Прививка от любви

– Тебе этот два месяца, как подарили.

– Ну, его, надоел.

К чему я это рассказываю?

К тому, что счастье, это…

Ага, ещё вот это, вон то и много-много всякого разного, что приходит в голову по ходу процесса поглощения блаженных экзальтаций. Миллион с хвостиком сюжетов, сценариев и поводов для  разжигания аппетита съесть всё.

Самое удивительное, что список растёт и растёт, а счастья больше не становится.

Всё самое-самое, отчего хочется петь и подпрыгивать, уже произошло.

То, что есть, уже было, уже надоело и совсем не греет.

Хочется свежего счастья: новенького, с иголочки, от выдающегося кутюрье или известного дизайнера. Которое обещает и манит, которое соблазняет, искушает, завораживает, сулит, влечёт.

Как вон в той рекламе.

И в той, и в той…

Как у соседа, как у той гламурной дивы с обложки, как у дяди из списка Форбса.

Жизнь человека без остановок проходит в просмотре рекламы и в погоне за Синей Птицей, о которой все слышали, но никто не видел.

Мы бежим, конкурируя и соревнуясь между собой, а когда добиваемся желаемого, неожиданно обнаруживаем, что упаковка со счастьем бракованная, что в рекламе указана цена на другую модель, за которую нужно заплатить столько и ещё пятнадцать раз столько, и делают её исключительно под заказ по звонку “оттуда”.

Нас опять провели, обманули.

Но ведь вчера мы реально были счастливы.

И полгода назад.

Я о сути желания обеспечить себя счастьем навсегда, которое лишь хорошо продающийся рекламный образ, спекуляция на наших страстях.

Миссия невыполнима.

Так что же – отказаться от потребности быть счастливым?

Ни в коем случае.

Просто необходимо понять, что счастье – нечто невесомое, мимолётное, хрупкое, не вполне материальное. Оно как бабочка однодневка живёт краткий миг, зато запоминается надолго, потому, что настоящее.

Запомни счастья миг, всю жизнь его смакуй: те сладкие уста, тот нежный поцелуй. Не забывай, что жизнь повторно не прожить. Не забывай беречь, не забывай любить.

Состояние полёта души, энтузиазма, воодушевления, восторга, блаженства – невозможно купить или получить в качестве благодарности, его нужно заслужить.

Как?

Кто бы знал.

Это процесс созидательный, творческий.

Самоцветы на поверхности находят не часто.

Увы,  настоящего счастья всегда мало. Именно оттого, моменты, когда оно в тебе,  бесценны.

“Я помню чудное мгновенье. Передо мной явилось ты: как мимолётное виденье, как гений чистой красоты”

Всего одно мгновение.

Про ремонт потолка и вечернее платье

– Одиночество – сволочь, одиночество – скука… лучше б я согрешила, – едва сдерживая слёзы, то ли пела, то ли выла Люська Савельева.

– Одиночество – мука… одиночество – сука. Дался мне этот грёбаный потолок! Век себе не прощу. Идиотка, право слово.

Она вышла на балкон, закурила.

У соседей громко играла композиция Mea culpa в исполнении “Энигмы”, любимая композиция этой удивительной группы, что можно было перевести как моя вина или я виноват.

Люська фанатела от этой музыки, но сейчас она звучала вдвойне некстати, тем более, что в фоновом режиме вульгарно, вызывающе громко скрипела соседская кровать и  непристойно орала сама Катька, явно не потому, что порезала палец.

– Паразитка, не могла балкон прикрыть. Весь дом слышит, как ты оргазмами маешься. Тьфу, зараза!

Непростительная глупость и чувство вины вызывали не только раздражение. Люську терзала кровоточащая болезненная рана.

Она устала, утомилась быть одна, но и то, что между ней и Ромкой происходило, не было избавлением от пугающей пустоты.

Невозможно жить без поддержки, без опоры, без привязанности, участия и нежности, но ещё хуже несвобода.

Наверно так.

Ромка опять ушёл, злобно хлопнув дверью, в сердцах заявив, что между ними всё кончено.

Всё-всё-всё!

– Чего добилась-то, – зло выкрикнул он, – вокруг полно баб, которые готовы ноги целовать за минуту полноценного секса, а ты… пусть потолок тебя трахает! Ты, Люська, чудовище. Не-на ви-жу!

Она действительно допустила легкомысленный и фатальный промах, спросив у любовника в кульминационный момент, когда тот дышал, как загнанная лошадь и закатывал глаза, собираясь  финишировать в изнурительной интимной скачке, когда же, наконец, он покрасит потолок в спальне.

Ладно бы только это.

Случайную оплошность можно было попытаться исправить.

Ромка и сам  виноват.

Говорила ему, – давай романтические игры перенесём на вечер. Потанцуем, настроимся на любовь, согреемся в горячей ванне с ароматом вожделения и безумной страсти, а потом…