Карибские маршруты – I

На крокодиловой ферме в местечке Ла Бока

После этого нас запустили в кафе и вручили подносы с тарелками жареного крокодилового мяса, мягкими свежими булочками и холодной колой. Ну вот сбылась мечта идиота – съел крокодила, ничего особенного оказалось, на вкус похож на курицу. Или может повара вместо крокодила на кухне куриц резали и быстро жарили? Да нет, зачем, ведь крокодилов на Кубе много, а кур, наоборот мало. На столиках в кафе лежали листки с информацией о том, что эта крокодиловая ферма была основана в 1962 году, она самая крупнейшая на острове и то, что благодаря усилиям местных учёных удалось сохранить 16 видов этих рептилий, которым угрожало полнейшее уничтожение. Вот как, оказывается предки всех крокодилов могли съесть!

Плайя Хирон

«Жалкие эпигоны великих предков!»

Перекусили крокодилом, передохнули и опять Командор автопробега дал команду экипажу Фольксвагена, Антилопы Гну или «Ласточки» – Вперёд! Как машину назовёшь – так она и поедет!

А впереди нас ждал Залив Свиней! Как говорится свинью подложили по дороге незаметно.

Залив Свиней (Bahia de Cochinos) – это большой залив со множеством пляжей и живописных уголков. Главные достопримечательности – Плайя Ларга, Калета-де-Росарио и пещера Куэва-де-лос-Песос. Туристы приезжают сюда для того, чтобы увидеть место неудачного вторжения контрреволюционеров, а также поплавать с маской или аквалангом.

Те из читателей, кто не скроет своего искушения и найдёт другую книгу автора «Куба-любовь моя» смогут в полной мере ознакомиться с описанием этих мест, историей Кубы в целом и историей вторжения противников Фиделя в частности. Даже и о том, как советских специалистов, строящих атомную станцию «Хурагуа» неподалёку отсюда, возили сюда семьями по выходным дням на экскурсии и пляжный отдых в Плайя Ларга.

Выехав с крокодиловой фермы в городке Palpite миновали правый поворот на знаменитый на юге пляж Playa Larga и повернули налево в сторону города Sopliliar, где наконец увидели мутные воды Залива Свиней и конечно же Карибского моря. Ну вот – дорога от Атлантики до Карибского берега Кубы с короткой остановкой на ферме составила для нашей «Антилопы-Гну» всего три часа. Теперь мы ехали вдоль залива посматривая направо на его коралловые рифы, которые здесь подходят близко к берегу иногда сливаясь с ним. На дороге здесь даже появились указатели на Плайя Хирон.

Исторической место! Когда-то местную деревушку назвали в честь печально известного пирата Жилберто Хирона обитавшего в этих местах.

«Зеркало терпения» («Espejo de paciencia») – это эпическая поэма на испанском языке, написанная в 1608 году Канарским поэтом Сильвестром де Бальбоа, считается первым литературным произведением, написанным на Кубе. Впервые оно было напечатано в 1838 году в журнале «El Plantel» после того, как писатель Хосе Антонио Эчеваррия нашёл его между полками библиотеки «Общества друзей страны». В поэме описаны реальные события, когда в 1604 году в порту Мансанильо провинции Гранма, что на юге острова, епископ Кубы дон Хуан де Лас Кабесас Альтамирано, совершавший паломническое путешествие на ферму в Яре был похищен французским пиратом Жильберто Хироном. Известный пират намеревался получить огромный выкуп за своего знатного пленника. Но не тут-то было! Собралось огромное народное ополчение в городе Баямо (о нём поётся в кубинском гимне, но по другой причине) для боя с корсарами. В этом бою чёрный раб по имени Голомон в сабельной абордажной схватке побеждает Жильберо Хирона и отрубает ему голову. Епископа спасают, народ празднует и ликует, спеша на мессу, а раба освобождают. Ура! Всем выдают рома и сербесы.

В Музее военной техники Плайя-Хирон

Ну вот и приехали в Плайя Хирон, где тоже решили сделать остановку и вспомнить старые места, где я когда-то познакомился и подружился с канадским миллионером-пенсионером Майком Гого. Спидометр на машине показал 161 км от Варадеро, а стрелка указателя топливо только чуть качнулась влево, это порадовало. Экономный, однако этот Фольксваген оказался – на самом деле народный автомобиль и не только для немцев.

Прошли сразу на пляж, заполненный туристами, где Командор автопробега решил искупаться и освежиться, снимая усталость от дороги. Дамы просто отдыхали на лавочке оглядывая туристов и местную публику, потягивая прохладительные напитки. Этот пляж ещё прославился как место решающей битвы между революционными войсками Фиделя Кастро и поддерживаемыми США кубинскими эмигрантами. Битва состоялась 17 апреля 1961 года, в самый разгар «холодной войны». 1400 кубинских эмигрантов, подготовленных и вооружённых с помощью ЦРУ, высадились на кубе в целях свержения режима Кастро. Их поддерживала американская авиация, разбомбившая военные базы на острове. Но силы вторжения встретили ожесточённый отпор со стороны армии Кастро, поддерживаемой добровольцами из числа местного населения, и атака эмигрантов захлебнулась. Они рассыпались по болотистой местности всего полуострова Сапата, откуда их выбивали и арестовывали ещё неделю спустя.

Битва в Заливе Свиней – весьма значительное историческое событие. Молодая Кубинская республика смогла отстоять свою независимость и нанести унизительное поражение силам президента Кеннеди. Стало ясно тогда, что сердца кубинцев целиком на стороне Революции.

Здесь располагается Музей военной техники, захваченной кубинцами у «гусанос» (червяков) – так называли на Кубе высадившихся эмигрантов. Здесь также можно ознакомиться с различными документами и посмотреть фильм, снятый во время вторжения и послушать кубинские революционные песни.

Кубинский фолк-певец Сильвио Родригес сочинил песню «Playa Giron», посвящённую рыбакам в лодке с тем же названием, в которой он работал с 1969 по 1970 год. Позднее эта песня вошла в альбом «Dias y Flores» («Дни и цветы»), изданной в 1975 году. Однако тема Плайя Хирон имеет двоякое значение, это касается как лодки, так и конфликта, выигранного кубинскими правительственными войсками. Не путать с «Prelude Giron», ещё одной известной песней Сильвио Родригеса, которая также затрагивает проблему вторжения в Залив Свиней.

Походили по Музею, сфотографировались у танков и самолётов, послушали революционные песни и поехали опять в путь-дорогу, дальше на Сан Блас. Вдоль всей дороги от Плайя Хирон у берегов Карибского моря стояли небольшие Стеллы-памятники погибшим здесь героям Революции во время вторжения на остров жалких эпигонов великих предков.

Сьюидат Нуклеар

«Impossible is possible!

Невозможное – возможно!»

Следующей нашей остановкой была Калета Буэна, небольшая лагуна среди коралловых рифов на берегу Карибского моря. Залив Свиней мы уже весь почти проехали. В это место мы тоже раньше часто приезжали на отдых, прозрачная с чистой водой глубокая лагуна соединялась с морем маленьким проходом, поэтому в ней вода всегда была тихая даже во время больших штормов. Ранее здесь было почти безлюдное место, а сейчас построены красивые въездные ворота, небольшое кафе-ресторан для туристов, какие-то спортивные сооружения. Вспоминались мои удачные рыбные охоты в здешнем море за лагуной с подводным ружьём и поездки сюда на служебной белой «Ниве» просто для организации отдыха семьи.

Поностальгировали и поехали далее, уже оставалось совсем немного до нашего городка Сьюидат Нуклеар, в котором мы жили, когда работали на Кубе и который являлся целью нашего сегодняшнего автопробега. На удивление выехали на хорошую асфальтовую дорогу, которой ранее не было, это была Карретера-дорога на Сьенфуэгос. Ранее здесь были сплошные колдобины и ямы, как у нас где-нибудь на границе областей. Значит что-то понемногу делается на Кубе, даже дороги ремонтируются! Проехав немного по этой хорошей дороге, мы повернули направо на Carretera de Juragua. Наша дорога! До боли знакомая!

Детская площадка в городке советских специалистов Сьюидат Нуклеар

Мы ехали, объезжая огромный залив Сьенфуэгос, чьи воды блестели сквозь мангровые заросли с левой стороны дороги. Вскоре впереди показался с правой стороны дороги купол атомного реактора первого блока бывшей атомной станции, по-научному – его контаймента[2 - Контаймент (от англ. Containment) – герметичная оболочка (гермозона) – пассивная система безопасности энергетических ядерных реакторов, главной функцией которой является предотвращение выхода радиоактивных веществ в окружающую среду при тяжёлых авариях.]. Железобетонный купол постепенно приближался и вскоре потянулись станционные постройки, КПП и въездные ворота на территорию АЭС за ограждением из колючей проволоки.

Помню кубинским инженерам очень нравилась информация в проекте атомной станции, что контаймент рассчитан даже на падение самолёта. Они всё пытались выяснить какого? Большого Боинга или чего поменьше.

– Вот здесь ты работал? – спросила дочь.

– Да, это с краю административные здания, а наши «прорабки» – рабочие вагончики ТМУ – тепло монтажного управления были дальше возле самого реактора.

– А почему не достроили станцию?

– Почему, почему? По – кочану. Спросить у Ельцина надо было. Денег не давал на строительство, а у кубинцев их тоже не было. Ты всё сняла на видеокамеру?

– Ой забыла включить, – ответила дочь сжимая небольшую видеокамеру «Sony» в правой руке.

– Спасибо, родная.

Проехав территорию атомной станции со всеми вспомогательными постройками и зданиями километров через пять, повернув с дороги направо, наша «Антилопа-Гну» наконец въехала в наш атомный городок Сьюидад Нуклеар, где мы жили и работали в течение трёх с лишним лет в начале 90-х годов прошлого столетия.

По знакомой главной дороге городка проехали к большой автостоянке, зажатой между 4-х этажными домами советских некогда специалистов. Остановился на знакомом месте, где я всегда парковался на своей служебной «Ниве», когда здесь работал. Перед нами был наш бывший дом № 1, на котором, как и прежде продолжала висеть табличка на русском языке «Дом образцового быта». Вышли из машины и посмотрели на знакомый балкон и окна квартиры на 4-м этаже с правой стороны подъезда. Дочь всхлипнула и заплакала, утираясь платочком, у жены тоже что-то подозрительно блестели глаза за стёклами затемнённых очков. Мне тоже стало почему-то грустно, сразу захотелось выпить пива или рома.

Теперь в этих домах жили кубинцы, некоторые из них уже выглядывали из окон. Мы зашли в «родной» подъезд, где на 1-м этаже дочь когда-то расшибла себе лоб о железные перила, сбегая сверху вниз за почтой. Поднялись на «свой» 4-й этаж, но стучаться в знакомые двери квартиры не стали. Просто грустно постояли рядом. что-то вспоминая и вздыхая или всхлипывая наматывая сопли на кулак.

– Интересно, а рисунок Микки Мауса на стене в моей комнате сохранился или нет? – вдруг нарушая скорбную тишину спросила у кого-то дочь.

– Ну для этого надо зайти внутрь и посмотреть, но мы решили не тревожить новых хозяев если они даже дома и не сыпать себе соль на раны.

Выйдя из подъезда, увидели группу кубинцев около нашей машины с красными номерами для иностранцев. Один из них показался мне знакомым. Он тоже узнал меня и подойдя ближе, пожал руку и сказал, что когда-то работал в строительном управлении и помнит меня как Руководителя Тепло монтажного управления.

Звали его Хорхе и жил он теперь в нашем доме, который после отъезда «всех начальников» (в нашем доме № 1 жили в основном руководители различных служб стройки и будущей эксплуатации АЭС) дом начали заселять кубинцами. Как он сказал, после закрытия АЭС в посёлке ещё лет 10 оставалась группа наших специалистов человек 20 занимавшихся консервацией технологического крупнотоннажного оборудования. Хорхе ещё рассказал, что иногда сюда приезжают на таких же машинах с красными номерами бывшие строители АЭС, видимо отдыхавшие на курортах Кубы. В последнее время даже зачастили высокие комиссии из Москвы на предмет возврата в Россию технологического оборудования, завезённого из Союза для 2-го блока и хранящегося на складах станции.

В ответ коротко рассказал ему, что, вернувшись с Кубы работал уже не тепло монтажником, а в Дирекции Курской АЭС организовывал международную и внешнеэкономическую службу. Стараясь поддерживать контакты с Кубой, продолжал общаться в Москве с бывшем работодателем, компанией ЗАЭС – Зарубежатомэнергостроя и давал ответы на запросы их представителей из Гаваны о возможности поставок на Кубу различного оборудования и материалов. Как бывший участник строительства АЭС «Хурагуа» участвовал в работе смежных комиссий в Москве по возможному «размораживанию» проекта и продолжению строительства. Однажды даже планировался мой приезд сюда на площадку АЭС Хурагуа с делегацией АСЭ – «Атомстройэкспорта» и смежных организаций для осмотра, хранящегося здесь на консервации крупнотоннажного оборудования (корпуса реактора, парогенераторов, насосов и теплообменников), но в последний момент этот визит не сложился почему-то.

Предложения Курской АЭС для работ на Кубе

Хорхе расчувствовался воспоминаниями и предложил подняться к нему в квартиру, чтобы посмотреть старые фотографии. Оставив своих дам бродить вокруг старого почти родного дома, поднялся к нему на 2-й этаж, где ранее жил директор нашей школы из Воронежа. Хорхе сразу предложил выпить рома у него на кухне, но я сказал, что за рулём, хотя по опыту знал, что на Кубе это не проблема, никто тебя на алкоголь за рулём проверять не будет и в трубку дышать заставлять тоже не будет. Но от прохладного пива в жаркий день не отказался и попросил Хорхе не суетиться с закусками, мол мы скоро поедем в Сьенфуэгос. Отметили встречу и стали смотреть старые фотографии в большом и толстом альбоме. Оказывается, у Хорхе в строительном управлении, где на фото из его альбома я увидел много знакомых кубинцев и русских специалистов контрпарой был Юра Масейко – шустрый украинец из Запорожья, проработавший здесь более десяти лет в несколько контрактных заездов и который уехал назад на Украину всего года три назад. Были у этого «свидомого» видимо какие-то особые отношения с кубинским местным руководством, которые ему постоянно продлевали контракты.

Контрпара – метод работы технического содействия, когда к советскому инженеру прикреплялся кубинский для его обучения, натаскивания и руководства.

Спросил у Хорхе про своего контрпару, кубинского инженера, учившегося в СССР в МЭИ по имени Монтесино. Тот его знал и сообщил, что Монтэ почти сразу после массового отъезда наших специалистов покинул стройку и уехал в Гавану к родителям со своей русской женой. Теперь они оба преподают в гаванском университете, она-русский язык, а он-основы строительно-монтажных работ крупных энергетических объектов. Ну вот значит не пропали даром мои уроки и годы совместной работы. Наш знаток кубинской истории Монтэ стал всё-таки преподавателем, как и мечтал, правда не истории Кубы. Это благодаря ему в книге «Куба-любовь моя» уделено много внимания именно истории острова! Закончив смотреть альбом и допив пиво, мы с ним вышли опять во двор некогда, Дома образцового быта.

Дочь, в это время наматывая слёзы и сопли на кулак ходила с видео камерой и снимала детскую площадку, на которой играла в детстве. На площадке даже сохранилась большая ракета за декоративным забором вроде кремлёвской стены, которую сделали наши монтажники. Жена сопровождала её показывая, что ещё дополнительно снять на память. Попрощавшись с Хорхе, присоединился к ним и предложил прогуляться по городку.

Мы прошли к школе детей советских специалистов, где в первом классе училась дочь. Сейчас она была закрыта, кубинские дети в нашем городке учились в своей школе. Закрыт был и знаменитый бар «У Анжелы» для «советикус-амигос», стены которого ещё помнят наверняка буйные застолья, лихие попойки и горячие праздники по различным поводам. Погуляв по нашему небольшому городку, вернулись к машине, возле которой теперь толкалась кубинская молодёжь, одобрительно посматривавшая на дочь. Сели в машину и медленно проехали с нашей парковки налево к проливу и причалу возле старой рыбацкой деревушки на берегу моря.

– Ну вот, а говорили, что никогда больше не побываем здесь, – сказал я своим спутницам с ещё заплаканными глазами, невозможное оказывается – возможно.

У причала стояла старая крепость «Хагуа», построенная ещё первыми испанцами для защиты от нападений карибских пиратов поселений, расположенных в глубине большого залива с таким же названием.

Старая крепость Хагуа на берегу Карибского моря

Посмотрели на отель «Пасакабайо», расположенный на противоположном берегу узкого пролива, по которому туда-сюда ходила небольшая барка с открытой палубой для перевозки людей, и на которой когда-то сами часто плавали в магазины этого отеля для различных закупок. В основном, конечно, за алкоголем, кто-то брал американские виски, мне тогда нравились испанские коньяки, ведь положенных по кубинской карточной системе снабжения специалистов 6 бутылок рома в месяц явно было недостаточно для русского человека.