Фата Времени. Цикл «На земле и в небесах». Книга первая

ВЫ ВЫБИРАЕТЕ ДОБЫЧУ

МЫ ДОСТАВЛЯЕМ ВАС НА МЕСТО

ВЫ УБИВАЕТЕ ЕЕ

– Всё, как у автора. Кроме действующих лиц. Проводников, охотников нет. Пока я в единственном числе. Я провожу тебя, Фрэнк. Реальность за дверью смоделирована таким образом, что ты забудешь о моем присутствии.

Конструктор зрелищ внимательно посмотрел на лицо растерянного посетителя и продолжил:

– В рассказе Брэдбери описана действительность. Как произошло на самом деле. А у меня: «как на самом деле». Все дело в маленьком «как». Оно-то и гарантирует безопасность личную и всеобщую. Ведь тебя это беспокоит? Ты знаком с рассказом «И грянул гром». Я увидел это, когда ты подошел к этой двери. Условия путешествия другие: стрелять не будем, но тебе придется выполнять все мои команды. Штрафов или наказаний не предполагается. Первый посетитель идет бесплатно.

Эраст улыбнулся, и знакомо, и загадочно. Фрэнк чувствовал себя как-то непонятно. Встреча с Эрастом всколыхнула давнее и наболевшее разом. Захотелось повернуться и бежать отсюда, пусть к опостылевшей Мадлен, к надоевшим санитарным коммуникациям. Но еще больше тянуло открыть дверь, войти в мир, созданный тем самым волшебником Рэем и воссозданный трудом и талантом Эраста.

– Здесь нет риска, описанного Рэем. Но и гарантий я дать не могу. Все-таки первый раз. Первый клиент. Всё впервые…

Нет гарантий… Фрэнк повернул голову в сторону стола-конторки. Где-то тут проводник Тревис стреляет из ружья в путешественника Экельса. Тот на коленях, почти лежит, дрожащие пальцы тянутся к золотистой бабочке, прилипшей к грязной подошве. Гром выстрела – и точка поставлена. История продолжается с красной строки.

– Эраст, почему ты выбрал Брэдбери? – хрипло спросил Фрэнк.

– Когда-то я пытался объяснить тебе. И Мадлен… О своем видении. Рэй не просто фантаст. Он даже совсем не фантаст. Он волшебник. А волшебство – всегда жизнь. Даже больше чем жизнь. Рэй воспроизводит человека, и он у него делается живым. И не только человека.

Фрэнк словно попал в собственный сон. Совсем недавно читал Брэдбери и восхищался им; и вот стоит перед дверью, за которой реконструирован один из миров писателя. Но проводником у него будет не мистер Тревис, а возникший из личного прошлого Эраст, бывший друг. Эраст, бывший возлюбленный ненавистной Мадлен. Почему бы Эрасту не удержать ее тогда, пятнадцать лет тому, если он такой целеустремленный, сильный и решительный? Наверное, Эраст видел дальше Фрэнка. Если бы Мадлен осталась с Эрастом, то автором «Ретро-плюс-Иллюзиона» мог бы стать он, Фрэнк.

– Мое изобретение обеспечивает присутствие внутри рассказа, – продолжал готовить его к путешествию автор «Иллюзиона», – Будет не эффект присутствия, а само присутствие. Никакой иллюзии, как в «Паутине». Объективная достоверность! Я создаю пространство, моделирую обстановку. В моих «Марсианских хрониках» подлинные красные пески. А за этой дверью – джунгли доисторической Земли, динозавры и прочее.

– Но если все настоящее, то это должно быть опасно? – осторожно спросил Фрэнк, пытаясь преодолеть робость и страх.

– Да, – легко согласился Эраст, – Опасность есть. Ведь за дверью не игра, а кусочек жизни. Но – повторяю – это как бы действительность. Тончайшая пленка разделит нас и мир Рэя. Не соприкасаясь с ним, мы будем скользить на грани проникновения. Разномгновенность двух миров, нашего и того – вот та пленка, что будет нас охранять. Верность моих расчетов подтверждена «Паутиной». Иначе мне не дали бы лицензию.

Внезапно Фрэнк понял, чего добивается Эраст своим изобретением. Сколько в мире таких, как Фрэнк: запутавшихся, пытающихся убежать из надоевшего быта в паутинные сочинения с их игровым эффектом. Всего лишь игровым. А здесь, в эрастовом «Иллюзионе», сама реальность; можно побывать в ином пространстве и времени, на самом деле отгородиться от надоевшего, позабыть о бессмысленности собственной жизни. За дверью его никто не достанет! Безопасный, удобный, свободный мир! Ведь люди живут как цветки в оранжерее, как птички в золоченых клетках.

За пребывание в мирах Эраста люди отдадут все! К Рэю Брэдбери присоединятся другие писатели. Повести и романы примут всех с любым вкусом и любыми капризами. Каждому Эраст найдет свое, родное укрытие. На день, месяц, год… Заплатил – и живешь где хочешь. Автор и владелец «Ретро-плюс-Иллюзиона» станет хозяином, владельцем чувств и желаний всего человечества.

Всего за пятнадцать лет! Зависть и ненависть охватили Фрэнка, ему захотелось взять Эраста за горло и душить; душить до тех пор, пока… Но куда ему! За годы он растерял не только талант, но и физическую форму, ставшую ненужной. А Эраст остался каким был в юности. Лишения закалили его. Возбуждение, покинув слабые мышцы, собралось в нервах, руки дернулись к двери. Эраст, воспринял его движение как знак готовности и коснулся рукой окошечка; перед ними предстала Машина. Точно такая, как в рассказе Рэя.

– Машина Времени, Фрэнк. Создать ее оказалось не так трудно. Ведь в рассказе «И грянул гром» описана не фантастическая, а действующая машина. Недостающее в описании я восполнил с помощью «Паутины». Где-то Брэдбери видел ее, настоящую, в действии. Очень странно, Фрэнк…

Фрэнку было не до секретов творческого озарения Рэя Брэдбери. Он судорожно вздохнул и сделал шаг вперед. Цветок из оранжереи перенесли в открытое поле, под ветер, дождь, снег. Птичка устремилась в открытое небо, туда, где ее ждут коршуны и ястребы…

Континентальный Центр Пси-Времени.

Сектор критической оценки.

Рабочее место заведующего.

1 июля. Утро

Перед Тимоти горизонтальный ряд экранов слежения. На центральном фигура Аллана. За его спиной работники лаборатории, окружившие рабочий макет столицы.

– Слушаю тебя, Аллан, – Тимоти смотрел настороженно; его вызывали на сеансы связи в исключительных случаях.

– Наш прогноз подтверждается. Включился «Ретро-плюс-Иллюзион». Автор открытия, он же технический исполнитель Эраст Дальнов. Лицензия на социальное воплощение выдана Управлением Зрелищ два месяца назад. Данных о личности Дальнова недостаточно. Суть эксперимента: воспроизведение реальностей, заключенных в произведениях книжной классики. Первый опыт – миры Рэя Брэдбери, двадцатый век. Энергопотребление меньше запрошенного.

По лицу Аллана, невыразительно полному, пробегают блики от работающих дисплеев.

– Каковыми могут быть следствия отклонения вектора напряженности для работы управленческих структур? – спросил Тимоти, – Ведь источник территориально близок.

– Могут пострадать не только они. Не только мы. Образовалось ядро неустойчивости, стягивающее индивидуальные психоэмоциональные излучения отрицательного знака. Усиливается общеизвестная нестабильность нашего мира. Поле возмущений, достигнув предела, может скачкообразно распространиться за границы Площади. Не исключено размывание временных координат.

– Ошибка, вирус, неверная программа? В чем конкретная причина?

– Я связался с профессором Марк-Клейном, ведущим специалистом по древней литературе из Управления Зрелищ. Он делает странный вывод: причина в самом содержании реализуемого литературного произведения. Надо знать точно, какой именно сценарий запущен в работу. Связи с «Иллюзионом» нет. Имеет значение также, по Марк-Клейну, усиленная направленная мысль автора проекта. Необходимо привлечь Управление Зрелищ для оценки воздействия эмоциональной составляющей конкретного рассказа Брэдбери на Пси-фактор.

– Это я беру на себя, – отреагировал Тимоти, – Направьте команду непосредственного контроля в «Ретро-плюс-Иллюзион». И пусть они восстановят связь – ведь это смеху подобно по нашим временам.

* * *

Фрэнк попал внутрь мерцающего облака. Эраст указал на сиденье, сам устроился рядом.

– Мы уже в пути. Окажемся точно в том году, который изображен в рассказе.

Ни воя, ни гула, только легкое покачивание пола. Остановка. Облако рассеялось, и перед Фрэнком предстал древний земной лес, отделенный от Машины болотом, накрытым белесым паром. Все-таки правда! Эраст гений! Все ушло, все пропало, осталось за порогом. Как легко и спокойно, впервые за столько лет… А вот и тропа, по ней предстоит пройти. Металлическим зигзагом она уходит куда-то в темные заросли, поднимающиеся грозной стеной. Фрэнк ступил на сверкающую полосу, нагнулся, тронул ее руками.

– Да, прохладна, тверда. Она есть, существует. А вокруг нас, все это, – он разогнулся, обвел руками кругом, – Это ведь чистая иллюзия?

Фрэнк рассмеялся как-то напряженно, с оттенком едкой иронии:

– А ты всегда мог определить, что в твоей жизни ложь, а что правда? Никогда не ошибался? В моем мире так же. Ты вошел в игру сам, без принуждения. Теперь придется играть по моим правилам. Найти свой путь всегда не просто. Не сходи с тропы, Фрэнк.

Он снова рассмеялся; Фрэнку вдруг стало жутко, как внутри кошмарного сна.

– Ты уверен, Эраст, что не получится так, как в рассказе Брэдбери?

Тот снова рассмеялся вызывающим жуть смехом. Но сказал негромко и спокойно:

– Ты опять о своем, Фрэнк. А чего ты больше желаешь: изменить или сохранить свой мир? Как захочешь, так и будет, Фрэнк. Как захочешь…

Фрэнк понял, что Эраст смеется над ним: над его страхами, неуверенностью в себе и замолчал. Он уже ничего не понимал: зачем он здесь, что ему надо и как реагировать на происходящее. Хорошо бы оказаться в своей молодости, когда он ни от кого не зависел, ни с кем ничего не делил: ни квартиры, ни работы, ни игры. И начать все заново, чтобы не оказаться в таком вот смешном положении. Он осторожно переступил, покачнулся и чуть было не сошел с тропы. Испарина покрыла тело. В ушах зазвучали слова, прочитанные им месяц или вечность назад: «И покуда нам не известно точно, что наши вылазки во Времени для истории – гром или легкий шорох, надо быть чертовски осторожным».

– Я не стрелял красящими пулями в динозавра. Мы здесь не для того, чтобы убивать. Не надо так волноваться, Фрэнк.

Голос Эраста звучал приглушенно, издалека.

– Но чудовище будет. Рассказ есть рассказ! Возможно, Фрэнк, последствия столкновений с иллюзией иногда серьезнее и страшнее, чем с чем-то вещественно-настоящим. Разве я не говорил тебе об этом в нашем общем прошлом? Ты должен помнить, ведь это ты его разрушил.

«Нашем общем прошлом… А что делать с нашим общим настоящим? – молча спрашивал себя Фрэнк, – Куда я попал, и что со мной будет? Мне уже не хочется оставаться здесь. Входная дверь пройдена, а выхода не вижу. Машина Времени… Несколько сидений, что-то еще непонятное, облачное, светящееся. Как на таком призрачном аппарате вернуться назад? И все зависит от него, забытого друга».

Фрэнк спрашивал себя, пытался ответить, и шел следом за проводником по отсверкивающей ленте к приближающейся темно-зеленой громаде. Без ружей навстречу ящеру. В расчете на «разномгновенность». В раздумье он не заметил, как отстал Эраст, как остался один там, где кончалась тропа. И очнулся, когда увидел над собой Глаза, а в них свое двойное одинокое отражение. Оглянулся и понял – не осталось у него ничего своего, от которого еще час назад готов был отказаться. А сейчас хотел бы вернуть…