Любовь со взломом (пьесы)

Степан. Да, Валя.

Валентина. Как же вы… могли… Как? Мы же родная кровь! Это же… У нас же двое, их-то за что? Что же я им теперь про деда-то скажу… (Уходит в другую комнату.)

Пауза.

Олег. Правильно, что сказал, Степан. Легче жить станет. (Уходит за Валентиной.)

Косовец. Степа, как Александр Константинович заставил тебя пойти на это?

Степан. В том-то и дело, что он не заставлял, я сам всё делал.

Ирина. Хватит! Не строй из себя целку.

Степан. Повторяю, я знал, что делал.

Косовец. Он повлиял на вас?

Степа молчит.

Он знал, что Ивану грозит такой срок?

Степан молчит.

В голове не укладывается.

Константин. У меня тоже. Может быть, он, как юрист, яснее понимал, как повернется дело, если ты признаешься? Может быть, за групповое, ещё больше бы дали?

Косовец. Вот-вот, Костя прав! Степа, у него, наверное, другого выхода не было? Надо разобраться… И основательно…

Степан. Разберусь, ещё как разберусь…

Ирина. Это как же?

Степан. А очень просто! Получу деньги, спущу все, а Ивана освобожу.

Ирина. Ну и посадят тебя, идиота. Было двое без отца, теперь третий прибавится.

Степан. Заслужил – прибавится.

Константин. Не об этом она сейчас, Степан. Ивану теперь вряд ли поможешь.

Степан. Почему не поможешь? Заявлю в прокуратуру и потребую пересмотра дела.

Константин. Спустить и заявить плевое дело, Степа. Не в этом фишка. Ты просто не хочешь понять, как это не ко времени. Никому это почета не прибавит. Говорить-то не о драке будут, а об убийстве. У Анны Николаевны прихожане загудят, будут пальцем тыкать. Вдумайся: через четыре года брата решил спасать – каково! Хорошо, нас ты можешь послать к черту! Но Ирина?! Работник мэрии. Насколько я знаю, вы хотите переехать из аварийки в другую квартиру?

Ирина. Конечно, шеф помогает. Он ветхое жилье распределяет.

Константин. И сколько комнат получите?

Ирина. Как сколько? По крайней мере, три!

Константин. Ах, три! Губу-то раскатали. Ну, так вот, вы и одной не получите. У нас взвешенно и хорошо думают в префектурах, когда распределяют ветхое жилье. Перед тем, как в прокуратуру пойдешь, прикинь, Степан, чем рискуешь. Ирина на такой горке, что через день там все известно будет. Назло сделают – ни себе, ни людям. Недаром стукачи называют Россию несчастной родиной, неограниченных возможностей. Стоит ли, Степа, начинать дело, в котором так много вопросов. А вот то, что ты хочешь Вале помочь – это дело! Здесь все тебя поддержат. Так ведь, Анна Николаевна?

Косовец. Это все так неожиданно, что я растерялась… Не могу поверить. Степа, тебе решать… Ивана жалко…

Константин. Иван убил человека! Пусть случайно, но факт.

Степан. Это произошло из-за меня!

Ирина. Ты же не о такой помощи просил!

Степан. Кто тут сообразит, что нужно делать?

Константин. Был такой человек! Увидев, что дело так далеко зашло для одного, он переступил утилитарные моральные ценности и спас другого.

И здесь вам не арифметика, здесь высшая математика целесобразности. Горько, тяжело, завышен срок, но спасена честь фамилии, и главное, страдает только тот, кто действительно виновен. Вот логика практика-прокурора. Знаешь, что было написано на воротах Соловецкого лагеря: «Железной рукой загоним человечество к счастью». Так вот, отец железной рукой вытащил тебя из ямы, загнал в счастье, да ещё после смерти кучу денег оставил. Что тебе не живется, Степан? Сегодня ведь лучше, чем вчера.

Степан. Может быть, и лучше, но противнее.

Ирина. Степушка, а брат-то твой прав. Твоей вины здесь нет. Ивану просто не повезло. Вале – поможем.

Степан. Кто это поможет? Ты, что ли?

Ирина. Я, ты! Все мы, если надо! Помнишь, как в песне…

Степан. Понятно. Все понятно. Как в песне… Я все время думал, что я – негодяй, а сейчас смотрю – вот их у нас сколько. И все железной рукой хотят загнать друг друга в счастье. А ведь попали туда, где страшнее, чем было. Посмотрите на себя: никому ни до кого дела нет. У тебя карьера, у нее квартира, ходовая тропа… А что со мной происходит – наплевать… Лишь бы доллары были – остальное купим. (Косовец.) Ну, они-то ладно… А вы, Анна Николаевна, как же вы?

Косовец(резко). Степан, зачем ты ненужным анализом занялся? Ты решил что-то для себя?

Степан. Да.

Косовец. Так не отдавай это на голосование. Кто может запретить человеку поступать по совести? Но запомни и другое, и потом не говори, что кто-то тебе это не сказал: «В тюрьму широка дорога, а из тюрьмы тесна». Так что: твой грех, твоя совесть, твои молитвы. (Тихо, как бы себе.) Другое понять не могу: зачем он всё это сделал…

Звонок телефона. Трубку берет Ирина.

Ирина. Да. Вам кого? Степана? Кто его спрашивает? Петрик? Зачем? Бандит, ты как разговариваешь. Я тебя… Ты мне ответишь!.. Сам ты… гад!

Степан вырывает у Ирины трубку.

Степан. Петрик, это Степан.

На шум из другой комнаты появляются Валентина и Олег.

Валентина. Что вы все выясняете?..

Константин. Это ищут Степана.

Степан(в трубку). Я никуда не поеду! Эта лафа вам закончилась! Поэтому послушай, что я скажу тебе… Слышишь: ты мне надоел! (Кричит.) Понял! И вообще я иду в прокуратуру! Понял? Да не стращаю я… Мне бояться нечего! Когда? Хоть сейчас… Где вы? На спасательной станции? Около лодок. Да наплевать, сколько вас. Через пятнадцать минут я буду! (Кладет трубку.)