С этой минуты я – Человек! Серия «Сказки и фантастика». Выпуск 1.

– За кого?

– Мы работаем вместе. А тебе я спасибо хотела сказать.

– За что?

– Я размышляла о том, что у нас с тобой было. Наверно, я была не права. Нельзя так себя вести с мужчиной. И с Игорем я сдерживаю свой характер, так что все у нас замечательно.

– Будь счастлива!

– Как же они меня провели? – Константин Георгиевич Благостин метался из угла в угол кабинета. – Как теперь остановить распространение этого материала? Если Добро возобладает, я утрачу все свое влияние!

– Может, запретить? – предложила Ираида.

– Во всех странах?

– А может, пустить слух, что данный материал опасен?

– Из-за простоты обработки детали из него стоят в сотни раз дешевле обычных. При таких ценах над предупреждениями смеются!

– А если изобрести другой материал, который поглощает Добро и умножает зло? – предложила Ираида, и Благостин посмотрел на нее с интересом, но потом покачал головой:

– Это годы работы и нет гарантированного успеха. Во всяком случае, за время существования цивилизации никто не сотворил ничего подобного.

– Кроме этих «колокольчиков».

И опять Благостин с удивлением посмотрел на помощницу.

– Они еще живы?

– Да.

– Это удачно. Пригласите их ко мне.

А в мире творилось нечто невероятное. Из нового нанокомпозита изготовливали посуду и мебель, дома и корабли на воздушной подушке, парашюты и намордники для собак. В народе крепло убеждение, что вещица из нанодобротина в доме – это хорошая примета. Между супругами устанавливается согласие, дети старательно учатся, подчиненные с энтузиазмом работают, начальники платят достойную зарплату, а отпустить сотрудника к теще на блины считают святым делом. Наука подобную связь отрицала, но никто не обращал на скептиков внимание. В Госдуме установили трибуну из нанодобротина, и депутаты всем составом ушли на бюллетень. А вернулись совсем другими людьми. Шпионы прекращали вредительскую деятельность, забывали пароль и как Диоклетиан уходили растить капусту. Машины из нового материала сотрудники ГИБДД даже не останавливали, потому что их водители по определению не способны нарушить правила, нанести вред или позволить бездействием причинить вред человеку. Президент на Новый год сказал в обращении к народу: «Модернизация, инновация – это все приложится, если жить счастливо, если дружно жить и работать! А приходите сегодня ко мне в Кремль! Вместе гулять будем!» И снял с ворот Кремля охрану. А чего опасаться, если ворота из нанодобротина?

Василий и Михаил расположились в удобных креслах напротив Благостина.

– Вино, виски? – директор благотворительного фонда и генерал темных сил старался расположить к себе столь нужных ему гостей. Впрочем, был припасен у него и второй, силовой вариант решения проблемы.

– Лучше сока, – за двоих ответил Михаил. Василий кивнул, осматривая логово непримиримого противника.

– Я хочу предложить вам работу… – начал Благостин.

– У нас есть работа! – сказал Михаил.

– И мы ее любим! – добавил Василий.

– Вы не понимаете. Это совсем другая работа. Это такие деньги, что вам и не снились!

– А зачем нам деньги? – возразил Михаил. – Нас весь мир чтит, как первых космонавтов. Под каждым кустом стол и дом.

– Василий! Я могу вернуть вам Жанну. Вот и Ираида Викентьевна посодействует.

– Это не нужно. Жанна счастлива. У нее скоро ребенок будет.

– А о себе вы не думаете? А, ну конечно, у вас же индекс Добра 98%! Прямо Василий Блаженный.

– Константин Георгиевич, признайте – вы проиграли, – взял инициативу в свои руки Михаил. – Цитирую вчерашнюю «Вашингтон пост»: «После того, как выяснилась роль зла в легировании нанодобротина, компании перестали опасаться ухудшения свойств материала, а целенаправленно принимают в цех легирования самых несдержанных на язык людей округи. При исчерпании запаса зловредных людей в ближайших окрестностях, снаряжаются экспедиции в отдаленные районы». Все, Константин Георгиевич, раз коммерческий интерес взялся разыскивать зло и приводить его к нанодобротину, зло обречено. Через год на земле не будет ни одного недоброго человека.

– Но когда этот последний злюка станет добрым, производство материала остановится!

– Это уже неважно! – махнул рукой Василий. – Мы свою задачу уже выполним.

– А наша исследовательская технология поможет нам создать новый материал с любыми наперед заданными свойствами, – добавил Михаил.

– Константин Георгиевич! – вступила в разговор Ираида. – Полагаю, вам будет занятно взглянуть на прибор.

Она направила на директора Фонда инфоскоп и дала ему считать показания.

– 50,16% зла! – воскликнул Благостин. – Не может быть!

– Может, – сказала Ираида. – Информационное поле Земли очистилось, и вы тоже не остались прежним. А кроме того… – она подняла край ковра – и на солнце блеснул знакомый цвет нанодобротина.

– Ираида! – вскричал Благостин. – Как ты могла!

– Сейчас уже ничего не изменишь! – пожала плечами Ираида и снова показала директору показания счетчика.

50,02, 50,01, 50,00, 49,99.

– Все, вы теперь уже на другой стороне, Константин Георгиевич! Как и я! – Ираида направила прибор на себя.

36,87.

– А может, оно и к лучшему! – пробормотал Благостин.

– Теперь, Константин Георгиевич, мы готовы подать вам руку! – поднялся Михаил.

– И надеемся, что ваш интеллект послужит Земле и людям! – поддержал друга Василий.

На улице светило солнце. Друзья смотрели в небо, щурились и беспечно улыбались. Они это сделали. Они смогли.

Друзья даже не гадали, чем займутся дальше, но чувствовали, что это должна быть задача не менее масштабная, чем освобождение Земли ото зла и торжество Добра. Какая? Они подумают над этим завтра. А пока на душе безмятежность. Они ее заслужили. Сегодня можно.

– Пойдем? – Варя взяла под руку Михаила. – Пока, Вася!

– Пока! – кивнул Василий.

Он шел по летней набережной, дышалось легко и радостно, люди вокруг улыбались, дети махали ему флажками. Но в этом счастье чего-то недоставало. Тревожно и приятно щемило в области сердца. «Что же это такое? Предчувствие?» – подумал Василий. Он обернулся, и среди шумной толпы праздных прохожих его поразила яркая вспышка. Люди исчезли в туманной дымке, стихли гул и звуки. Остался только он и эти голубые сияющие глаза. Такие незнакомые и такие родные.