137-я «Околоорловская», «Мимогомельская», Бобруйская

Остальные национальности – 10. Всего 40 национальностей, 4010 человек.

Сведения о численном составе членов и кандидатов ВКП (б)) в 137-й сд:
На 1 декабря 1941 г. – 182/90
На 25 января 1943 г. – 821\730
На 25 февраля 1943 г. – 589\402
На 25 марта 1943 г. – 635\433

В мае 1943 года в дивизию с пополнением прибыло большое число лейтенантов из Смоленского пехотного училища. Более 20 человек из них были горьковчане – 19-летние парни, командиры взводов. Земляков хорошо встретили, и они быстро вошли в дружные коллективы рот и батальонов. Немного уже в дивизии оставалось горьковчан, и это пополнение было особенно дорого…

Арбузов А. В., командир роты связи 624-го стрелкового полка, майор в отставке:

– Прошёл почти год, как я прибыл лейтенантом в роту связи, и, вспоминая о войне, в первую очередь вспоминаю тех, с кем воевал бок о бок, с кем делил радости и горе, прежде всего радистов, телефонистов, посыльных, командиров. Командиром нашего батальона в 1942-м и начале 1943-го года был капитан Полянский, комиссаром лейтенант Алексеев, он погиб на Десне в сентябре 1943-го. Начальником штаба был лейтенант Четыркин, он был убит в октябре 1943-го года. Начальником связи полка был капитан Падалка, командиром роты связи капитан Куликов, зам командира роты старший лейтенант Фишбейн, командирами взводов мои однокашники по учёбе лейтенанты Яковлев и Зеленов – он погиб в 1943-м году. Командирами взводов связи в батальонах были лейтенанты Рожнов и Попик – он пропал без вести в марте 1943.

Из солдат и сержантов запомнились неунывающие телефонисты Сидорчук, Засорин, Крапивин, Пастухов, радист сержант Мелюшковский. Хорошо помню начальника радиостанции сержанта Ефанина, он был ранен, но ещё потом долго воевал и был участником Парада Победы. Помню командира отделения бывшего учителя из Кировабада Мамедова, он был убит при исправлении линии. Много я на фронте встречал хороших людей, но этот особенно мне запомнился – исполнительный, храбрый, удивительно отзывчивый. Во многих боях отличились начальник радиостанции командира батальона старший сержант Устинов, сержанты Кретов, Парцевский, Санин, Афанасьев, Зуев и Качалов старшина Баев и многие другие. Командир радиовзвода старший лейтенант Широков был ротным «Василием Теркиным» – там, где он – всегда шутки и смех, и в то же время он был смелым и требовательным командиром…

Качкалда В. И., начальник связи дивизии, полковник в отставке:

– В первые дни войны из-за отсутствия связи наши войска на многих участках фронта не имели управления, из-за незнания боевой обстановки, особенно разведданных о противнике, несли ненужные потери. А порой в панике оставляли свои рубежи или попадали в окружение. К радиосвязи в 41-м году относились с пренебрежением, хотя все части её имели. Офицеры всех рангов тогда не умели пользоваться радиосвязью, боялись ей пользоваться. Постепенно положение стало меняться к лучшему.

Хорошо помню, что начальник оперативного отдела штаба дивизии подполковник Вольхин отлично знал радиосвязь, уверенно ей пользовался. На его рабочем месте всегда была развёрнута карта с боевой обстановкой, а по бокам – телефон и рация. В жаркие минуты боя он почти не отрывал трубку от уха, а если связь прерывалась, брал у Кулишова трубку радиостанции, сам вызывал нужного корреспондента и вёл переговоры. Он знал, как связываться с любым корреспондентом через обходные линии связи, порой даже подсказывал телефонистам, как это делать. В его рабочей папке всегда были радиоданные всех радиосетей дивизии и армии. Он и сам умело работал на рации. С 43-го года основными средствами связи до штабов частей и их НП была радиосвязь, обеспечивающая надежное, круглосуточное управление. Многие командиры частей и их офицеры штабов в совершенстве овладели рациями, порой даже пренебрегая телефонной связью.

В ходе боев многие связисты не только обеспечивали связь, но часто вступали и в схватки с противником. Только за лето 44-го связисты дивизии убили 9 вражеских офицеров, 96 солдат, взяли в плен 160 фашистов.

К концу войны более 400 солдат и офицеров-связистов дивизии были награждены орденами и медалями, в том числе медалями «За отвагу» – 184 человека.

Баев Н. В., радист роты связи 624-го стрелкового полка:

– Видеть сражения мне доводилось редко, потому что сидел в блиндаже за рацией. Больше приходилось слышать из уст начальства нервозные приказы, да отстукивать морзянку, принимать шифровку в наушниках. Комбаты не любили вести переговоры шифром, а предпочитали телефонный разговор с трёхэтажным предисловием. Командир полка или начальник штаба часто хватали микрофон и кричали матом, когда мазали артиллеристы или летчики. Частенько командиры полка Сущиц и Громов таскали меня с рацией на горбу на передовые позиции, а с Громовым, был случай, однажды даже заменяли погибший пулемётный расчет.

Сидеть у рации приходилось по много часов, пока длится бой. Работать было интересно, но и напряжение было очень большое. Радистов не хватало, и начштаба Бешкок нас всегда оберегал, как мог, и заботился по-отечески. В помощники давали штатных телефонисток, но они могли только следить за эфиром, когда меня сон сваливал с ног. Морзянку они почти не знали, кроме позывного. Позывные же меняли через сутки по указанию штаба дивизии. У каждой рации была своя рабочая волна. Мы знали, на какой волне работают не только рации нашей дивизии, но и соседей, и приданных частей. На одной волне работало до десятка раций, не считая немецких трещёток. Из всего этого хаоса надо было знать почерк своего корреспондента. Рации РБ и РБ-м были слабенькие, немецкие мощнее наших, и давили нас, как могли. У немцев хорошо работала пеленгация, наши радиоточки щелкали, как орехи, особенно в батальонах, чьи командиры не соблюдали краткость переговоров и гибли вместе с радистами. Чем меньше торчишь в эфире, тем больше шансов уцелеть. Мы часто перехватывали немецкие радиосообщения, и наш шифровальный отдел их мастерски расшифровывал. Под Бобруйском я перехватил, видимо, важное сообщение, за что был награжден медалью «За отвагу» (всего у Николая Баева три медали «За отвагу» – авт.)

Жуликов. В А., радист командира дивизии:

– После напряжённого труда на передовой нам давали и возможность отдохнуть. Приезжали концерты, в которых участвовали и лучшие артисты страны, например, Сергей Балашов, бас из Киева. Приглашали батальоны, прямо с оружием, на поляны и там выступали артисты. По вечерам играл духовой оркестр, сначала было так непривычно слушать музыку… Офицеры и мы, солдаты, танцуем. Как всегда, мой партнер Антоша Савченко, радист. Грустим о несостоявшейся молодости, о своих первых, уже таких далёких поцелуях…

Криворучко В. В., командир штабной батареи 17-го артполка:

– Кто-то умный придумал, чтобы вели переписку с тыловыми девчатами. Письмо – большая радость, особенно когда нет никого знакомого. Повар Спирин, из Ивановской области, знал адрес текстильного комбината, а там ведь тысячи девушек. Так вот что Спирин придумал: переписал тайком всю батарею и послал туда адреса. Написал, что вот, бойцы немцев бьют, но во время затишья скука. Курить надоедает, сказки пересказали вдоль и поперёк, газеты прочитываем от корки до корки, короче – надобно стахановок.

Когда с тыла каждому бойцу посыпались письма, все были озадачены. Особенно смеялись, когда 40-летнему пишет 17-летняя: «Товарищ боец, будем знакомы, и впредь будем писать друг другу письма». Многие переписывались по три года. Когда я в госпитале оказался без ног, то написал своей: «Скоро выпишут. Ты, дорогая, придешь ли на вокзал меня встречать?». Ответила сначала, что стесняюсь, а потом как разрыв снаряда: «Еду!»…

С каждым днём чувствовалось приближение новых, решающих боев…

Артюгин Н. В., начальник штаба 771-го стрелкового полка, полковник в отставке:

– Второго июля мы получили телеграмму за подписью Сталина, где говорилось, что в ближайшие 3—4 дня на Орловско-Курском направлении противник перейдёт в наступление. Эти дни были мучительны своим ожиданием шквала огня. Почти все не спали. А на фронте так тихо, будто не было войны. В два часа ночи раздались мощные артиллерийские залпы, потом мы узнали, что это была наша артподготовка по местам скопления сил противника…

Документы

Журнал боевых действий 771-го стрелкового полка. Июль 1943.

…К началу наступления 22 июля 1943 года полк имел в своём составе следующее:

Личный состав. Старшего комсостава – 5 человек, среднего комсостава – 156 человек, младшего командного состава – 503 человека. Рядового состава – 1163 человека. Итого 1827 человек.

В том числе: членов ВКП (б) -136 человек, кандидатов ВКП (б) – 122 человека, членов ВЛКСМ – 495 человек.

По национальности: русских – 1066, украинцев – 118, белорусов – 11, татар – 82, казахов – 149, туркменов – 78, узбеков – 109, азербайджанцев – 123, таджики – 53, армян – 6, другие -32.

Конский состав: верховых – 31 лошадь, артиллерийских – 97 лошадей, обозных – 98. Итого 226 лошадей.

Вооружение: винтовок – 1018 штук, ручных пулеметов Дегтярева – 158, ППШ – 525, станковых пулемётов – 28, миномётов 120 мм – 8, минометов 82 мм – 27, минометов 50 мм – 18, пушек 76 мм – 4, пушек 45мм – 12, противотанковых ружей – 38.

Боевые действия полка:

21 июля 1943 года полк после совершения марша принял участок обороны у 137-й сд в районе (искл. Новая Александровка, Верхнее Столбецкое. По разведданным штадива, противник с занимаемого рубежа под давлением действующих частей севернее и южнее Орла отходит в западном направлении.

Вечером 21 июля 1943 года после тщательной рекогносцировки переднего края полк усиленным взводом произвёл разведку в районе рощи, что южнее Грязное – 1 км, которой установлено, что противник, отступая, поставил заслон с хорошим взаимодействием огневой системы…

На рассвете 5 июля тишина на фронте раскололась грохотом десятков тысяч орудий. Гитлеровцы начали наступление в районе Курского выступа – стратегическую операцию «Цитадель» На Центральном фронте главный удар они наносили в полосе нашей 13-й армии. 137-я стрелковая дивизия полковника Алфёрова находилась всего в 30 километрах от мест решающих боев. Несколько дней полки дивизии, все 6 тысяч человек личного состава, жили в напряжённом ожидании. К 11 июля в результате исключительно стойкой обороны наших войск операция «Цитадель» потерпела крах. 12 июля по плану «Кутузов» в наступление на Орел с севера и востока перешли Западный и Брянский фронты. 15 июля начали наступление и войска Центрального фронта под командованием генерала Рокоссовского.

137-я стрелковая дивизия в составе 42-го стрелкового корпуса получила приказ форсировать реку Неручь и овладеть станцией Змиёвка. Это был важнейший опорный пункт гитлеровцев южнее Орла.

За длительный период затишья гитлеровцы сумели подготовить здесь прочную оборону. Но и мощь наших войск значительно возросла. Так 137-й стрелковой дивизии в дни наступления были приданы 20-я артиллерийская бригада, 45-й танковый полк, три миномётных полка, 37-й полк «Катюш», 38-й истребительно-противотанковый полк. Тыл давал технику в достаточном количестве, и это существенно облегчало наступление и снижало потери.

По приказу командующего 48-й армией части дивизии в ночь на 21 июля совершили марш и сосредоточились на рубеже Малая Самарка, Ржавец, Протасово…

«Сейчас произойдёт что-то страшное и неотвратимое…»

Тарусин Г. П., командир 2-го батальона 624 стрелкового полка, майор в отставке:

– В те дни длительного затишья атмосфера была, как я сам это чувствовал, тревожной, усиливалось предчувствие каких-то больших перемен. За несколько дней до наступления нашему полку было приказано заменить находящуюся в обороне какую-то другую нашу часть. Мы ночь и день знакомились с системою обороны этой части, и, когда поздно вечером я вернулся в свой батальон, то едва держался на ногах от усталости и сразу лег спать.

Вскоре меня разбудил посыльный, и дал прочитать приказ командира полка. Сколько времени со мной мучился посыльный, я не знаю, смутно помню и догадываюсь, что ему без конца приходилось встряхивать меня ото сна, просить прочитать приказ и расписаться. Через некоторое время, на рассвете, в землянку вошли начальник артиллерии полка капитан Кавалерчик и зам. командира полка, фамилию его уже не помню. Спросили меня – готов ли батальон к выступлению. Здесь меня охватило чувство тревоги, я никак не мог вспомнить – о чём был приказ командира полка. Помнил смутно, что в начале его давались сведения о противнике, а остальное заспал. Видимо взгляд у меня был вопросительный, вид растерянный. Сразу же дали приказ построить батальон и поставить задачу на наступление, вернее на движение в район прорыва немецкой обороны.

Помню измятое танками поле, запах гари, движение навстречу машин с ранеными. Запомнилось, как с грозным гулом пролетели на запад наши бомбардировщики, единиц пятьдесят, стороной шли танки, это поднимало наше настроение, уже чувствовалось, что сейчас не 41 год. Шли мы по пыльной дороге, через поле гречихи. Был тихий июльский теплый вечер. Солнце опускалось к горизонту, воздух был наполнен какой-то приятной ласкающей истомой, поле и обочина дороги пестрела цветами. А вдали были видны и слышны частые разрывы снарядов. Впереди шёл бой, и было такое чувство, что сейчас произойдет что-то страшное и неотвратимое. С наступлением темноты командир полка собрал нас в какой-то роще и отдал приказ на утреннее наступление. С рассветом все подразделения батальона были в исходном положении на своих местах…

Батальоны капитанов Огурцова, Тарусина и Лагодного 624-го стрелкового полка подполковника Сущица должны были с боем форсировать реку Неручь и овладеть селом Васильевка. Левее готовились к наступлению батальоны капитанов Михайлова, Комкина, Сирякова 409-го стрелкового полка подполковника Гребнева. Во втором эшелоне в готовности развить успех встали батальоны 771-го стрелкового полка подполковника Кадиро. Дивизионы 17-го артиллерийского полка подполковника Савченко были приданы стрелковым полкам и стояли непосредственно в их боевых порядках…

Сиряков А. С., командир 3-го батальона 409-го стрелкового полка, майор в отставке:

– Получив от командира полка приказ на наступление, тщательно провели рекогносцировку. Мы должны были атаковать немцев в селе Степановка, предварительно форсировав Неручь, затем штурмом овладеть участком железной дороги и выйти на западную окраину деревни Сорочьи кусты. Это была первая задача, а последующая – двигаться на Пирожково…

На рассвете 23 июля после мощной артподготовки с участием всех приданных артиллерийских частей с исходного рубежа примерно в 500 метрах от реки Неручь по фронту в несколько километров батальоны 137-й стрелковой дивизии поднялись в атаку. Многие из тех людей, что пошли тогда в бой, шли навстречу смерти. Никто из них не мог знать – будет ли он жив через час, к вечеру или на следующий день…

Документы:

Описание боевой деятельности 409-го стрелкового полка: