Дымовая завеса (сборник)

– Что ж, бывайте здоровы, хлопцы, – бросил Широков на прощание и вернулся к своей машине. «Уазик» сиротливо, как-то убого кренился на один бок, будто был подбит на войне. Внутри у Широкова шевельнулась жалость, словно бы этот потрепанный автомобиль имел, как и человек, живую душу и ему было больно.

Достал домкрат. Хоть и были у Широкова крепкие кулаки, а, похоже, с собою надо возить что-нибудь такое, чем можно отмахнуться от налетчиков – например, «фомку», короткий убойный ломик, любимое оружие шоферов-дальнобойщиков.

Впрочем, нынешние дальнобойщики, именующие себя продвинутыми, сдали свои «фомки» в музей ушедшего, уже начавшего забываться двадцатого века, либо держат их у себя дома на книжных полках в качестве почетных экспонатов, а от налетчиков отмахиваются другим оружием. И пистолеты с собой возят – причем не только древние «макаровы» или ТТ, а многозарядные генеральские «стечкины», хорошо знакомые им, и «калаши» – автоматы конструкции Калашникова, и гранаты-лимонки…

Широков знал одного дальнобойщика, который возил с собой гранату – обычную небольшую гранату-лимонку, похожую на железную капсулу, – и считал, что больше ему ничего и не требуется.

Когда ему приходилось пересекать границу, прятал гранату так надежно, что ее ни разу не сумели обнаружить – в фуре у него имелось два или три тайника, до которых не сумел добраться ни один таможенник.

Однажды Широков, заинтересовавшись, попросил шофера открыть секрет: где же все-таки в фуре находятся потайные заначки?

Дальнобойщик, рассмеявшись хитро, отрицательно покачал головой:

– Не скажу!

– Почему? Я тебя никому не сдам, не бойся. И обысков устраивать не буду – ничего не буду делать. Мне просто важно знать на будущее: как можно в машине организовать невидимое место?

В ответ – прежнее покачивание головой:

– Нет!

– Но хотя бы скажи – каков принцип, а? Как можно сделать предметы невидимыми?

– Принцип простой: ничего не прятать, все держать на виду. Тогда никто ничего не найдет – даже собака.

Широков подумал: а ведь дальнобойщик прав. Никто никогда не ищет гранат в ящике с инструментами или в бардачке с проездными и провозными документами – ищут обычно в бензобаке с потайным дном, в резине запасных колес, в нише под карбюратором…

Однажды граната здорово выручила дальнобойщика.

Дело было в глухом Казахстане, в местах, где редко бывали гости из России, – дальнобойщик в одиночку, без напарника, одной машиной, привез туда строевой лес. Благополучно разгрузился, а когда собрался в обратную дорогу, то, разворачиваясь, прицепом задел за глиняный дувал хозяина и срезал угол ограды.

Дело, конечно, поправимое, нужно только время, но хозяин обозлился и заявил, нервно вздергивая голову:

– За этот дувал ты мне должен заплатить, я его не на дороге нашел… Либо отработать, понял?

– Это что, рабство? – спросил дальнобойщик, не веря тому, что слышит.

– Как хочешь, так и понимай. Будешь работать у меня три месяца за похлебку… Дувал восстановишь, еще кое в чем мне поможешь – тебя не убудет.

Дальнобойщик вздохнул тяжело, достал из кармана пятидесятидолларовую бумажку.

– Возьми, хозяин и не обессудь. Больше у меня зелени нет. Только мелочь на котлеты.

В глазах хозяина вспыхнули и тут же потухли далекие холодные искры, будто на костер налетел ветер, расшевелил его, – порыв ветра был недолгим, и казах взял деньги. Смерив дальнобойщика с головы до ног внимательным взглядом, разрешающе махнул рукой:

– Ладно, поезжай!

Дальнобойщик прыгнул в кабину и поспешно тронул машину с места – историй о том, как его напарники по профессии попадали в рабство, он слышал не единожды, и сам в поездках смотрел во все глаза по сторонам, чтобы не угодить в неприятность, – в общем, знал, как люди работают за одну лишь похлебку и не знают совсем, когда им удастся освободиться от ярма, – чутье на этот счет имел хорошее.

Но никогда не ведаешь, откуда может появиться беда – угадать это невозможно.

Отъехал дальнобойщик от того аула недалеко – уйти далеко ему не дали, – километров через десять его догнала старая, разболтанная, состоящая из одних дыр и дребезжанья иномарка, проворно скользнула вперед и встала поперек дороги.

Дальнобойщик чуть не поставил свой КамАЗ на дыбы, пока тормозил, высунулся из кабины, хотел было выматериться, но сдержался: из машины вылезли два обритых наголо молодца и, зорко поглядывая по сторонам, подошли к КамАЗу. За поясом у одного из них торчал пистолет.

– Давай, дядя, вытряхивай оставшиеся у тебя доллары, – сказал главный из них, боец со свернутым набок носом, – иначе дороги дальше не будет.

– Что, насчет дороги цыганка нагадала? – поинтересовался дальнобойщик, голос его при виде налетчиков не дрогнул, внутри ничего не похолодело.

– Цыганка, – громко, улыбаясь по-бандитски покровительственно, подтвердили бритоголовые.

– Ну, хотя бы немного зеленых оставьте, – прежним, лишенным дрожи голосом попросил дальнобойщик, – мне же еще до дома добираться, есть-пить что-то надо.

– Выкладывай все, что есть, – угрожающе выкатил глаза детина, вооруженный пистолетом, – пока мы тебя самого не съели.

– Хорошо, хорошо, – примирительно поднял руки дальнобойщик, – выкладываю.

Он согнулся, уходя под руль, где снизу к бардачку у него была прилажена полочка, которая всякому, кто суется в кабину, видна не была и одновременно находилась на виду, нащупал лежавшую там гранату и, перехватив ее левой рукой, выдернул чеку.

С гранатами он в свое время имел дело в армии, поэтому «карманной артиллерии» не боялся, хотя у многих других – тоже бывших солдат, – при виде гранат начинали дрожать пальцы. У некоторых вообще слабели руки, и граната могла шлепнуться под ноги.

Выпрямившись, дальнобойщик высунул из окна кабины руку с гранатой.

– А вот и требуемые доллары, – проговорил он.

Налетчики побледнели, на физиономиях их заблестел стремительно выступивший пот. Тот, у которого за поясом находилось оружие, дернулся было к пистолету, но в следующий миг обмяк – убежать от гранаты он не успеет.

Покорно отступил от машины на несколько шагов, затем, не сводя вытаращенных глаз с дальнобойщика, отступил еще.

– Вопрос, как я понял, закрыт, – миролюбиво произнес дальнобойщик и включил первую скорость.

Древняя иномарка, перегородившая ему дорогу, дернулась, стремительно уходя в сторону – и откуда только у старухи такая прыть взялась, – иначе бы дальнобойщик снес ей половину гнилого зада, налетчик, сидевший за рулем, вовремя среагировал, убрал машину из-под КамАЗа, и дальнобойщик покатил дальше.

На первой же развилке дорог он, заметая следы, свернул в сторону, потом еще раз свернул – в общем, ушел от налетчиков благополучно и через полчаса очутился на трассе, которая выводила к междугороднему шоссе.

Когда дальнобойщик рассказывал о том приключении Широкову, то похохатывал беззлобно, даже довольно, вспоминая физиономии налетчиков, хотя дело могло кончиться совсем не так безобидно, как кончилось…

Помогло везение, по-иному происшедшее не назовешь…

Широков подвел под уазик домкрат, поднял машину. Сняв колесо, горестно поцокал языком – прореха была большая. Заставить бы этих кулакомахателей починить шину, да… Тьфу! Он покосился на вокзал, на тот край здания, где должны были находиться налетчики.

Никто из них на площади не появился – ушли с вокзала задами, либо по железнодорожным путям.

Латать колесо придется, естественно, самому – денег в бюджете Широкова на эти цели заложено не было – деньги были заложены только на хлеб с овощами и кусок колбасы. Остальное уходило на оплату жилья, бензин, да латание хозяйственных прорех.

Погода, довольно хмурая с утра, сырая, с поднимающимися над горизонтом тучами, неожиданно сменила гнев на милость, тучи втянулись в невидимый проран, небо приподнялось, сделалось светлее.

Вскоре выглянуло и солнце, подслеповатое от того, что долго спало, не появлялось перед людьми, с белесой мутью по окоему; мигая часто, как сова, увидевшая в тумане свое отражение, поднялось над землей повыше, заморгало вновь.