Дебиземия

Дарон чуть постоял, всматриваясь в воду, затем несколькими быстрыми глотками отпил из ковша, глубоко вздохнул и вновь припал к нему губами.

Албакус не спеша подул на воду и тоже выпил до дна. После этого они бросили ковши на ближайший стол.

Разносчик за перегородкой нерешительно потоптался на месте, глянул в спину молчаливому повару и скованно высунулся за перегородку. Отводя глаза от разносчицы, чем удивил Крошку, сунул ей полный поднос, а когда она вышла, судорожно вытер со лба пот и вяло опустился на скамью. Стал ждать, что будет.

И в ту же минуту в питейном помещении с деревянной потолочной перекладины соскользнула крупная серая крыса и упала на сальную голову разносчицы. Та с испугу выронила поднос, юлой закрутилась на месте. Замахала руками, пытаясь сбросить крысу, и завизжала как резаная. Крыса по шее соскользнула в разрез блузки, отчего визг разносчицы превратился в вой. Она позеленела, ужас исказил лицо. Прыгала на месте и трепала руками полы блузки. Крыса скользнула между грудями, по животу и по юбке на пол.

Только тут Малкин увидал, что деревянные перекладины над головой усыпаны крысами, еще пять минут назад этого не было. Пол под ногами тоже кишмя кишел грызунами.

С перекладин крысы плюхались на головы, на плечи, на спины завсегдатаям, на столы. Разбегались между чашками и ковшами, приведя в движение все питейное заведение. Посетители мгновенно трезвели, вскакивали с мест, дико орали, отшвыривали крыс от себя, пинали ногами, били всем, что попадалось под руки. Коренные дебиземцы схватились за кинжалы, вдруг обнаружив, что половины из них нет, заметались, но разбираться было некогда, крысы сверху прыгали и прыгали на них.

Абрахма, облепленная крысами, вопила неразборчивой бранью во все горло. Внезапное нашествие ужасных грызунов лишило способности нормально мыслить. Ярость душила Абрахму, казалось, выдавливала наружу кишки. Слов не хватало.

Бат Боил, видя, что людей крысы не трогали, одним махом втиснулся на скамью между Лугатиком и Карюхой. Однако это не спасло. Грызуны вцепились в его обувь, в одежду, ловко карабкаясь вверх к голове. Но он не двинулся, сидел прямо, сжимал до боли широкие скулы и не выхватывал из-под одежды кинжала. Даже когда крысы начали покусывать за уши, за шею, за плечи, выдержка не покинула его, не дала сорваться и схватиться за рукоять.

Дарон вытянулся сусликом, розовая накидка посерела от грызунов. Он пытался сообразить, как поступить, но нашествие крыс было настолько большим, что мозг пробивала лишь одна мысль: если это каннибалы, то одолеть невозможно, так они поедают всех. В его маленьких глазках вдруг вокруг поплыло, закачалось, стало темнеть. Сознание погасло, тело дернулось в конвульсиях и умерло. Он рухнул на живой крысиный ковер на земляном полу.

Албакус попытался исчезнуть, но заклинания в голове перепутались, и он обыкновенно повис в воздухе. Начал терять сознание, корчиться, судорожно шевелить пальцами. Потом сделал последний выдох и безжизненно упал на крыс в проходе рядом с Дароном. В последний момент Албакус вспомнил, что забыл поставить магическую защиту от яда, но было уже поздно.

Некоторые переселенцы попробовали кинуться к двери, однако грызуны сбили их с ног и укрыли живым ковром.

По лицу Крошки чиркали крысиные хвосты. Она, объятая ужасом, тихо-тихо скулила, закрыв глаза и вытянув руки в стороны.

Малыш стервенел и беспрерывно работал мускулами. Срывал с себя крыс и бросал вон. Но на месте отброшенной появлялось несколько новых, и разносчик в конце концов обессилел и с хрипом опустил руки. Грызуны повисли на них, как на ветвях деревьев.

Неприметные рядовые порученцы и вовсе потерялись из виду под живым серым покровом.

Крысы, крысы, крысы.

Малкин и его друзья ошарашенно крутили головами, догадываясь, что такое нашествие не случайно, что наверняка здесь не обходится без их знакомой: непревзойденной проныры Крабиры. Они искали взглядами в серой массе черную крысу, но черных крыс было много, и какая из них Крабира – угадать невозможно. Обескураженно переглядывались и ничего не говорили.

Но вот наконец кажущееся беспорядочным движение в серой массе прекратилось, в проходе перед столом людей крысы расступились, открывая грязный пятачок земляного пола. Черная крыса в центре пятачка стала расти. Это была Крабира.

Друзья оживились. Катюха, пересилив себя, на удивление всем, первая потянулась к непревзойденной проныре, воскликнула скороговоркой дрожащим голосом:

– Ну, где тебя носило так долго, Крабира? Здесь так ужасно. Нас хотели продать в дом свиданий!

– Но ведь не продали, – усмехнулась Крабира, выгибая хвост.

– Как мы здесь очутились? Здесь никто не жалует посланцев к Фарандусу!

Крабира не ответила, дотянулась кончиком хвоста до столешницы. И люди ощутили, что пол под ногами провалился, и они полетели вниз вместе со столом и скамьями. Сердца обмерли. Обступила тьма.

По питейному заведению пронесся свистящий шум, как сильный порыв ветра. Крысы бросились в норы, в щели, на улицу. И все стихло. На какое-то время установилась непривычная тишина, как в вакууме.

Посетители открывали глаза, осматривались, начинали понемногу приходить в себя. Но долго не решались прервать тишину. Наконец чей-то неуверенный голос пискляво спросил:

– Их больше нет?

– Нет, – глухо отозвался Бат Боил, очутившийся после исчезновения людей на полу. Поднялся, поправил жабо и ногой сильно толкнул лежавшее на боку тело Дарона. – Вставай! Тебя оставили в дураках, как и меня, впрочем. Да и Албакуса окунули мордой в дерьмо. Состарился Сильнейший маг.

На месте стола, где недавно теснились люди, было пустое пространство. Абрахма смотрела на эту пустоту с бешенством, осознавая, что и она вместе с Дароном, Албакусом и Батом Бо-илом оказалась у разбитого корыта: потеряла теплящуюся надежду пополнить дом свиданий новыми изюминками. Столько фарандоидов могла бы заработать на них. Этого она не забудет Дарону, не раз найдет случай вставить лишнюю шпильку. И за утраченный стол со скамьями также истребует с него. Потом, грузно раскачивая телесами, гадливо отряхнула одежду после крыс и кинула насмешливый взор на Дарона.

Тело Особого порученца после толчка терра откинулось навзничь, и Бат Боил увидал мертвое лицо. Это неприятно поразило его, и он провел глазами по ковшам, из которых пили воду Дарон и Албакус. Мгновенно понял причину и процедил Абрахме:

– Ты отравила Дарона. Да и Албакус, смотрю, попил твоей водички, чтобы протянуть ноги.

Абрахму словно саданули плетью вдоль заплывшего жиром хребта. Ее лицо судорожно исказилось, спина, насколько смогла, выгнулась. Черная накидка на узких плечах пошла складками и вздрогнула золотистыми узорами. Жена фэра Быхома тупо уставилась на тела в проходе, а затем стала шарить глазами в поисках Крошки. Та испуганно затрепетала и замотала головой. Переселенцы притихли, пряча глаза под опущенными лбами. Абрахма была в трансе. Травить Дарона и тем более Албакуса в ее планы не входило. Однако перед нею лежали два трупа. Следовало что-то ответить Бату Боилу, да и другие навострили уши. Но разбираться сейчас с Крошкой и Малышом было неуместно, им она еще успеет развязать языки. А теперь надо было срочно найти объяснение случившемуся. И она нашла. Резко вскинулась, ткнула пальцем в то место, где недавно стоял стол с людьми, и громко грубо гаркнула:

– Они! Посланцы! Посланцы отравили Дарона и Албакуса! Серые твари притащили отраву! – знала, никто не станет разбираться в тонкостях случившегося, ее слово здесь было главным для всех. – Ищите посланцев, деби! Они – терры! Приведите ко мне шлюх! Убейте хитрую желтую тварь Доннаронду!

Холодные, широко расставленные глаза Бата Боила мрачно смотрели из-под бровей.

Переселенцы загомонили, их голоса прорвались наружу сквозь рваную кровлю крыши.

Глава четвертая. Горное урочище

Падение прекратилось после мягкого толчка.

Люди суматошно огляделись и обнаружили, что находятся в окружении ломаных скал, испестренных мрачными черными зевами пещер. Они сидели за тем же столом на скамьях посреди небольшой ровной поляны метров двести-триста в диаметре. Под ногами – чахлая трава, вдоль подножия скал – редкие тонкие кривые деревца, пустившие корни сквозь трещины в камнях. В вышине – яркое небесное полотно, без единого облачка в границах горных вершин.

Горное урочище.

У пещер сидели и стояли, сонно зевали, потягивались, вяло собачились, перетаптываясь с ноги на ногу, воины с палашами, луками и пиками. Некоторые от нечего делать лениво состязались между собой в метании камней. Проигрывали друг другу и выигрывали, перекладывая фарандоиды то в ладонь одному, то в ладонь другому. Воинов у пещер – порядка тридцати.

Скальные нагромождения были труднодоступными, непроходимыми и непролазными.

Люди озадаченно и настороженно озирались, машинально ища глазами выход из урочища.

Из черных пещерных дыр не доносилось ни звука, ни шороха. Камни скал окрест безмолвствовали, словно в оцепенении. Ни птиц, ни ящериц, ни змей. Даже ветер и тот не гулял по урочищу. Возможно, где-нибудь вверху он врывался в горные расщелины, выдувал песчинки, уносил с собой. Но тут, у подножия скал, висело ватное неживое безветрие. Мрачно чудилось, что от пещер тянуло затхлым неприятным духом. И только яркое солнце в зените обдавало каленым жаром.

– Ну и дела, – с запинкой вытолкнул из себя Володька Лугатик.

– Дела хорошие или плохие? – спросила Карюха, поглядывая с опаской на разморенных вояк у ближней пещеры.

Никто из воинов не повернулся в сторону людей, будто не видели, не слышали, не догадывались об их появлении в центре урочища.

Солнце пекло, воины прели под кожаными доспехами. На лицах крупно выступал пот. Было муторно без дела париться на жаре, тупо пялиться друг на друга, беспричинно нехотя лаяться между собой. Пики и луки с колчанами отставлены в стороны. Палаши остриями воткнуты в землю, и на концах рукоятей покоятся грубые ладони. Некоторые вояки, как на подбор, были крепкого телосложения, в ботах больших размеров, с красными щекастыми и носатыми мордами, торчащими из кожаных шлемов.

– Ничего хорошего, – зябко поежилась Катюха, чувствуя холодок от мурашек, пробежавших по телу.

– Нас явно игнорируют, – обронила Сашка, не представляя, чем все может обернуться.

– Окликнуть, что ли? – неуверенно спросил Лугатик и вопросительно посмотрел на Малкина.

– Не надо, – предостерегла Сашка и тоже перевела взгляд на Ваньку. – Сначала не мешает разобраться, что происходит. Может, кто-то понимает больше, чем я? – она ждала ответа от Малкина, но не дождалась.

– Кажется, мы начали мандражить, – нервозно отреагировал Андрюха и полез в карманы. Выложил перед собой на столешнице четыре кинжала с резными костяными ручками. – Вот все, что успел урвать. На четверых хватит. – Продвинул Ваньке и Володьке по кинжалу, один оставил себе, посмотрел на девушек, выбирая, кому отдать, и решительно отправил Сашке. – С кинжалами надежней.