Отдай свое сердце!

Через пять минут (ребята жили рядом) Макс был у Генки.

– Что это у тебя, Самокат, с губой? – сразу заметил Горохов.

– Курочкина укусила.

– Чего?! – вытаращился Макс.

– Того…

И Генка рассказал все с самого начала и до самого конца.

– Вот так фишечка! – присвистнул Горохов. – Значит, я тебе во сне говорил, что тип в черном каждый день на кладбище таскается?

– Ага… А что?

– А то, что так оно и есть: тип приходит на кладбище каждый день. А то и два раза в день.

– Да уж, – со вздохом сказал Самокатов. – Сплошной неврубон.

– Зато интересно! – с жаром воскликнул Макс.

– Кому интересно, а кому и не очень. Как вспомню свое сердце на ладонях у Курочкиной… Бр-р-р… – Генку передернуло.

– Кстати, я тебе дельную мысль во сне подкинул, – сказал Горохов.

– Когда придумал в полицию звяк-нуть?

– Нет, когда говорил, что твоим сознанием из соседней квартиры управляют.

– А-а, психотронное оружие…

– Ну может, и не психотронное. Но какая-то фигня там определенно имеется.

– Какая фигня?

– С помощью которой тобой манипулируют.

– Кто манипулирует?

– Этот тип в черном.

– А зачем? – не понимал Генка.

– Фиг его знает… Слушай, а у тебя в самом деле есть ключ от той квартиры?

– Да, есть.

– Так давай залезем. Может, чего-нибудь и нароем.

– Давай. А когда?

– Завтра. Как только тип на Фарфоровскую умотает.

– А если он неожиданно вернется? – выдвинул Самокатов тот же довод, что выдвигал и Горохов в его сне.

– Я за ним пойду, а ты в квартире пошуруешь. А если он повернет, я тебе звяк-ну. Годится?

– Годится! – кивнул Генка. – Только давай я за ним пойду. А ты в квартире пошуруешь. Что-то мне в лом опять туда лезть.

– Так это ж во сне было.

– Ну и что.

– Ладно, – согласился Горохов, – я полезу. А ты сядешь ему на хвост.

Глава VIII. Первая учительница

И вот на следующий день Самокатов снова «сел на хвост» типу в черном. А тот, в свою очередь, сел в электричку. И поехал… Генка вернулся домой и условным стуком постучал в квартиру напротив.

Горохов открыл.

– Заваливай.

Самокатов завалил.

– Ну что, уехал?

– Ага.

Мальчишки прошли в комнату. Здесь все было точь-в-точь, как в Генкином сне. Только без гроба на полу.

– Вот тут он стоял, – указал Генка ногой.

– Кто? – не понял Макс.

– Гроб с Курочкиной… А вон там стояли Купоросов с Нестеровой, – показал он уже рукой.

– А я здесь уже все перерыл, – сообщил Горохов. – И смотри, что нашел… – Макс протянул Генке ученическую тет-радь.

Генка ее полистал.

Все страницы заполняли стихотворные строчки. Это была поэма под названием «На смерть любимой Риты».

– Прикольно, – сказал Самокатов, пробежав поэму глазами. – Как будто он не про собаку пишет, а про свою невесту.

– Да, типа того. А смотри, что я еще нашел… – Макс протянул Генке фотографию.

На фото был мужчина в черном. Точнее, на снимке он был в белом. Рядом с ним стояла пожилая женщина.