Следы от старых «Жигулей»

Через год.

… Было странное и непонятное чувство. Выйдя из супермаркета, Николай Игнатьевич не мог понять, что его так встревожило. От чего появились сначала волнение, а потом тревога? От увиденного в торговом зале или от услышанного там? Удивительно, как может внезапно обрываться покой. Еще полчаса назад было хорошее настроение, затем удачные покупки…

Николай Игнатьевич сел в автомобиль, вытащил из, припрятанной от Ирины Сергеевны, пачки сигарету, закурил и попытался успокоиться. Что произошло? Что послужило причиной внезапно нарушенного спокойствия?

Похожее этому состояние наблюдалось в начале судейской карьеры, когда некоторые осужденные после приговора обещали судье кару и даже месть. С годами восприятие проклятий притупилось. Руденко стал адекватно относиться к этим словам.

В сорок два года он был председателем одного из районных судов города…

Все судебные процессы Николай Игнатьевич пропускал через себя. Наверное, нельзя судье быть таким чувствительным и мягким, но как приказать сердцу. Иногда мать чувствовала его беспокойство, спрашивала, что произошло. И однажды он раскрылся:

– Был процесс. За содеянное по глупости преступное деяние человек получил срок. А у него остались мать, жена, дети. Каково им….

Видимо, из-за такой впечатлительности сердечко теперь было не очень здоровым и надежным. Не зря Ирина Сергеевна тактично предупреждала мужа о вреде курения. Да он и не увлекался табачными изделиями. Лишь изредка, в каких-то экстремальных ситуациях, мог выкурить одну-две сигареты, упрекая себя потом за минутную слабость.

– Как день начался с неожиданностей, так и продолжается, – думал Руденко, докуривая сигарету, – хоть вроде бы уже и успокоился после утреннего сюрприза.

… Рано утром, проснувшись, Николай Игнатьевич через открытую форточку явно почувствовал запах бензина.

– Не бак ли протекает, – быстро одеваясь, подумал пенсионер и

вышел во двор.

То, что он обнаружил, заставило поволноваться.

Его гараж, выходящий воротами на улицу, примыкал к правой стороне дома. Сразу за ним, впритык, был расположен хозблок – сарайчик, в который можно было попасть и с гаража, и с тыльной части, со двора. Рубероидная крыша гаража была ровной. На ней и обнаружил Руденко жидкость, похожую на бензин. Да, как выяснилось, это и был самый настоящий бензин марки А-92.

Выйдя на улицу, Николай Игнатьевич увидел перед воротами гаража небольшую лужу, куда еще продолжали понемногу падать с крыши капли этого нефтепродукта. Немного заныло сердце. Тревогу вызывала непонятность увиденного. Ни одно объяснение не приходило на ум. Что это? Божий дар для его автомобиля или кусочек ада из преисподней для усадьбы, а может для него самого? Взяв лестницу, Руденко приставил ее со двора к стенке гаража и взобрался на крышу. Здесь лужа из бензина была по площади больше. Вокруг нее виднелись разбросанные кусочки лопнувшего обычного надувного шарика. Получалось, что кто-то залил в этот шарик литра три бензина и затолкал эту резиновую бомбу с какой-то целью на крышу гаража. Что предполагалось дальше? Неужели поджог? Тревога у пенсионера усилилась. Какие надо предпринять действия? Немедленно сообщить в милицию или попытаться сначала разобраться самому. Несмотря на хаос в мыслях, Николай Игнатьевич решил собраться и трезво оценить ситуацию. Поджога не было, хоть и все было к этому готово. Значит, если ему угрожали, цель была – запугать. Могли быть и шалости хулиганистых подростков. Хотя, имело ли смысл заливать для этого такое количество. А вдруг злоумышленник по какой-то причине не успел зажечь эту адскую бомбочку? Кто он? Кто-то из вышедших заключенных на свободу и мечтавших реванша за свой срок. Маловероятно, так как немногие и только свои знали, где проживает судья-пенсионер. Впрочем, узнать сегодня данные о любом, тем более, не скрывающемся, человеке не так и сложно. Удивительно, но чем дольше разбирал Руденко произошедший случай, тем спокойнее он становился. Включался рассудок.

– Пока ничего не говорить Ире. Еще раз перебрать в памяти последние процессы и реакцию подсудимых на приговор. Все-таки, заеду в райотдел, поговорю с ребятами. Далее. Надо посетить АЗС – узнать, кто недавно брал горючее в канистру. Тоже шанс. Ну, и надо быть осторожнее и внимательнее в ближайшее время, – обобщил Николай Игнатьевич и пошел за ведром. Надо было смыть горючую жидкость.

А чуть позже дошла, наконец, очередь до пенсионера выслушать экстренное сообщение соседки Марии Семеновны. Эта новость окончательно успокоила Николая Игнатьевича, даже немного рассмешила. Вот что рассказала старушка.

У нее в хозяйстве было два кота и маленькая собачка. Неразрывные спутники Марии Семеновны во всех походах – будь-то в, расположенный рядом, магазин или к какой-нибудь подруге. Вереница домашних животных всегда следовала за ней. В это утро Мария Семеновна проснулась очень рано от жалобного мяуканья за дверью. Выйдя в коридор, старушка ахнула. Перед ней с острым запахом бензина, весь мокрый, в слипшихся комках и клочьях шерсти виновато стоял один из ее котов Васька. Он пытался облизывать свою скомканную шубку, но мгновенно фыркал и мотал головой.

– Три раза меняла воду и израсходовала полпачки порошка, – жаловалась старушка, – а он до сих пор с запахом.

Сначала Николай Игнатьевич слушал соседку равнодушно. Но, по мере того, как в его видении кот Васька все ближе и ближе подкрадывался к, наверное, колышущейся резиновой игрушке с бензином на крыше его гаража, пенсионер все больше собирал внутри себя энергию веселья. Когда же он представил, как кот-охотник ударил пузырь лапой с коготками, а в ответ на него взорвался и хлынул поток непонятной жидкости, накопленная энергия вышла из-под контроля, и Николай Игнатьевич разразился хохотом.

Мария Семеновна удивленно покачала головой и ушла к себе.

Это было сегодня утром перед поездкой в супермаркет.

… Через час Николай Игнатьевич снова проезжал возле супермаркета. Его внимание привлекла толпа возле входа в магазин. Милиционер на входе никого не пропускал внутрь. Руденко притормозил, подъехал на стоянку и вышел из автомобиля.

– Убийство, – услышал он от кого то.

– Во, дела, – был удивлен Николай Игнатьевич, – когда успели.

Слева от здания супермаркета был служебный въезд с воротами и вход. Туда и направился Николай Игнатьевич. Во дворе возле боковых дверей торгового заведения стояли и беседовали несколько человек. За сигаретным дымом Руденко узнал Левченко, эксперта и еще двоих сотрудников милиции.

– А вот и помощь от Агаты Кристи, – первым произнес Левченко, – народный сыщик, Николай Игнатьевич.

Поздоровавшись и опережая ненавязчивые вопросы, следователь вкратце сообщил Руденко:

– В коридоре подсобных помещений убит грузчик. Ума не приложу, чем он кому-то не угодил. Безобидный, исполнительный мужичок.

Руденко часто видел погибшего. Труженик и тихоня. Было ему на вид лет пятьдесят.

– Действительно, кому мог мешать этот человек. За что лишили жизни? – подумал Николай Игнатьевич и попросил разрешения у Левченко на минутку взглянуть на место происшествия.

– Без работы скоро останемся, Николай Игнатьевич, с вашей помощью, – отреагировал следак на просьбу сыщика, – за дверью бедолага…. Там мой помощник.

Убитый полулежал на полу коридора метрах в пяти от выхода во двор, рядом с входной дверью в торговый зал.

– Три ножевых удара, – произнес помощник Левченко, – два в грудь и один в шею. Шансов выжить было мало, хоть и вовремя обнаружили.

– Похоже, что убийца зашел за ним в этот коридор, сделал свое дело и выскочил во двор, а затем на улицу. Неужели никто не видел? Если так, то это везение. Невероятное везение, – размышлял Руденко.

Уже на выходе во двор, перед дверью, Николай Игнатьевич на полу увидел небольшую пуговицу с обрывками коричневых ниток. «ZUKO», – прочитал Руденко надпись на найденной улике, – похоже, что она вырвана от рубашки и, скорее всего, с рукава. Придержу пока у себя денек, а завтра отдам Серегину.

Положив аккуратно находку в карман, Николай Игнатьевич вышел к оперативникам.

– Никто ничего не видел, вся надежда на видеокамеры, – услышал судья от Левченко.

Попрощавшись и пожелав группе удачи, Руденко поспешил к своему автомобилю.

– Опять меня втягивает очередное происшествие. Что же произошло и надо ли это мне? – думал он, управляя машиной.

– Тем более, что нет никакой информации и никаких зацепок. Разве что пуговица. А где гарантия, что это улика. Хоть и очень похоже. Грузчик мог в тот момент, в состоянии аффекта, схватить убийцу за рукав мертвой хваткой. Пуговичка…. А что если проконсультироваться у Володи? Это идея. Пока Ирина Сергеевна на работе, можно съездить к моему знакомому «цеховику».

Володя – Владимир Петрович, всю свою трудовую жизнь посвятил «швейпрому». Так раньше, в шестидесятых годах прошлого века, называли пошивочные ателье, где работали закройщики и, непосредственно, швеи. В семидесятых начали появляться комплексные Дома быта. Это были уже заведения более серьезные и с большим сегментом услуг. Как раз в шестидесятых-семидесятых годах на горизонте социализма зародились так называемые «цеховики». Это были предприимчивые работники, которые открывали подпольные пошивочные цеха и наполняли советский рынок местным «Адидасом», «Леви Страусом» и другими дефицитными товарами легкой промышленности. Часто для этих целей по договоренности с руководством использовали Дома быта.

Как раз в это время Володя и примкнул к одной из таких групп, которой управляли деловые и энергичные ребята-евреи. Сначала ему поручили печатать на майках «Бони-Эм» и Боярского. Володя стоял возле пресса, подкладывал на блестящее металлическое основание выкройку передней части майки и придавливал ее подвижной горячей частью станка с рисунком Бобби Фарелла или Михаила. Затем женщины-швеи сшивали две части, и получался маленький шедевр искусства. Для «Бони-Эм» начинались гастроли по необъятным просторам СССР, и Д’Артаньян вырывался, наконец, из своей Гаскони.

Вторым этапом у Владимира стал пошив шапок. Теперь он сидел последним в ряду женщин-швей за швейной машинкой и соревновался с ними в количестве выпускаемой продукции.

Следующей ступенью стала реализация произведенного товара. По предложению работодателей Володя стал ездить по городам России и Украины и продавать на базарах все, что было пошито ранее. Пропуском на базар были разрешительные документы от Дома быта.

После нескольких лет преданной работы управленцы оценили рвение и заслуги сотрудника. Ему дали небольшой пошивочный цех.

И понеслось. Энергия, напор, владение технологией пошива и понимание цепочки «производство-сбыт» приносили немалые деньги. Дело расширялось. Благосостояние стремительно росло. Автомобиль, кооперативная квартира, шикарная мебель, белый спальный гарнитур, привезенный чартерным рейсом из Минска, импортные видеомагнитофон «Сони» с кассетами и телевизор «Грюндиг» из комиссионок…. Конечно-же, такая деятельность шла на грани нарушения социалистических законов и за гранью.

Периодически вечером раздавался телефонный звонок:

– Володя, тревога, – что означало – прячемся. И вся семья до утра начинала разносить все свое добро по разным этажам в квартиры, с жильцами которых были договоренности. Ковры, шикарную посуду, импортные видеомагнитофон «Сони» с кассетами и телевизор «Грюндиг» из комиссионок…

Утром тот же голос по телефону сообщал: