Фата Времени. Цикл «На земле и в небесах». Книга первая

Радужные буквы мерцают теплыми мягкими искрами. «Уж не впадаю ли я в детство?» – спросил себя Фрэнк. Он-то думал, что успел позабыть те годы, когда краски окружающего мира казались добрыми и сочными, открывали собой нечто, обещающее красоту и счастье.

Миры Рэя… Это какого же Рэя? Вдруг Рэя Брэдбери? Фрэнк недавно, во время короткого перемирия с Мадлен, прочел книгу рассказов древнего писателя и до сих пор находился под влиянием волшебного очарования простых слов, лишенных визуального сопровождения. Или освобожденных от него? Раньше авторы умели писать сами. Бумага, карандаш – вот и все приспособления. Ничто не мешает свободному полету фантазии. Рука, глаз, и воображение. Сейчас как? – предлагаешь идею в компьютерную «Паутину», и тебе тут же дается на выбор несколько вариантов. Личный компьютер фиксирует один, переводит в видеоряд и начинает наполнение. Пока не достигнет высшей степени достоверность в действии, цвете, звуке, запахе. Сиди и наслаждайся событиями иной реальности.

Сколько было попыток превзойти достигнутое! Несколько лет назад какой-то энтузиаст – странно, что они еще появляются, имя не было упомянуто – вычислил, что в произведениях, созданных посредством бумаги, содержится нечто такое… Вычислил или определил? Неважно. Важно то, пытался доказать одинокий исследователь забытого, что древняя литература способна спасти человечество от духовного вырождения. Вырождение, возрождение… Нужны исключительные люди. Откуда они возьмутся? Кто согласится на трудоемкий творческий процесс, где надо все делать самому? При чтении книги Брэдбери Фрэнк сам убедился, что процесс самостоятельного чтения чрезвычайно отличается от усвоения подготовленного «Паутиной». Прежде всего – напряжением.

Да, все-таки в книгах есть «нечто такое»… Некий заряд, с которым не справляется и всесильная компьютерная «Паутина». По всему выходит, современные произведения искусства лишены такого заряда. Будь на то воля Фрэнка, он бы использовал в качестве основы зрелищ древние бумажные книги. Только вот с технологией перевода возникнут проблемы. Вопрос в том, как сохранить максимум хранящегося в словах очарования. Созданное человеком плохо совмещается с технологией «Паутины».

Фрэнк предпочитает паутинные зрелища на космические темы. Смотришь, соучаствуешь – не оторваться. Через час ни в памяти, ни в чувствах и следа не остается. А «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери – не то! До сих пор стоит перед глазами золотоглазая Илла, расставшаяся с прилетевшей мечтой. А ведь у Рэя даже бытовая обстановка обрисована без всяких деталей, этаким легким невесомым касанием. Просто удивительно, что такой результат достигается одним карандашом, без интеллектуального содействия компьютерной сети. Читаешь, и пробуждается что-то… И мозг принимается сам – сам! – конструировать детали того большого мира, который только намечен писателем.

В современные зрелища ничего не добавить. До мелочи все учтено, предусмотрено: разрез глаз, цвет солнца или луны, форма облака. Все! И повороты сюжета, всякие коллизии. Общеизвестно, они строятся на конечном числе канонических вариаций.

Того, что раньше называлось соавторством, сотворчеством, сегодня нет и не может быть. Сюжеты древних часто строились на идеях сказочных, несбыточных. Например, машина времени со всеми ее парадоксами. Будто они и не знали, что такое абсолютно невозможно, противоречит объективным законам бытия. Время сказок окончательно погребено в прошлом.

Континентальный Центр Пси-Времени.

Сектор критической оценки.

30 июня

Рабочий день в лаборатории экспертного анализа начался обычно. Главный экран показал голову заведующего сектором оценки Тимоти, краснокожую и черноволосую.

– Прошу доложить состояние и перспективы исследований, – Тимоти говорил быстро и энергично, оправдывая элитарное чисто индейское происхождение.

Докладывал начальник лаборатории Аллан:

– Первоочередная задача – рассмотрение итогов локального моделирования поля времени в пределах суточной экстраполяции. Обнаружены мощные отклонения вектора творческой напряженности.

– Любопытно. В чем же причина? – спросил Тимоти.

– Ждем ответа на запрос. «Паутина» не считает проблему актуальной. Оснований для ускорения ответа не имеем.

– Есть ли необходимость в подключении дополнительных мощностей?

– Пока процесс развивается в пределах допустимого. Но само явление по классификации Бочарова из разряда неординарных.

– Как вижу, Аллан, вы опять расходитесь в оценке с «Паутиной»?

– На этот раз со мной согласны все участники экспериментального моделирования. Похоже, мы случайно наткнулись на всплеск индивидуальной активности социально деформированной личности. «Паутина» не способна контролировать все мозговые всплески. Я настаиваю на создании направления по стабилизации временного потока социосферы, независимого от «Паутины».

– Я буду иметь в виду ваше предложение. Тревогу считаю необоснованной. «Паутина» не ошибается.

* * *

Вывеска притянула как магнит. Дверь неслышно открылась от легкого толчка. Фрэнк оказался в просторном помещении. Справа за овальной линией рабочего стола сидит человек и, наклонив голову, что-то пишет на листе бумаги. Фрэнк вздрогнул. Он вспомнил, куда попал: «Ретро-плюс-Иллюзион». А за столом-конторкой автор проекта. Теперь он сможет познакомиться с ним.

На стене позади стола висит портрет. Слева от него имя – Рэй Дуглас Брэдбери. И год рождения – 1920. Справа слова писателя: «Пожалуй, прежде всего я занимаюсь волшебством. Словно фокусник, я манипулирую наукой и техникой и заставляю поверить в невозможное».

Оригинально! Взгляд пробежал дальше. Голые стены и закрытые двери. На дверях по несколько слов. Фрэнк вгляделся.

И грянул гром…

Вельд…

Марсианские хроники…

О скитаниях вечных и о Земле…

Еще, еще… Кое-какие из заголовков – да, именно заголовков – ему знакомы. Тихонько, чтобы не побеспокоить человека, склонившегося над бумагой, он приблизился к дверям. Неужели такое возможно? Вдруг это эксперимент в форме розыгрыша? Скорее всего так, какое-нибудь управление занялось выявлением социально неустойчивых, и он попался на крючок. Надо уходить, пока не стал жертвой в чужой игре. Поведение Фрэнка и так в последние недели выходит за пределы общественно-допустимых рамок.

Но миры Рэя не отпускают. В каждой двери круглое окошко. Сейчас он заглянет в некоторые, и покинет это странное здание. Чтобы вернуться к Мадлен? Зачем торопиться! Возможно, находиться сегодня рядом с ней еще более рискованно.

«Марсианские хроники» – значилось на ближайшей. Фрэнк решился и подошел. За окошком: цветовые волны, вспышки, тени. Тотчас воспоминания вернули его в прочитанное. Неуловимый аромат, неслышные мелодии. Всё на краю реальности. Сполохи; неземной огонь, прозрачный и живой.

«Третья экспедиция…» Цветной город в живых песках. Две луны. И ночь, и день одновременно. И красные горы вдали. Чей-то зовущий взгляд… Марсианская Венеция. Улицы-каналы. Белые колонны, лодки, далекая песня, женские голоса.

Другая дверь. Коротким вензелем: «Вельд». Небо с ослепляющим враждебным шаром. Топот антилопьих копыт по упругому дерну, шуршащая поступь крадущихся хищников. В небе силуэт птицы. И львы, которым предстоит съесть родителей мальчика. Не Фрэнк ли тот мальчик? Или он его отец? И волна запахов: густой, сушащий ноздри – жухлой травы; влажный – близкого водоема; едкий, резкий – животных. И пыль, клубящаяся в раскаленном воздухе облачком красного жгучего перца.

Кажется, он думает словами Брэдбери. В голове легко. Пусть будет розыгрыш, он не пойдет домой. Он останется здесь, где нет Мадлен. Человек за столом поднял голову.

– Зачем это все? – дрожащим от волнения голосом спросил его Фрэнк.

Далекое, как в перевернутой подзорной трубе, лицо улыбнулось спокойно и чуть устало. Голос, будто знакомый:

– Вы сможете проверить, было ли это на самом деле. И увидеть, как было. Действительно ли львы оказались людоедами, или это чистейшей воды вымысел. Но такое не для вас, я вижу. Вы слишком чувствительны. Вам я предложу другое…

Фрэнк приблизился к человеку за столом. В настенном зеркале рядом увидел себя: худое постаревшее лицо с неспокойно горящими глазами, тощая фигура. Не стоило смотреть, стало неуютно и тоскливо. Он расстроенно повернулся к человеку за столом и обомлел.

– Эраст!

Так вот кто автор «Ретро-плюс-Иллюзиона»! То же, что и пятнадцать лет назад, лицо: привлекательное, дышащее здоровьем. Крепкие, уверенные руки. И как Мадлен отказалась от него? Была бы теперь хозяйкой этого заведения. Эраста считали социально неустойчивым, вот в чем дело. А Мадлен желала сегодня и всегда уверенности, перспективности. Но расчет на Фрэнка не оправдался.

Молодец, Эраст, нашел свое место, пусть и через столько лет. Хозяин «Миров Рэя» вышел из-за стола и встал перед Фрэнком. Высокий, крепкий, сильный.

– Не ожидал, Фрэнк, что одним из первых будешь ты. Даже первым. Я только что открыл занавес…

Фрэнк промямлил в ответ, что рад встрече и успеху Эраста. И смутился оттого, что сейчас придется рассказывать о Мадлен, о своей службе в Управлении Санитарного Надзора, о жизни в тесной квартирке.

– Я понимаю тебя, – дружелюбно сказал Эраст, – Ты не ожидал меня встретить. Тебе трудно говорить со мной. Что ж, загляни в одну из дверей. И потом, если сочтешь нужным, вернешься ко мне. Я буду рад. Такой вариант подходит?

Фрэнк кивнул, проглотив вязкий ком.

– Тогда пойдем. Предлагаю наиболее безопасное, интересное и увлекательное путешествие. Оно успокоит нервы, придаст сил.

Они остановились у двери с заголовком «И грянул гром». Эраст притронулся к двери, и под окошком зажглись буквы:

А/О САФАРИ ВО ВРЕМЕНИ

ОРГАНИЗУЕМ САФАРИ В ЛЮБОЙ ГОД ПРОШЛОГО