Последний отзыв
Воля немногих
3.5
3.5
Интересный и захватывающий антиутопический Роман. Интересная анаграмма - Аркадий Ренн - Айн Рэнд, видимо автор почерпнул антиутопичный настрой из ее п...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2025.
✖
Алтай. XXI век. Поэзия
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Привстал на цыпочки мой дом —
я дольше видеть мог
окно,
потом карниз,
потом
над крышею дымок.
Я шёл, и холод мне сводил
открытое лицо.
Когда терпеть не стало сил,
мне вспомнилось крыльцо.
И обернулся я тогда
в надежде и тоске
туда, где дом, – туда, туда,
где дом мой вдалеке.
И, обернувшийся назад,
увидел в дымке лет:
крыльцо моё,
как верный брат,
идёт за мною вслед.
Хоть нелегко ему, видать,
идёт за мной, скрипя.
Я мог от счастья зарыдать,
но я сдержал себя.
И посреди большой земли
вдыхал я теплоту
ступенек в трещинах, в пыли,
в смоле, в слезах, в поту.
«На двенадцати подводах едет зимняя ночь…»
На двенадцати подводах едет зимняя ночь,
едет, ленно понукает, не торопится.
Будет времечко подумать, кто задуматься не прочь,
пока небо за окошком поворотится.
Поворачиваясь, небо, не шатаясь, не скрипя,
поворачивает время задом наперед,
точно жемчуг из пучины, ниткой памяти скрепя,
выбирает и выбрасывает на берег.
Любо-дорого забраться одному, без сторожей,
в закоулки прошлой жизни, дальше отчества:
к Шевардинскому редуту от крестьянских мятежей
и в Михайловские пущи одиночества.
Ничего там не поправить, ничего не подсказать,
никого не остеречь там, но сторонкою
незамеченным пробраться вслед за войском под Казань,
неуслышанным наведаться к Саровскому.
Слава Богу, все там живы, все при сердце и уме,
есть на что полюбоваться, где постранствовать,
пока едет непоспешно ночь на горний свет, во тьме
просиявший над российскими пространствами.
«Старею, что ли?..»
Старею, что ли?
Сам не знаю,
себя в себе не узнаю.
Всё реже к сердцу допускаю.
Всё легче руку подаю.
Пришла пора иных законов,
не то что в юности моей?
Всё шире, шире круг знакомых.
Всё уже, уже круг друзей.
Сон о Георгии
Когда в земле родной неправда
царит, и властвует бирон,
тогда везде течет Непрядва —
во всех углах, со всех сторон.
А сердцу снится чудный сон.
Как будто воин величавый,
овеянный небесной славой,
летит на взмыленном коне
по обескровленной стране.
И в страшных корчах души злые
следят за ним и за конём.
Сейчас, сейчас настигнет змия!
Сейчас пронзит его копьём!
Русская песня
Понаболели, понастыли,
понаревели – навеки…
А взяли песню – всё простили,
как взяли дочку на руки.
И что там не было,
я дольше видеть мог
окно,
потом карниз,
потом
над крышею дымок.
Я шёл, и холод мне сводил
открытое лицо.
Когда терпеть не стало сил,
мне вспомнилось крыльцо.
И обернулся я тогда
в надежде и тоске
туда, где дом, – туда, туда,
где дом мой вдалеке.
И, обернувшийся назад,
увидел в дымке лет:
крыльцо моё,
как верный брат,
идёт за мною вслед.
Хоть нелегко ему, видать,
идёт за мной, скрипя.
Я мог от счастья зарыдать,
но я сдержал себя.
И посреди большой земли
вдыхал я теплоту
ступенек в трещинах, в пыли,
в смоле, в слезах, в поту.
«На двенадцати подводах едет зимняя ночь…»
На двенадцати подводах едет зимняя ночь,
едет, ленно понукает, не торопится.
Будет времечко подумать, кто задуматься не прочь,
пока небо за окошком поворотится.
Поворачиваясь, небо, не шатаясь, не скрипя,
поворачивает время задом наперед,
точно жемчуг из пучины, ниткой памяти скрепя,
выбирает и выбрасывает на берег.
Любо-дорого забраться одному, без сторожей,
в закоулки прошлой жизни, дальше отчества:
к Шевардинскому редуту от крестьянских мятежей
и в Михайловские пущи одиночества.
Ничего там не поправить, ничего не подсказать,
никого не остеречь там, но сторонкою
незамеченным пробраться вслед за войском под Казань,
неуслышанным наведаться к Саровскому.
Слава Богу, все там живы, все при сердце и уме,
есть на что полюбоваться, где постранствовать,
пока едет непоспешно ночь на горний свет, во тьме
просиявший над российскими пространствами.
«Старею, что ли?..»
Старею, что ли?
Сам не знаю,
себя в себе не узнаю.
Всё реже к сердцу допускаю.
Всё легче руку подаю.
Пришла пора иных законов,
не то что в юности моей?
Всё шире, шире круг знакомых.
Всё уже, уже круг друзей.
Сон о Георгии
Когда в земле родной неправда
царит, и властвует бирон,
тогда везде течет Непрядва —
во всех углах, со всех сторон.
А сердцу снится чудный сон.
Как будто воин величавый,
овеянный небесной славой,
летит на взмыленном коне
по обескровленной стране.
И в страшных корчах души злые
следят за ним и за конём.
Сейчас, сейчас настигнет змия!
Сейчас пронзит его копьём!
Русская песня
Понаболели, понастыли,
понаревели – навеки…
А взяли песню – всё простили,
как взяли дочку на руки.
И что там не было,
Другие электронные книги автора Валерий Степанович Котеленец
Последний отзыв
Воля немногих
3.5
3.5
Интересный и захватывающий антиутопический Роман. Интересная анаграмма - Аркадий Ренн - Айн Рэнд, видимо автор почерпнул антиутопичный настрой из ее п...
Далее