Прививка от любви

Ну, не было у неё аппетита на секс при свете дня, без симфонической прелюдии, без поцелуев, предварительных ласк. Без нежности, теплоты, восхищения и трепета.

Бесцеремонное вторжение без подготовки и интимного вокала, даже если находится смычок в руках виртуоза, не может заставить скрипку стонать и плакать от радости.

Симфония любви, это пир для двоих, но оркестрантам необходимо сконцентрироваться, войти в резонанс,  направить энергию взаимного влечения на созидание и творчество.

Тем более в гости намылились к Вальке Чеботарёвой на день рождения.

Люська новое платье недавно купила в бутике. Всю заначку на эксклюзивный наряд потратила, а прогулять его абсолютно некуда.

Женщина недели две уже мечтала произвести фурор, появившись в обществе подруг в элегантном воздушном великолепии оттенка ультрамарин, идеально подходящим под цвет её удивительных глаз, представляла их восторженную реакцию.

Куда там.

Он хочет и всё.

Это приговор.

Помилование не предусмотрено общественным договором.

Женщина не имеет права голоса.

– Вечером, – сказал Ромка, – так вечером, – я не против сладкого на ночь, но хочу тебя здесь и  сейчас. Не-мед-лен-но. После ужина у твоей Вальки гарантирую вкуснейшую развлекательную программу в постели, показательные выступления с множественными оргазмами и заключительный радостный аккорд.

– Ромик, я не готова. У меня причёска. После секса нужно будет принимать душ. Представляешь, на что я буду похожа? Если хочешь… давай сзади, стоя.

– Ну, уж, нет!

Как зверь накинулся.

Разве что не рычал.

Вошёл с разбега и начал качать.

Нефтяного фонтана в скважине не оказалось.

Ромка хотел Люську всегда и везде, особенно когда мог наблюдать упругое тело в наряде библейской Евы и владеть им безраздельно.

Женщина не знала, радоваться подобной реакции любимого на девичьи прелести или расстраиваться. Годы ограничивали шансы, сокращали возможность выбирать и копаться, взвешивать и примерять кандидатуру избранника.

Одиночество – сука. Приходится считаться с обстоятельствами непреодолимой силы.

Кто знает, что это, не станет задавать вопросов.

Нечто подобное тому, что произошло только что, уже случалось в их отношениях.

Тогда Ромка больше часа энергично, с энтузиазмом прыгал на ней, а Люська никак не могла не только возбудиться, почувствовать его эрекцию, словно внутри находился виртуальный, а не настоящий символ мужской силы, будто своим шприцем любимый анестезию вколол.

Люськина чувствительная психика так сложно устроена, что сначала её необходимо завести прикосновениями и поцелуями, чтобы она поплыла, и лишь когда она сама созреет для близости можно вторгаться в сокровенные пределы.

Тогда остановить желание близости уже невозможно.

Ромке  никак не удавалось кончить.

Люська  лёжала с закрытыми глазами, со стиснутыми губами и ждала, когда любимому надоест  её терзать.

Женщина мысленно считала баранов, планировала последовательность неотложных и важных дел по дому. Ей было неинтересно, скучно.

Вопрос, – Ромка, а почему у тебя такая маленькая зарплата, – прозвучал неожиданно.

Для Люськи в том числе.

– Я тебя совсем не чувствую, – вырвалось у неё.

– Его тоже.

– Идиотка, – взорвался любимый, резко выходя из неё и убегая в ванну.

Ромка ретировался, застенчиво закрывая мгновенно повисшие причиндалы двумя руками.

С чего бы такая стыдливость, если только что бороздил деликатные просторы вожделения и разврата?

Неделю или около того его не было.

Конечно, Люся соскучилась.

Она изнывала от желания близости, готова была за возможность быть вместе,   пожертвовать толикой свободы.

Хочет трахаться – бог с ним: пусть хоть круглые сутки загоняет своего суслика в её норку.

Понятно, что подобные мысли резвились и шалили в воспалённом одиночеством мозгу, пока будущее отношений оставалось нестабильным, туманным.

Ромка остыл, одумался. Устроил неожиданное, но желанное рандеву, наподобие фестиваля джазовой музыки: заранее подготовил пианино, саксофон, ударные инструменты и конечно  скрипку.

Воссоединение было волшебным сценическим действом из любви и эротики.

Конечно, потом он дулся. Конечно, ворчал.

Но, Люська чувствовала – это любовь!

Если вдуматься – она прекрасная партия: великолепная двухкомнатная квартира, престижная работа, способность к социальной коммуникации, обширные связи.

Но к роли рабыни Люська не приспособлена, не готова.

Разве это повод считать её безнадёжным активом, обречённым на отчуждение? Она хочет, может любить.

Ромка почти две недели едва не носил Люську на руках.

Секс был поистине волшебным, а общение изысканным и волнующим.