белом теплоходе? Волны, солёный ветер, чайки за кормой.

Людмила долго-долго смотрела Стёпке в глаза, усиленно хлопала ресницами, пока не разрыдалась. Не могла поверить. Поверить себе. Ведь она давно совсем не та Милька, в которую влюблён Стёпка: не та застенчивая девочка с чистой душой и распахнутыми в предвкушении счастья глазами. Она совсем другая: порочная и лживая дрянь, цинично предавшая настоящую любовь за блестящие бусы. Рано или поздно правда вылезет наружу и сказка закончится.

– Ты на меня сердишься, Милька? Последнее время я уделял тебе так мало внимания. Поверь, я всё исправлю. Так много нужно тебе сказать. Ты самая лучшая, самая-самая. Я так тебя люблю!

И была ночь. Ночь любви. Стёпка сгорал в пламени чувств, нежно ласкал свою маленькую девочку. А Милька  ничего-ничего, совсем ничего не чувствовала, кроме стыда и отвращения к своим мнимым победам. Она думала о том, что завтра или на днях ей позвонит Илья Викторович, скажет, что оформил на её имя ещё один салон красоты.

Сможет ли она отказаться от щедрого подарка? А от Стёпки?

Я его тоже люблю

Девочка неподвижно стояла под проливным дождём около подъезда пятиэтажки с поднятым вверх лицом и распростёртыми руками, словно молилась, беззвучно обращаясь к безучастному небу.

Она плакала. Только слёзы ничего не могли изменить.

Дождь всё лил и лил. Никому на всём белом свете не было дела до того, что до неё никому нет дела. Сквозь тонкую намокшую ткань летнего платьица отчётливо видны белые трусики, поджарый животик и изящная маленькая грудь с напряжёнными сосочками. Молодость, привлекательность, изумительно стройная фигурка и такой трагический вид. Что же могло произойти?

В ближайшие окна кто-то внимательно подглядывает, тайком. Значит, кому-то всё же интересно, что же будет дальше. Асе тоже хотелось бы это знать.

Восемь месяцев она жила в квартире у любимого: осень, зима, весна. Вот и лето наступило. Радоваться бы жизни, теплу, молодости и хорошему настроению.

Так и было до вчерашнего дня. Так и было. Она и Вадик. С утра, до того как открылась поликлиника, девочка была счастлива. Подтверждение беременности Асю не напугало, скорее наоборот – обрадовало. Ведь у них любовь.

Как же она удивилась, когда увидела реакцию Вадика на то, что он без пяти минут отец. Ведь он столько раз клялся в вечной любви. Юноша побледнел, отчуждённо, почти обиженно спрятал взгляд, нервно закурил и ушёл, больно хлопнув дверью. Не сказал даже, куда и зачем отправился. Не ответил, не объяснил. Просто исчез, испарился.

Ася ждала Вадика до утра. Тщетно. Придя с работы, девочка обнаружила, что любимый сменил замок на входной двери. И исчез из её жизни. Похоже навсегда.

Ночь, проведённая на ступеньке в подъезде, убедила Асю, что в этом доме для неё больше нет места. Была ли любовь? Конечно, была. Как же без неё? Или ей так только казалось?

Для Аси отношения с  Вадиком были единственными и первыми, если не считать того случая на выпускном школьном балу, когда весь вечер танцевала с Костиком Белкиным, а потом до утра просидела с ним в обнимку на берегу пруда и неумело целовалась.

С Вадиком с самого начала всё было серьёзно, основательно. После первого же свидания мальчишка на полном серьёзе сказал, что влюбился, что жить они будут вместе в его отдельной квартире, доставшейся от рано ушедшей из жизни мамы.

В представлении Аси, так внушила мама, семья – это святое. А любовь, о ней девочка ничего не знала, кроме того, что рассказывали девочки.

От прикосновений и разговоров с Вадиком у неё кружилась голова, подкашивались ноги. Ася с первого взгляда поняла, что это её судьба, её мужчина. Любовники понимали друг друга с полуслова, думали и чувствовали в унисон, любили одно и то же. Мир в буквальном смысле состоял из его удивительных глаз, ласковых и нежных рук, миллионов прикосновений и сказочных эмоций.

Жизнь без Вадика замирала, становилась серой и скучной. С ним всё-всё-всё вокруг казалось праздником. Они строили фантастические планы на ближайшее и далёкое будущее, которое выглядело потрясающим.

У Вадика не было недостатков. Совсем не было. Во всяком случае, так девочка видела и чувствовала.

– Какое счастье, – то и дело повторял любимый, – что мы с тобой нашли друг друга.

Через неделю после знакомства любимый приехал в общежитие и забрал её, не вникая в аргументы против поспешного решения.

Жили они душа в душу. Нет смысла говорить о том, что спали ребята вместе.

Первый месяц только спали, а потом… каким феерическим событием была первая близость! Ася и представить не могла, что это настолько волшебное действо.

А теперь девочка узнала кое-что о последствиях путешествия в сказку, поняла, что беременность – не жизнерадостное настроение, а весьма болезненное состояние, не связанное напрямую с любовью и удовольствием. Это ответственность, от которой она не желает избавляться, как того хочет Вадик.

Ведь она ему верила, считала мужчиной, мужем. Они вместе вели хозяйство, готовили, заработанные деньги складывали в одну коробочку из-под конфет.

Коробочка осталась там, в квартире. Там же её нехитрые пожитки. Вот только сможет ли она теперь решиться на встречу с Вадиком?

Придётся наверно ехать к родителям, рассказывать правду, в которую Ася и сама пока до конца не могла поверить.

Одной не справиться. Или всё же попробовать? Девятнадцать. Это число лет до того, как её выбросили на улицу, словно ненужную или сломанную вещь.

Тот, кто не спросив её согласия должен вскоре появиться на свет, сейчас уютно дремал где-то внутри, даже не подозревая, что здесь и сейчас решается его судьба, которая может закончиться не начавшись. Ведь его ещё нет.

Девочка стояла под проливным дождём и никак не могла принять решение.

Ей казалось, что жизнь утратила самое основное – смысл. Зачем ей теперь жить, если любимый оказался выдуманным персонажем, если не на что и не на кого больше рассчитывать, некому довериться?

Потом из соседнего подъезда вышел мальчишка с большим зонтом, направился прямиком к Асе и  протянул записку.

Ася. Мне нужно побыть одному, разобраться в себе. Не сердись, не отчаивайся. Это жизнь. Мне рано становиться отцом. Рано. Будь умницей. Я тебя люблю! Вещи завтра привезу в общежитие. Наверно когда-нибудь мы сможем быть вместе, если…

Прочитав и осмыслив это “если” девочка разрыдалась.

– Что же ответить Вадику, – спросил почтальон.