Пазори

– Поздравляю, Лука, – прервал её я. – А зачем мне об этом знать?

Ископаемые животные меня особо никогда не интересовали. Хотя находка, о которой говорила моя бывшая студентка, действительно могла оказаться сенсацией. У знаменитого месячного детёныша шерстистого мамонта по прозвищу Люба не хватало всего-то копытцев, одного уха и части хвоста. Она считалась самым хорошо сохранившимся из обнаруженных мамонтов несмотря на то, что ей сорок две тысячи лет. Как же тогда выглядел экземпляр в более лучшем состоянии – как спящее животное что ли?

– Я бы хотела, чтобы вы…

– Нет-нет-нет, – запротестовал я. – Моя специализация – палеоантропология… Была. В любом случае мамонты – это не ко мне.

Поймал себя на мысли, что расскажи она об обнаружении стоянки древних людей, я всё равно бы не согласился никуда ехать. Не было желания возвращаться к прежней рутине без Ани в своей жизни.

– В том-то и дело, что мамонтёнок – лишь часть находки, – тем временем рассказывала Лукерья. – Вокруг него что-то вроде ритуального ненецкого захоронения. Как минимум, пять тел.

– На Ямале? – уточнил я. – Обрядовое захоронение?

Она кивнула.

– Не говорите ерунды. Неудачная шутка.

– Это не шутка, а уникальная находка! – настаивала бывшая студентка. – Мамонт и люди, принесённые в жертву одновременно!

– Если бы вы внимательнее слушали лекции Анны Викторовны или своего отца, то знали бы, что ненцы не делали ритуальных погребений. В древности они приносили в жертву людей, но забирали лишь их головы, а тела скармливали собакам.

– «Уникальная находка» – не мои слова, а моего отца.

– И почему он считает, что это сделали ненцы, а не, скажем, случайно забредшие на Ямал вогулы или ханты?

– Он сказал, это точно не манси и не остяки, – не согласилась Лука. – На них остатки одежды с ненецким орнаментом.

– Она-то как сохранилась?

В вечной мерзлоте, конечно, ткань не истлела бы и за тысячи лет, но в том то и дело, что выкопать могилу в замёрзшей почве практически невозможно. А потому в тундре практикуют надземные захоронения.

Согласно погребальным обычаям ненцев, усопших оставляли в скреплённых вертикальными и горизонтальными балками гробах на возвышенностях. Над головой умершего вешали ритуальный колокольчик, а рядом с гробом оставляли его перевёрнутые нарты.

Когда Лука сказала о захоронении, я полагал, что тело мамонтёнка случайно попало на место родового кладбища, и сумевшие уцелеть под осадками и на ветру останки людей ничего ценного для науки не представляли. Однако, судя по всему, речь шла о чём-то другом. И детёныш мамонта, и люди были именно закопаны в вечной мерзлоте. Но кем и с какой целью?

Лукерья извлекла из своего клатча пару фотографий и протянула мне одну за второй.

– Вот этот ломанный треугольниками орнамент вроде бы с мужской одежды, – вспоминал я из рассказов Ани о её исследованиях культуры народов Ямала – селькупов, хантов и ненцев.

На фото запечатлели последовательность из двух с половиной зубчатых завитков, отдалённо напоминающих оскал хищника.

Лука развернула листок с рукописными пояснениями.

– Верно, вот, папа написал, это «сармик' ня'» – волчья пасть, – подтвердила она и указала на второе фото с изображением разветвлённых сломанных линий. – А тут локоть лисицы – женский узор «тёня' салик»…

– Они точно были принесены в жертву? – всё ещё сомневался я.

– Тела располагаются вокруг мамонтёнка по кругу в неестественных позах, словно пытались покадрово изобразить походку.

Всё это звучало слишком неестественно для реальности. Подобных ритуалов ни мне, ни, я уверен, моим коллегам встречать не приходилось. Да что там говорить, даже коренные ненцы наверняка не сохранили знаний ни о чём похожем.

– И ещё, вот это было у одной из жертв, – она протянула мне кулон, сделанный из медвежьего когтя.

Время настолько хорошо отполировало украшение, будто его покрыли лаком. Не верилось, что коготь – ровесник мамонтов. Скорее походил на тот самый оберег, который носила Аня. С той лишь разницей, что цвет этого выглядел естественным, а у моей супруги кончик талисмана был покрыт красным лаком для ногтей.

– Прошу, поедемте! – взмолилась Лукерья. – Мы сможем описать новый ритуал, изучить взаимодействие людей и мамонтов.

Звучало очень заманчиво, особенно по той причине, что тема мамонтов в культуре народов севера всегда привлекала Аню. Она бы от такой возможности не отказалась.

– А иначе, если не мы, находку отдадут кому-нибудь другому, – давила Лука. – Все документы на вас я уже получила в университете.

– Каким образом? – удивился я. – А, папа… Почему же он сам не поехал?

Проигнорировав мой вопрос, она погладила меня по предплечью.

– Приведите себя в порядок, а я помогу вам с сумкой, – сказала она.

– Походная одежда в том шкафу, – указал я. – А вы что, в таком прикиде на Ямал собрались?

– Моя сумка внизу, – сказала она.

– Если в ней что-то тоньше моей одежды, возьмите комплект Ани, вам подойдёт.

Закрывшись в ванной, изучил в зеркале своё одичавшее и осунувшееся лицо. Кожа обзавелась морщинами и обвисла, смазывая контуры черепа. Не знал, из-за чего больше я стал настолько измождённым – от стресса, или же саркома брала своё. Признаться честно, полагал, что она прикончит меня уже год назад, как и предсказывал доктор, но по какой-то причине опухоль этого не сделала.

При помощи триммера избавился от безобразной бороды и бесформенной причёски. С короткой колкой щетиной на щеках и голове я стал выглядеть совсем доходягой. Так посмотришь со стороны – и примешь за погибающего от голодовки.

Горячая ванна стала особым наслаждением, даже несмотря на то, что наполнял её без предварительной чистки. Откисая в пене и клоках собственных волос, слушал, как в комнате суетилась Лука. Хлопала дверцами шкафов, шуршала одеждой, натыкалась на шелестящий и звенящий мусор. Не стал снимать с шеи цепочку с кольцом Ани. Решил, что теперь, что бы ни случилось, всегда буду носить его с собой. Столько, сколько потребуется, пока она не вернётся.

Нежиться было некогда. Наскоро оделся в более-менее сносные вещи и, проверив, что собрала Лукерья, покинул квартиру впервые за долгое время. В использовании ключа для запирания двери снаружи чувствовалось что-то сюрреалистическое. Дело вовсе не в том, что я давно закрывался лишь изнутри. Создавалось впечатление, будто я заточаю там самого себя, предаю, обрекаю на что-то необратимое. Размышления об этом прервал внезапный спазм в затылке. Мир на мгновение померк. Да, это всё были не мои мысли – опухоли. Скоро она заберёт не только мой разум, но и тело.

– С вами всё хорошо? – забеспокоилась Лукерья, подхватывая меня под руку. – Вы побледнели. Взмокли.

Она провела ладонью по моей шелестящей щетине и потрогала лоб.

– Это от обилия свежего воздуха, – соврал я. – Идём.

Такси ожидало внизу. Водитель не стал помогать с сумкой, поэтому взял её с собой в салон, пристроив на заднем сиденье между собой и Лукой. Вышло удобно – можно было опереться на неё локтем.

– И подлокотник не нужен, – подумал я вслух.

– На заднем сиденье не предусмотрено, – бросил водитель, точно я высказал какую-то претензию.

За окном мелькали улочки, растворяющиеся в пару автомобильных выхлопов, стоков, дымящихся сквозь решётки люков, и дыхания спешащих по делам пешеходов.

– Ваш билет, – Лукерья протянула мне его и подышала в ладони. – Зябко, правда?

Я не мог согласиться – температура казалась комфортной. Зато таксисту было, что сказать.