Не время умирать

– …Руководство велело поднимать поменьше шума. Если он… ну, в общем, если будет расширять географию…

– Кыш! – гаркнул Сорокин. – Вон домой! Не глупее тебя!

Она, поджав хвост, сбежала…

– Теперь поработаем. – И Сорокин выдал пачку кратких, сухих распоряжений. – Иван Саныч, поднять в штыки всех рыночных осведомителей, прежде всего перекупщиков.

– Есть. Что искать?

– Ориентируй на любые более или менее ценные предметы, принесенные инвалидами, калеками, подростками. Новыми, прежде не виданными людьми. На всякий случай Лещову-самогонщицу дерни, если кто-то из мужиков попытается всучить женские украшения, часики и прочее…

– Понял.

– Шума поменьше.

Остапчук мог бы сказать, что без огласки никак и слишком много «подозрительных» получится, не отработать до второго пришествия, но не стал.

– Есть. Разрешите идти?

– Разрешаю.

Остапчук ушел.

– Сережа, с тобой разговор особый.

– Слушаю.

– Тут эта много чего говорила. Надеюсь, главное ты понял.

– Насчет чего, товарищ капитан?

– Насчет осторожничанья и недопущения паники. Вот все, что до этого касается, – все забудь. Немедленно к Ольге, потом к Большакову. Девчат указанного возраста проработать так, чтобы в одиночку боялись на горшок ходить.

– Как же, товарищ капитан. Катька сказала – поменьше шуму, а паника пойдет.

– Она и так пойдет. С Ольгой поговори. Ну, что смотришь? Темноволосая девица подходящего возраста.

Сергей хотел возразить, но капитан поднял палец:

– Тихо, мало времени. Предпиши ей пионеров на уши поставить, настроить на бдительность. Они же шляются по дворам за своим барахлом, что там? Металлолом, макулатура.

– Так точно.

– Вот пусть не елозят впустую, а примечают, не появляется ли кто чужой – в особенности с той стороны, со стороны леса. Понял?

– Так точно.

– Предупреди о том, чтобы тимуровщину прекращали. Никаких «проводить до дома», «помочь сумки донести», «котят покажу» – ничего. Ориентируй на полное недоверие.

Акимов был абсолютно согласен и лишь для порядка осмелился-таки напомнить:

– По шапке получим.

– Это уж не твое дело. – Сорокин потер переносицу, вздохнул. – Выполняй.

– Есть.

Глава 4

Нетрудно сказать «есть». Куда сложнее решить, как подступиться к полученному поручению. За Ольгу отчим нисколько не опасался, он знал, что делать. С ней не надо говорить, надо с Колькой, дальше он сам все сделает – посадит на поводок и глаз не спустит.

Надо, чтобы Ольга осознала масштаб задачи, а не отнеслась как к очередной блажи, – и это непросто. Как доверить этой нервной девице воспитание страха перед окружающим миром, да еще и совершенно незаметно? Как правильно подступиться со своими абстрактными намеками: мол, как-нибудь где-нибудь, как к слову придется, намекни девчатам на неведомые угрозы, таящиеся… да где угодно. Вот за этим углом, дровяным сараем, в подъезде родного дома, по пути в школу – из школы.

А ведь именно сейчас падчерица кипит от ненависти к любым руководящим разъяснениям и к руководству. Причины трепыхания сообщил Пожарский: на подходе какая-то проверка на предмет вредоносных книг в школьных библиотеках.

У Ольги книжечки-то имеются и скрыты весьма условно. Как скрыть в школьной библиотеке книги? Это невозможно – ни закрывающихся шкафов, ни спецфондов, ни сейфов. При желании пытливые сопляки и соплячки легко разживаются запретными плодами. И пусть в языках они ни в зуб ногой, но картинки-то рассматривают, а среди них попадаются ядреные, вредные и для зрелых умов. Вглядываются, как в раздавленных кошек, – вроде и противно, но так уж интересно.

Будем действовать по обстановке, решил Сергей. Зашел в библиотеку. Ольги там не было, дежурила Настька Иванова, которая сообщила, что та, как вожатая, в составе отдельной октябрятско-пионерской бригады отправилась…

Акимов чуть не подскочил:

– Куда-куда?!

Настя испугалась, но твердо повторила, что в лес, на военно-патриотические учения.

– Куда конкретно?!

– Ну куда… туда! По ту сторону рельсов, – пропищала Настька и взмолилась: – Сергей Палыч, не мешайте! Я сейчас напутаю все, а Ольга потом ругаться станет.

Что она там дальше ныла, он не слышал, поскольку ринулся по указанному азимуту «туда, по ту сторону рельсов». Кипящий, возмущенный, но все еще рабочий разум убеждал, что глупо волноваться. Белый день на дворе, и ребята там поодиночке не ходят. Никакой душегуб в здравом уме в эту «кучу-малу» не полезет.

Горький жизненный опыт горько же поддакивал: это при условии, что никакая самостоятельная зараза не оторвется от коллектива.

Выдвигался на передний план, заслоняя все, безумный страх за Ольгу. Перед глазами так и прыгали фотографии, показанные Катькой. Нарастала паника.

«Спокойно, спокойно. Они не могли далеко уйти. Просто подрастающее поколение играется в войнушку».

Перевалил через насыпь, скатился с другой стороны, прислушался и возрадовался: точно, слышны ребячьи голоса. Гомонят – значит, все в порядке. Только галдят вроде бы встревоженно. Уже бегом проделал не менее километра по лесу – и тут на него вынесло Наташку Пожарскую, растрепанную, глаза на лбу, коса по ветру. Увидев его, подпрыгнула и вцепилась клещом:

– Дядя Сережа! Ольга с Сонькой пропали!

Обратно помчались уже оба, и Наташка с ее неиспорченной курением дыхалкой умудрилась поведать все исходные на бегу.

А именно: пока вся Москва якобы пугалась кустов-лесов и ходила исключительно по двое, на окраине устраивали военные игрища на природе. В процессе воспитательной войнушки выяснилось, что выпендрюха Сонька выучила все пособия юных разведчиков, имеет настоящий компас и умеет по нему ориентироваться. На этом основании снисходительно обфыркивала каждое слово Оли – пока Гладкова, потеряв терпение, не отругала ее при всех.

И когда юные разведчики команда на команду разыгрывали «истории в следах» (то есть одни прятались, а другие искали), Сонька пропала. Когда это выяснилось, Ольга ринулась ее искать – и пропала тоже.

– Битых два часа ищем! Домой пора, а их нет! – плачущим голосом резюмировала Наташка. – Витька и Санька собрались прочесывать местность.