Пьяные вишни. Роман

Но сегодня Данилин решил опять погулять. Погода стала портиться. Подул северный ветер, нагоняющий дождевые облака. Юрий Иванович зашёл домой и надел лёгкий плащ. После чего ноги, не посоветовавшись с головой, привели его на первый этаж пятиэтажного дома в центре города, где на правах сожителя директрисы одного из магазинов города жил Борис Бурнович, когда-то работавший председателем районного потребительского союза. На эту должность он пришёл чуть раньше назначения Юрия Ивановича прокурором. Проработав года три, он так и не сжился с уже бывшим председателем исполкома и, как говорят, его «ушли» и вычеркнули из номенклатурного списка, а это означало, что работу надо было искать самому. За два года после увольнения Борис поменял несколько работ. Был коммерческим директором сначала одного, потом другого предприятия в областном центре, вернулся в район, пристроился начальником снабжения на местном консервном заводе. Но опять что-то не пошло. В итоге сейчас он находился в депрессии и вынужденном отпуске. Данилин познакомился с ним в первые дни работы на должности прокурора.

Бурнович пришел в прокуратуру, пригласил его на подведение итогов работы райпотребсоюза за год и попросил выступить перед членами собрания. Юрий Иванович тогда смекнул, что предоставляется возможность на людей посмотреть и себя показать, донести свои мысли до народа. Он прекрасно понимал, что работники торговли – это отдельная прослойка общества. «Понтов» у них было больше, чем зарплаты, но народ относился к ним заискивающе. Данилин знал это не понаслышке. Его жена, когда жили в другом районе, работала юристом в райпотребсоюзе. И волей-неволей ей приходилось ходить в «дефиците», тратя на него последние деньги, чтобы поддержать имидж торгового работника. Взвесив всё это, Юрий Иванович согласился поучаствовать в мероприятии, которое, кстати, прошло успешно. Женщины были в восторге от нового прокурора. Данилину потом доложили, как несколько из них спорили между собой, кто же красивее и умнее, их Борис или Юрий Иванович. Бурнович был высоким, красивым мужчиной, слегка грузноватым, с короткими волнистыми волосами. Он знал себе цену. Его предки были поляками, и ему они предсказывали блестящую карьеру. Но было тогда, а сейчас Борис находился не в лучшем положении. На семейном фронте у него тоже не сложилось. С первой женой, родив девочку и прожив несколько лет вместе, развёлся. Вскоре после этого жена заболела раком и умерла. И вот теперь он сошёлся с другой женщиной, и пока такой союз его устраивал.

Данилин позвонил в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошел в квартиру. Пахнуло спиртом. За столом в зале сидели Борис и его друг, бывший военный комиссар района Чернов Лёша. Они были друзьями, как говорили, не разлей вода.

Появлению Юрия Ивановича мужчины обрадовались. Борис было приподнялся, но снова сел и сказал:

– Юра, чтобы мне не напрягаться, вот тебе кружка, сходи на кухню и принеси нам спиртика.

Данилин знал, что там, в тридцатилитровом бидоне, этого «добра» полно. Борису его привозили из России по льготным ценам. Когда выпили по стопке, запив водой и закусив солёными огурчиками, Бурнович и Чернов продолжили выяснять:

– Я хочу тебе, Лёша, сказать: может, не надо так наглеть? Ты вчера ночью напугал Тому. Она мне сегодня утром рассказала, что где-то около трёх часов ночи ты пришёл к нам, как привидение, не включая свет, пробрался на кухню, погремел кружкой о бидон и ушёл, не закрыв за собой дверь. А неделю назад пришёл в пять утра, всех разбудил. Наверное, надо спирт перенести на конспиративную квартиру.

– Ну, ты даёшь, Боря! Ты сам мне говорил: «Приходи, Лёша, хоть днём, хоть ночью, дверь для тебя всегда открыта. Бери что надо».

– Говорил, не отрицаю, но не надо уж так буквально воспринимать мои слова.

В их разговор вмешался Юрий Иванович:

– Ладно, господа хорошие, давайте выпьем за дружбу. За то, чтобы у каждого из нас дверь для друзей всегда была открыта. Но злоупотреблять этим мы не станем.

Все выпили. На столе была приличная закуска: колбаски, огурчики, селёдочка, грибочки. Как раз под спирт. Но спирт – жидкость коварная. Сразу до мозгов не достаёт, а потом неожиданно может бац! – и их отключить. Компания об этом знала, поэтому пили маленькими подарочными стопочками.

– Везёт же тебе, Юра! Я живу рядом с твоим магазином и частенько вижу, как твоя жена крутится как белка в колесе. А ты-то сам что-нибудь делаешь? – спросил Борис.

– Главное – организовать, а уж потом можно только бумажки подписывать и девок тискать, – отшутился Данилин.

– Послушай, Иванович, пристрой ты меня к себе на работу. Я буду за тебя бумажки подписывать и девок тискать. Ну и могу связи налаживать. У меня по этой части имеется опыт.

Юрию Ивановичу показалось, что Борис не шутит, и подыграл ему:

– Надо подумать. С твоими связями и данными можно будет какую-нибудь новую деятельность раскрутить.

– Вот-вот, Юра, подумай. А со спиртом я завяжу, ты же меня знаешь.

Алексей слушал друзей и закусывал селёдочкой. Имел он две клички: «полковник», каким и был на самом деле, только в отставке, и «военный». Ему про деньги думать не надо было: получал хорошую пенсию, которую почти всю отдавал жене, а пить старался за счёт других. И это ему удавалось. В районе «военного» знали все мужики и при случае всегда приглашали в компанию. И давно бы он спился, если бы его жена опустила руки. Она всегда отслеживала его передвижения и не давала спуску. А вот в дружбу с Борисом не вмешивалась.

Приняв очередную порцию допинга, Данилин сказал:

– А если серьёзно, то мне работы хватает. Чего только стоило сегодняшнее заседание исполкома. Очевидно, вы в курсе. Мало того, что меня постоянно дёргают власти, я заключаю договоры на поставку товаров, сам езжу на ликёрку за водкой и вином, в санстанции утверждаю ассортиментный перечень, воюю с проверяющими, которые отнимают не только деньги, но и здоровье.

– Да, как говорится, хорошо там, где нас нет, – отозвался полковник и выпил «пять капель». Друзья его поддержали.

Спирт начал делать своё коварное дело: проникать в мозги, разрушать память, заплетать язык, ухудшать зрение. Борис вдруг пожаловался:

– У меня постоянно болит нога, всё труднее становится ходить, да и что-то внутри я себя неуютно чувствую. Наверное, скоро помру…

Данилин сочувственно произнёс:

– Дружище, это от спирта, нам надо завязывать с этим грешным делом. Для начала предлагаю перейти на лёгкое вино и лучше пить его на свежем воздухе, например, в вишнёвом саду. Что-то вы перестали туда заглядывать.

– А нам и здесь хорошо. У нас тут свой вишнёвый сад, и ты знаешь: всё, что связано с исполкомом, у меня вызывает раздражение, – с горечью ответил Борис.

– Если честно сказать, мне самому всё надоело, в том числе и вишнёвый сад. Повторяю, нам надо как можно скорее завязывать с такой жизнью и начать новую, где не будет места бидону со спиртом, – слегка уже заплетающимся языком Данилин подтвердил свою позицию.

– Может быть, может быть, – опять грустно произнёс Борис.

– А мне везде пьётся хорошо, – отозвался полковник.

Юрий Иванович, почувствовав, что начинает сильно пьянеть, решил уйти, чтобы успеть до отключки мозгов добраться до своего дома. Он решительно встал, попрощался с друзьями и, стараясь не шататься, пошёл сдаваться жене.

6

На улице, глотнув свежего воздуха и оставшись наедине со своими мыслями, Данилин опьянел. Коварный спирт проник в мозг и вывел его из строя. Под ногами поплыла земля, окружающие предметы стали неузнаваемыми. Юрий Иванович подумал: успеет ли он доползти до дома, прежде чем отключится? Он сосредоточился, сделал несколько шагов, его сильно повело в сторону, и он, за что-то зацепившись, упал. Потом Данилину показалось, что он поднялся и снова пошёл, но мозг уже отключился от реальных событий. Через некоторое время к Данилину вернулось сознание. Он осмотрелся и не понял, где находится. Кругом стояли незнакомые дома, освящённые слабым светом уличных фонарей. Неужели он в другом городе? И что сейчас: вечер или ночь? Судя по пустынным улицам, скорее ночь. Данилин поискал в карманах телефон, его там не было, как не оказалось и часов на руке. После этого скользнула мысль: надо найти автобусный или железнодорожный вокзал. Он прислушался. Где-то вдали стучали колёса пассажирского поезда. Юрий Иванович пошёл в том направлении. Город ему казался странным. На улицах не было ни машин, ни людей. Лишь слегка мерцали тусклые фонари. Он уже прошёл вторую улицу от начала до конца, но характерных признаков вокзала пока не наблюдалось, стук колёс прекратился. «Бессмысленно идти туда, не зная куда, – подумал Юрий Иванович, – надо дождаться звука следующего поезда». Через некоторое время опять где-то далеко промчался уже товарный состав. Данилин решил идти туда, где ходят поезда. Железная дорога приведёт к вокзалу. И вдруг совсем рядом локомотив дёрнул вагоны, и они по очереди перекликнулись. Юрий Иванович побежал на звук. Он увидел, как последний вагон вот-вот исчезнет за поворотом. И хотя ноги были тяжёлыми и непослушными, он успел ухватиться за поручень и заползти в открытую дверь последнего вагона. Мелькнула мысль: а зачем он это сделал? Ведь он не знал, куда идёт поезд, как не знал, в каком городе он находился. Теперь это не имело значения. Главным было выбраться поскорее из этого странного, мёртвого города. Юрий Иванович стал кричать в пустом вагоне:

– Люд-и-и-и, куда мы едем?

Над ухом прозвучал знакомый голос:

– Выходи, ты уже приехал, а точнее, дошёл до ручки.

Данилин открыл глаза. Возле кровати стояла Алеся с хмурым видом, поджав губы. Он снова закрыл глаза, накрыл голову подушкой и свернулся в клубок. Ему в который раз было стыдно перед женой за своё поведение. Алеся махнула рукой и вышла из комнаты, думая, что-то надо делать с такой жизнью и с мужем, которого всё ещё любила несмотря ни на что.

Жили они на третьем этаже в четырёхкомнатной квартире в центре города и в двух минутах ходьбы от своего магазина. Квартиру им предоставили сразу же после назначения Данилина на должность прокурора района. Потом её приватизировали. Алеся была мудрой, терпеливой женщиной и верила, что муж победит свой порок. И делала всё возможное для этого. Иногда, когда он уж слишком задерживался, ходила по улицам, заглядывала в окна, прислушивалась. Каким-то удивительным образом она угадывала его местоположение. Тогда спокойно заходила в компанию, тихо забирала мужа и уводила домой. Данилин никогда не сопротивлялся. На следующее утро ему всегда было стыдно, и он который раз обещал ей не притрагиваться к спиртному. Она опять верила и прощала.

Алеся понимала, что так дальше жить нельзя. Съездила даже к батюшке в церковь в другой район. Так он ей сразу же с порога посоветовал в течение двух ближайших лет поменять место жительства. С тех пор мысль о переезде прочно засела в её голове. До окончания установленного срока оставалось полтора года. За это время предстояло продать квартиру, бизнес.

Алеся была общительным человеком. Мотаясь за мужем, освоила не одну специальность. После окончания технологического университета работала технологом швейного производства на фабрике в областном центре, но, когда мужа переводили из одного сельского района в другой, пришлось освоить профессию товароведа, юриста райпотребсоюза, долго работала главным бухгалтером и даже директором филиала одной из организаций. Везде её уважали за принципиальность, честность и весёлый нрав. Было много у неё друзей и в исполкоме, особенно в экономическом отделе, что благоприятно сказывалось на развитии совместного с мужем бизнеса. Там ей посоветовали стать индивидуальным предпринимателем, что она и сделала. Муж отдал ей ларёк, расположенный впритык к магазину, и прилавок внутри магазина. Она наняла трёх продавцов, и работа закипела. Казалось, что ещё надо. Дети определены. Оба учатся. В настоящее время сын находится на каникулах у матери мужа, а дочь на лето по студенческой программе улетела в США. Вот и осталось только отдаться работе и зарабатывать деньги. Но возникла проблема. Муж стал всё сильнее и сильнее «расслабляться». И она не могла понять, как он, умный, интеллигентный человек, может опускаться до уровня алкоголика. Она ходила по квартире и думала: с этим срочно надо что-то делать. А завтра приезжает свекровь. Опять будет возмущаться, что недоглядела… Отношения у Алеси со свекровью были нестабильными. Они варьировались от хороших до конфликтных. Всё зависело от настроения Галины Трофимовны. Несмотря на свой преклонный возраст, была она подвижной женщиной. В начале шестидесятых годов ей с мужем удалось вырваться из глухой смоленской деревушки и переехать в большой город. А тогда сделать было это не просто. Колхозникам не выдавали паспорта, тем самым привязывая к земле. Но помогли связи. Её отец, который погиб в 1943 году, оставив на выживание вдову с шестью детьми, до войны работал председателем сельского совета.

Это вспомнили друзья и помогли оформить паспорта. В конце семидесятых семья перебралась поближе к родине в областной центр в Беларуси, где построили кооперативную двухкомнатную квартиру. С тех пор Галина Трофимовна там и живёт. Муж, Иван Алексеевич, умер в 1985 году. После этого всё свободное время свекровь проводила или у родной младшей сестры Лены или у сына. В последние годы на лето всегда приезжала к ним, но жила не в квартире, а в их доме на окраине города. Там был большой земельный участок, сад, пруд, разная домашняя живность. И она всё лето копошилась в земле и выращивала всё, что можно было вырастить. Иногда уезжала домой, чтобы навестить сестру.

Завтра свекровь приедет от Лены к ним. Алеся подумала, что это не самый желанный гость. Характер у свекрови был вспыльчивый. И она на ровном месте могла закатить скандал, начиная с мелочей, а потом распаляясь всё больше и больше. Хватала сумку, хлопала дверью и уезжала домой. Но на следующий день звонила или приезжала к ним, как ни в чём не бывало. Алеся и Юрий Иванович знали причину таких вспышек гнева. Прежде всего, Галина Трофимовна считала, что ей мало уделяется внимания. Если она уж приехала, то все должны перед ней ходить на цыпочках. Она иногда упрекала сына, говоря:

– Я вам последнее отдаю, а отдачи не вижу. Куда у вас деньги уходят? Вон Николай уже вторую машину купил, ни в чём себе не отказывает.

Сын пытался ей объяснить, что деньги идут на учёбу детям, развитие предприятия. А Коля хорошо устроился под его боком. Не отвечает ни за проверки, ни за ведение документов, никогда не дал денег для проверяющих и за ведение бухгалтерии тоже материально не отвечал. Юрий Иванович всегда ей напоминал историю с другим родным братом Николая, Виктором. Всего у сестры Лены было пятеро детей: четыре сына и дочь. Виктор был средним. Вначале предпринимательской деятельности Данилин предложил Виктору организовать совместное производство тротуарной плитки. Место было подходящее – край города. Рядом жили остальные братья и сестра. Юрий Иванович выделил деньги на закупку оборудования, сырья. Сам съездил в Польшу за формами для плитки. И дело пошло. Первую партию плитки купил предприниматель из России. За вырученные деньги Данилин решил возместить затраты. Но Виктор в истерике потребовал их себе на ремонт машины. Пришлось отдать. С деньгами, вырученными за следующую партию товара, произошло то же самое. И однажды, когда Юрий Иванович сказал Виктору, что выручку забирает себе, началось самое неприятное. Выбежала его мать Лена и закричала на всю улицу, что, мол, нам директора не нужны, мы сами себе хозяева. Кричала и о том, что это их территория и чтоб её Витеньку больше не беспокоили. Данилин пытался что-то объяснить, но его слова утонули в потоке брани и оскорблений. Он махнул рукой и уехал. Потом долго пришлось латать дыры. Данилин понимал, что Лену элементарно съедала чёрная зависть: Юрку все зовут по имени-отчеству, он окончил университет, работал прокурором. И теперь он командует её детьми. Для неё это было хуже смерти, и каждый раз настраивала сестру против сына. Говорила, что он не уделяет ей внимания, деньги тратит неизвестно куда, попивает и вообще они голодранцы по сравнению с её детьми. Вот Галина Трофимовна и приезжала к сыну почти всегда с таким настроением и срывала на нём и на невестке злость, обвиняя их во всех грехах.

Алеся ходила по квартире, размышляя об этом, и приняла окончательное решение переехать в областной центр и начать там новую жизнь.

7

После того как Данилин утром увидел перед собой жену и понял, что находится дома, он снова заснул на часок. Теперь он просыпался в мучениях моральных и физических. Трещала голова, в ушах шумело, сердце работало на пределе, мысли путались, мелькая одна за другой: и зачем он пил спирт вчера, да и зачем вообще пьёт? Удовольствия от этого он уже не получал, а вреда хоть отбавляй для здоровья и для отношений с близкими. Он лежал и не шевелился, боялся, что вернётся жена, и начнётся её старая песня о пропащем человеке. Может, он уже и есть такой? Всё, надо покончить с такой жизнью. Сколько его молодых собутыльников отправилось уже на тот свет! Совсем недавно их частенько можно было встретить в центре города, невозможно было пройти, чтобы кого-нибудь да не зацепить. И где они теперь?

Данилин вспомнил, как два месяца назад пел хмельные песни за столом вместе с Петром, в молодости кандидатом в мастера спорта по боксу, и тот ему хвастался, что пьёт уже двадцать лет день в день и на здоровье не жалуется. И струя мочи у него, как у пожарного шланга под давлением, что свидетельствует о прекрасном состоянии организма. Но на днях он вовремя не опохмелился, и сердце его остановилось. А ведь хорошим был человеком.

Юрий Иванович решил: всё, с сегодняшнего дня он не пьёт! Немного подумав, уточнил для самого себя, что если выпьет больше трёх стопок за хмельное мероприятие, то пусть он лучше умрёт. В мозгах у Данилина что-то щёлкнуло, он испугался такого зарока и подумал: как же теперь он будет без вишнёвого сада, посиделок у Бурновича, «полковника», без других мест, где его душа отдыхала? Но клятва произнесена, отступать поздно.

Юрий Иванович встал, умылся, прошёл на кухню. Жена готовила завтрак. Он знал, что она первая не заговорит. Выпил литр молока и объявил: