Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

Время было далеко не позднее, им еще предстояло работать, много работать. И кто знает – может быть, и ночь, как в прошлый раз, предстоит провести без сна. Все зависит от того, что произойдет в Индии, в Дели, в городах океанского побережья через десять минут, через полчаса, через час… Жизнь – штука непредсказуемая, она способна преподносить такие сюрпризы, что остается только диву даваться да хвататься руками за голову. А в остальном все в порядке, прекрасная маркиза, все хорошо…

Долго потом вспоминались Шебаршину те добрые содержательные «бдения» с Медяником за ресторанным столиком у пышущей жаром печки барбекю.

Короткая война с Пакистаном закончилась победой Индии – война эта была рассчитана индийскими генералами очень точно, вплоть до дня, когда пакистанские войска сложат оружие, – так оно и получилось. Тютелька в тютельку, день в день, час в час…

Солнечный, яркий день с бездонным небом, почти летним, хотя на дворе стояла зима, семнадцатое декабря, был в Дели шумным. Народ праздновал победу.

На улицу высыпали толпы людей, радостное движение их было хаотичным, кое-где в Дели были даже перекрыты улицы.

В этой неразберихе, в толчее Шебаршин задел своей машиной крыло автомобиля какого-то молодого индуса в яркой чалме, тот выскочил из-за руля, будто пружина, начал размахивать руками, Шебаршину даже показалось, что сейчас этот парень полезет драться…

Но индус, разглядев номер машины Шебаршина, понял, что этот автомобиль принадлежит советскому посольству и перед ним – русский, вместо драки полез обниматься.

– Хинди руси бхай-бхай! – восторженно прокричал он.

Люди, живущие в Дели, хорошо знали, что победу они добыли с помощью русского оружия, поэтому ничего, кроме слов восторга, этот парень говорить виновнику аварии не стал.

Военным атташе в Индии в ту пору работал генерал-майор Дмитрий Федорович Поляков – человек аккуратный, вежливый, с заслугами – он немного воевал в Великую Отечественную, имел боевые ордена… Но что-то имелось в нем такое, что не поддавалось осмыслению, а точнее, не укладывалось в принятые рамки – это надо было очень тщательно анализировать.

И хотя у работников резидентуры были налажены великолепные отношения с военными разведчиками и особых секретов друг от друга не имелось, информацией обменивались постоянно, что-то в поведении генерала Полякова настораживало.

До Медяника, например, доходили сведения, что Поляков говорил своим подчиненным:

– Вы не очень-то раскрывайтесь перед кагебешниками, не то они на наших плечах въедут в рай… Поаккуратнее с ними, поаккуратнее!

Это было одно из самых безобидных наставлений генерала. При встречах же с Медяником либо с Шебаршиным, возглавлявшим в резидентуре участок ПР – политической разведки, он был сама любезность, улыбался так широко, что у него едва челюсти изо рта не выскакивали.

Неужели Поляков – человек с двойным дном? В это, честно говоря, не верилось. Но служба у Шебаршина, как и у Полякова, была такая, что «доверяй, но проверяй».

…Когда наша писательская команда работала с Леонидом Владимировичем над «книгой для Англии», было написано много кусков, которые в книгу не вошли. Не вошел и индийский кусок, хотя мне он показался тогда очень интересным. Но Шебаршин по каким-то причинам посчитал, что англичанам его не надо отдавать – не доросли, мол. Что ж, не доросли так не доросли.

Этот изъятый из рукописи отрывок у меня сохранился, и я его предлагаю вам. Поскольку книга та была автобиографической, то написана она от первого лица, от имени самого Леонида Владимировича.

Мне он, повторяю, кажется и казался раньше очень интересным, он совершенно не устарел, поэтому я целиком предлагаю его вашему вниманию.

«Итак, военным атташе в Индии в мою пору работал генерал Поляков Дмитрий Федорович. Мне он не нравился. И совсем не потому, что впоследствии он оказался предателем, шпионом, работавшим на Штаты, – все это выяснилось потом, много позже, – а по своему отношению к нашим сотрудникам, к КГБ, в частности. Поляков специально предупреждал своих работников: не дружите с чекистами, остерегайтесь общаться с ними, а уж общаться домами, как это было принято у советских людей, работающих за границей, – тем более, чекисты способны на всякую гадость, они следят за посольскими, собирают “компромат” и т. д. В общем, он старался создать вокруг нас некий вакуум, заранее делал из чекистов изгоев, людей, которых презирали бы соотечественники… Честно говоря, это здорово царапало, вызывало ответную реакцию – не самую лучшую, естественно, и некое удивление: почему же разведчики одного ведомства не любят разведчиков ведомства другого? И только ли из-за принадлежности к разным конторам?

Конечно, в наши обязанности входили вопросы безопасности всех советских сотрудников и всех советских учреждений, расположенных здесь, в Индии, – и тайных, и явных, – но мы никогда не злоупотребляли данными нам правами.

Думаю, не только разведка испытала на себе пренебрежение и язвительные уколы Полякова: контрразведка, кажется, испытала тоже и выработала к генералу соответствующее отношение – об этом я, правда, никогда ни с кем не говорил, но такое ощущение у меня осталось до сих пор. Повадки у генерала Полякова были какие-то лисьи, негенеральские, и внешность тоже была лисья, негенеральская.

Через двенадцать лет Поляков был разоблачен.

Когда-то он работал в Штатах, в нашем посольстве, в Штатах же и был завербован.

Генеральское звание, как стало известно позже, Поляков получил по блату – был в отношениях, более чем тесных, с начальником управления кадров ГРУ – Главного разведывательного управления армии – Изотовым.

В деле его фигурировал список дорогих подарков, которые Поляков преподнес бывшему партработнику Изотову, попавшему по велению ЦК в ГРУ: звание генерала, например, стоило Полякову серебряного сервиза, который он, кстати, не сам купил, а получил в подарок, и не от кого-нибудь, а от шефа ЦРУ. За “прилежность и добросовестную работу”. Действительно, неисповедимы пути Господни, – в продолжение этой поговорки, пути Господни бывают неисповедимы не только у людей, но и у предметов, и пути эти такие же сложные, запутанные, и часто имеют неожиданную судьбу… Словом, все как у людей.

После Индии Поляков работал в одном из НИИ, которых в ГРУ, насколько я знаю, немало, и погорел на связи. Связь – самое уязвимое место у разведчиков, а в СССР, у тех, кто тут работал, всегда было особо уязвимым: американцы – не самые последние специалисты в области разведки – одно время считали, что у нас работать вообще нельзя, но, несмотря на это, работали, и работали очень небрежно, стараясь выжать из своих агентов все, что только можно. Это, в конце концов, приводило к провалу. Видать, ни Пеньковский, ни Попов, ни другие раскрытые агенты ничему американцев не научили.

Связь – уязвимое место не только у американцев, у нас тоже. Я, например, всегда говорил своим коллегам:

– Не жадничайте, не жадничайте! Лишняя встреча ничего не даст, а вот агента может погубить. Нам же не лишняя встреча важна, а сам агент. Он должен жить и работать как можно дольше – это и только это важно!

Организовать неуязвимую связь невозможно, какие бы ухищрения ни применялись, – так считают многие крупные профессионалы.

Хотя сейчас в нашей “тяжелой” стране, в пору послеперестроечной и прочей неразберихи, разведчикам работать, конечно, много легче, чем, скажем, десять лет назад (во всех странах наоборот), да и на вооружении у специалистов имеются уже не только радио и телефон, а и космос, и новейшие компьютерные системы, и лазеры, и т. д. – но на этой безличной связи не удержаться ни одному серьезному разведчику – обязательно нужна личная связь, личные контакты. Без них не обойтись никак: то деньги надо передать, то документы, то аппаратуру, то еще что-нибудь, но важнее всего этого – посмотреть на агента “живьем”, лично, понять, чем он дышит, не перевербован ли, не дает ли дезинформацию, держит ли себя в руках и не трясется ль овечьим хвостом при виде первого полицейского – этим и другим вещам большое значение придают все разведслужбы мира. Любого агента надо регулярно проверять. Но никакая проверка не даст точных результатов без личного контакта. Это первое. И второе – агента надо постоянно поддерживать морально, снимать с него стрессы, всю лишнюю нагрузку, для этого существует целая наука, да и сам агент нуждается в личном контакте – ему обязательно нужен собеседник, которому можно выложить все, довериться, высказаться, облегчить душу, успокоиться – таким способом он перекладывает на своего собеседника часть психического груза и чувствует себя лучше.

Интересна одна деталь, которая не отражена нигде, ни в какой литературе, даже специальной – между агентом и его “ведущим” – оперативным сотрудником разведслужбы почти всегда складываются отношения, которые можно назвать уникальными, – и они действительно уникальные: агент привыкает к оперативному сотруднику, как к брату, уже не мыслит жизни без него, привязывается настолько, что расставание приводит к душевной травме, к болезни – это особые отношения. Они близки к родственным. Только у родственников, живущих в одной семье, могут быть такие теплые, очень доверительные, очень тесные отношения. Поэтому если у нашего работника в каком-нибудь посольстве заканчивалась командировка (а все, кто работает за границей, находятся в командировке, только длительной), мы вынуждены были посылать его в эту страну с короткими визитами (если, конечно, там оставался ценный агент), и посылать регулярно, чтобы связь не оборвалась, чтобы агент не был загублен (передавать его другому оперативнику – штука деликатная и не всегда выполнимая).

Кстати, лучше всего связь поддерживать через третьи страны – этот вариант довольно неуязвимый и безопасный. И вербовать агентов тоже через третьи страны – в таких случаях противник просто не успевает проследить за вербовкой, и завербованного человека ему бывает очень трудно вычислить.

Можно, конечно, агента вызывать и в СССР – деньги на это всегда имелись, – но для большинства агентов, являющихся государственными чиновниками, поездка в СССР всегда была очень нежелательной, не говоря уже о простых людях – эти вообще попадали в “черные списки”.

Поэтому часто мы поступали так: чиновник, работающий, допустим, в Штатах и являющийся нашим агентом, отбывал на пару недель в отпуск в какое-нибудь благословенное место – на юг Франции или в Восточную Африку, устраивался там в отеле, обозначался, так сказать, официально, отдыхал, загорал, купался в море и ловил рыбу, а потом на два-три дня уезжал знакомиться с историческими достопримечательностями – мы же на это время его просто перебрасывали в Болгарию либо в Москву – в паспорте обычно не оставалось никаких отметок, к таким переброскам готовились особенно тщательно, – в Софии или в Москве агент попадал в близкую спокойную среду, оказывался среди людей, которым верил, к которым был привязан…

Иногда мы доставляли агентов в Москву, чтобы выправить, привести в нормальное состояние, снять психическую нагрузку, подлечить, но в основном – обучить новым шифрам, новой тайнописи, новым условиям связи.

У нас есть такое понятие – пожалуй, оно существует только у разведчиков – условия связи. Что это такое? Позвольте, объясню.

Наш оперативный работник, находящийся за границей, – вполне легальный, являющийся штатным сотрудником посольства, – может угодить под колпак, т. е. под постоянное наблюдение местных спецслужб. В самом этот факте ничего провального, конечно же, нет, но, угодив под колпак, он должен полностью обезопасить агента, не дать раскрыть его.

В таких случаях из связи с агентом исключается практически все, что может быть засечено: радио, письма, телефонные звонки, передача через компьютер, – словом, все! Минимально уязвимая связь, по общему мнению специалистов, остается одна – старинная, времен царя Алексея, но все же пока самая надежная – тайники. В каждом конкретном случае эту связь надо разрабатывать и обучать ей агента. Эта связь выручала нас не единожды. Даже в тех случаях, когда и оперативный работник, и сам агент находились под колпаком.

Технологию передачи сведений через тайник, естественно, надо разрабатывать специально. И заучивать все до запятых – и нашему агенту, и оперативному сотруднику.

Вариантов передачи через тайник может быть великое множество – сотни тысяч, этого пока не подсчитал никто.

Ну, например, один из вариантов, с агентом Н.

“Условие связи” в случае накрытия колпаком с агентом Н. было оговорено следующим образом: день встречи – первый понедельник каждого месяца, для первой встречи использовать тайник А, находящийся в определенном месте, в парке таком-то, за старым деревом, притиснутым к забору. Самим тайником выбрано трухлявое дупло в утолщении ствола – тайник этот небольшой, способен вместить в себя лишь сигаретную пачку. Но и этой старой, измятой пачки, на которую не польстится ни один бродяга, вполне достаточно для передачи – в нее входит восемь микропленок, – пачка, таким образом, становится контейнером, передаточным устройством.

Оперативный работник знает – договоренность об этом есть, – что в обусловленный понедельник, через полчаса после того, как зажгутся фонари – время “между волком и собакой”, – в дупле-тайнике агент оставит для него “контейнер” с грузом.

После этого агент должен будет сесть в автобус определенного маршрута, проехать четыре остановки, выйти и на столбе, к которому прибит указатель с названием остановки, на уровне бедра провести черту – на уровне бедра это всегда можно сделать незаметно.

Время должно быть рассчитано очень точно. Допустим, в 18:15 стемнело, зажглись фонари, через полчаса, в 18:45, была заложена передача, в 19:00 на автобусной остановке был оставлен условный знак, в 19:15 мимо автобусной остановки проехал оперативный работник (либо агент, это зависит от того, кто передает материал, а кто принимает) и, убедившись, что метка оставлена, продолжил движение, забрал груз и отправился дальше.

В определенном месте он должен оставить знак “Груз взят!”, а агент – убедиться, что посылка дошла до адресата.

Повторение одной и той же схемы не годится, “условий связи” должно быть несколько. В следующий “явочный” понедельник тайник будет уже находиться в другом месте, это будет тайник Б или В, и вся методика передачи будет уже совершенно иной.

Вариантов, повторяю, может быть великое множество, никто не считал, сколько их, – и агент, и наш работник обязаны знать все варианты, как радист знает азбуку Морзе. Ошибаться нельзя.

Для “условий связи” можно использовать что угодно – практически все, от калькулятора до авторучки.

Допустим, наш работник проезжает на машине в полукилометре от квартиры агента и, достав из кармана калькулятор со спецустройством, нажимает на кнопку с цифрой 5. В доме агента срабатывает приемник, засекает сигнал. Это означает, что через пять дней должна состояться встреча.