Святой преподобный Серафим Вырицкий и Русская Голгофа

Уже 5 июля трибунал объявил приговор. Большинство обвиняемых были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Митрополит Вениамин и с ним еще трое сподвижников были расстреляны в ночь с 12 на 13 августа 1922 года[8 - Архимандрит Сергий (Шеин), профессор Юрий Новицкий и юрист Иоанн Ковшаров. Деянием Архиерейского Собора Русской Православной Церкви от 31 марта 1992 года первый из них вместе с митрополитом Вениамином прославлен в лике священномучеников; последние – в лике мучеников.]. В брани против «мироправителей тьмы века сего» они вышли победителями, став сонаследниками Христу: Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его (Откр. 3, 5).

Можно только догадываться, что переживал отец Варнава (Муравьев) в течение всего этого времени. Опасения за судьбу близких ему людей встречались в его сердце с горячим желанием разделить с ними подвиг исповедничества и мученичества за Христа. Несомненно, что именно эти события стали для отца Варнавы еще одним поворотным моментом в преображении его души, в преодолении последних земных привязанностей и желаний.

Потеря друзей всегда нелегка. Но здесь был случай особый, поскольку владыка Вениамин был для иеромонаха Варнавы в течение многих лет великим наставником и несравненным другом. Незримая духовная нить соединяла сердца этих двух служителей Церкви Христовой. По великой любви своей к святителю отец Варнава был, поистине, его сомучеником. Всем существом своим сопереживал лаврский инок митрополиту, желая пребывать рядом с ним даже в скорбях. Однако, Господь вел иеромонаха Варнаву иным путем – безкровного мученичества и исповедничества духовного. Промысл Божий хранил лаврского инока как будущего великого учителя и наставника малого Христова стада.

Как непросто было смириться отцу Варнаве в сложившейся ситуации, отречься от собственной воли и предать в волю Божию и себя, и владыку Вениамина, и других его соратников… В истории Православия ярким примером подобных страданий являются переживания преподобного аввы Антония Великого, когда во времена Диоклетиана враг спасения воздвиг жестокие гонения на Церковь Христову со стороны нечестивых язычников. Богоносный авва, соединенный узами неразрывной любви со святыми мучениками, искренне желал вместе с ними пострадать за Христа, но Господь никому не дал поднять на него руку [138; 17 января].

Один из любимейших духовных писателей иеромонаха Варнавы, святитель Игнатий Брянчанинов, научал подвижника видеть все происходящее как премудрые суды Божии: «Ни одна из птиц безсловесных не падает без воли Творца своего; неужели без этой воли могло приблизиться к Вам искушение? – Нет! Оно приблизилось к Вам по попущению Бога. Недремлющее око Промысла постоянно бдит над Вами; всесильная десница Его охраняет Вас, управляет судьбою Вашею. По попущению или по мановению Бога приступили к Вам скорби, как мучители к мученику – Ваше золото ввергнуто в горнило искушений: оно выйдет оттуда чище и ценнее. Люди злодействуют в слепоте своей, а Вы соделываетесь на земле и небе причастником Сына Божия. Сын Божий говорит Своим: "Чашу, юже Аз пию, испиете". Не предавайтесь печали, малодушию, безнадежию…

Обратив взоры наши к Богу, повергнем к ногам Его вздымающиеся и мятущиеся помыслы наши, скажем с благоговейною покорностью: "Да будет воля Твоя!" Этого мало! Облобызаем Крест, как знамение Христово, руководствующее ученика Христова в Царство Небесное… На Крест возводит вера; низводит с него лжеименный разум, исполненный неверия… Люди побивали первомученика Стефана камнями, как богохульника; а по Суду Божию ему отверзалось Небо, как живому храму Святаго Духа… Дайте руку: пойдем за Христом, каждый неся Крест свой, и им и зарабатывая свое спасение…

Что еще прибавить? Прибавлю: "Блажен муж, иже претерпит искушение". "Искушен быв, может и искушаемым помогать". Желаю, чтобы эти слова Священного Писания сбылись над Вами. А Вы – утешьтесь! Не малодушествуйте от того, что победились бранью: это к духовному искусу, или опыту, и к смиренью. Мир Вам! Еще скажу: общий путь подвижников – терпением между человеками уврачевать немощь чувств, узреть Промысл Божий и войти в умную молитву…

Итак молитесь Богу, чтоб даровал Вам терпение, чтоб Вы видели постоянно над собою Промысл Божий, чтоб от этого возрастала Ваша вера и верность Богу; и тогда пусть Вас пронзают скорби, очищают от земного и приуготовляют к небесному…» [5, с. 148–151; 167–168]

«Огради душу свою крестным знамением и с верою пустись в море скорбей! Предай Богу скорбящего брата… Надо отдать всех людей Богу. Этому научает нас и Церковь – Она говорит: "…сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим". Кто предаст себя и всех Богу, тот может сохранить мертвость ко всем; без этой мертвости не может воссиять в душе духовное оживление. Если пребудешь верным Богу и сохранишь умерщвление к человекам, то явится, в свое время, нетленное духовное сокровище в душе твоей – узришь воскресение души твоей действием Духа. Об этом плотские люди не могут составить никакого понятия. Когда же, в свое время, человек увидит себя измененным, воссозданным – удивляется, как бы вновь сотворенный, рассматривает страну Духа, в которую ввел его неожиданно Бог, недоумевает – за что бы излилась такая милость Божия на ничтожное создание – человека!» [5, с. 330]

Как итог нескольких месяцев непрерывных скорбей и размышлений – прошение иеромонаха Варнавы (Муравьева) о поездке на родину для встречи с больной матерью. После вынесения приговора владыке Вениамину и его сподвижникам отец Варнава спешит отдать последний сыновний долг престарелой родительнице, чтобы вслед за тем устремиться к высотам духа, куда восходят не иначе, как через полное отречение от мира и внутреннее безмолвие.

Из книги переписки по личному составу Лавры (о зачислении, командировках и отпусках) за 1922 год [184]

Прошение

Прошу разрешить мне отпуск с 1 по 14 июля старого стиля для поездки в город Рыбинск, чтобы навестить мою больную старушку-мать.

    Подпись – свечник Лавры иеромонах Варнава.

«Заповедано инокам удаление от родителей, когда родители влекут в мир, отвлекают от Христа, но когда они больны, безпомощны, – нуждаются в руке нашей, – тогда ли отнять эту руку?! Тогда помощь и служение им причисляются к иноческим добродетелям, одобрены и похвалены Святыми Отцами», – так писал о сыновнем долге монаха святитель Игнатий [5, с. 304]. И хотя с принятием монашества отец Варнава уже не мог уделять матери постоянного внимания, оказать помощь и позаботиться о должном уходе за ней и необходимом содержании было делом его совести.

Выписка из журнала Духовного Собора Лавры за июнь-июль 1922 [185]

§ 3. Слушали: прошение свечника Лавры иеромонаха Варнавы о разрешении ему отпуска для свидания с матерью с 1 по 14 июля старого стиля.

Постановили: отпуск разрешить.

Точная дата кончины Хионии Алимпьевны не установлена, однако известно, что отец Варнава на протяжении всей жизни хранил к ней светлейшую любовь и возносил о ней самые горячие свои молитвы. Примером в этом для лаврского монаха служил его духовный отец, преподобный Варнава Гефсиманский, который, уже будучи известным на всю Россию старцем, необыкновенно чтил свою смиренную старушку-мать.

Тем временем происходили все новые и новые аресты. В сентябре 1922 года в заключении оказался еще один видный церковный деятель – епископ Ямбургский Алексий (Симанский). Вместе с ним была арестована большая группа духовенства, впоследствии высланная в Среднюю Азию. Самого же владыку Алексия отправили на 3 года в Казахстан [117, с.88].

4 января 1923 года постановлением ГПУ были осуждены находившиеся в доме предварительного заключения епископ Ладожский Иннокентий, архимандрит Гурий и брат его, иеромонах Лев (Егоровы). Епископ Иннокентий и архимандрит Гурий, как страдавший туберкулезом, были высланы на два года в Туркестан, а иеромонах Лев – на тот же срок – в Оренбургскую губернию [163, с. 441].

А 10 февраля 1923 года аресту подвергся владыка Николай (Ярушевич). Обвинение было стандартным: «организация помощи международной буржуазии». 30 марта 1923 года он был выслан на 3 года в Коми-Зырянский край [117, с. 89].

Неспокойно было и в самой Лавре. Жизнь обители постоянно нарушалась вторжениями различного рода комиссий и проверок (финансовых, пожарных, санитарных, музейных), другими, явно надуманными мероприятиями со стороны богоборческих властей.

В это же время необычайно активизировались злостные элементы. За первые четыре месяца 1923 года последовательно подвергались ограблениям: Свято-Троицкий собор, ризница, Тихвинская церковь, музей, митрополичьи покои, Крестовая и Исидоровская церкви [237–240]. Как правило, грабители похищали серебряные ризы и золотые венчики с досточтимых икон, живописные образы работы известных мастеров, а также предметы, имевшие антикварную ценность – старинные бронзовые часы, подсвечники, фарфор и другие редкие вещи. В связи с создавшимся положением, Духовный Собор Лавры принял решение с 17/30 апреля 1923 года установить ежедневные групповые ночные дежурства братии на территории Лавры [241]. Любое из таких дежурств грозило столкновением иноков с вооруженными грабителями, но, по милости Божией, ночные грабежи неожиданно прекратились.

Среди братии Лавры продолжались аресты. В апреле 1923 года был арестован заведующий лаврской киновией иеромонах Игнатий [241] и с ним еще ряд монашествующих, обвиненных в «реакционной настроенности против государственной власти и антисоветской агитации». Никто из иноков Лавры, выходя утром к богослужениям и на послушания, не был уверен, что вернется к вечеру в свою келлию…

Пятое послушание

Ревнуя о дарах духовных, старайтесь обогатиться ими к назиданию церкви.

    (1 Кор. 14, 12)

Вместе с арестами – новые скорби. На этот раз связанные с захватом власти в Церкви самочинным обновленческим Высшим церковным управлением (ВЦУ), членов которого митрополит Вениамин отлучил от Церкви незадолго до своего ареста. Волны смуты постепенно докатились и до Александро-Невской Лавры, обладавшей правом ставропигии и подчинявшейся непосредственно Патриарху, а потому долгое время воздерживавшейся от участия в борьбе, которая разгорелась в Петроградской епархии между «живоцерковниками» и сторонниками Патриаршей Церкви.

17 июля (нового стиля) 1922 года, когда отец Варнава находился у матери в Ярославской губернии, в Лавру явился незванный гость. В этот день монастырь впервые посетил обновленческий «архиепископ» самосвят Николай Соболев, назначенный раскольниками «главой петроградского епархиального управления», с предложением наместнику обители, владыке Николаю (Ярушевичу), стать его «викарием», прекратив возношение за богослужениями в Лавре имени Святейшего Патриарха Тихона, арестованного богоборцами.

Первоначально эти условия Лаврой не были приняты, однако в последующие месяцы церковная ситуация в Петрограде значительно усложнилась. К сентябрю 1922 года владыка Николай оставался, по существу, единственным православным архиереем в пределах Петроградской епархии, которого не коснулись большевистские преследования. Вступив в управление епархией, он был вынужден передать ведение дел Лавры своему заместителю архимандриту Иоасафу (Журманову) и членам лаврского Духовного Собора.

Власти явно потворствовали обновленцам, а иногда даже прямо содействовали передаче храмов в их распоряжение, упраздняя те общины, которые оказывали раскольникам наиболее стойкое сопротивление. «Красными двадцатками» была захвачена даже часть лаврских храмов и строений. Вслед за этим обновленцы попытались образовать свой «церковный совет», чтобы взять власть в Лавре в свои руки или, по крайней мере, ограничить полномочия монашеского Духовного Собора Лавры. Это противостояние продолжалось около года. Его отголоски слышны в протоколах заседаний Духовного Собора Лавры тех дней: «Так кто же все-таки будет управлять Лаврой – Духовный Собор или церковный совет?!» [235]

Сознавая, что само существование Александро-Невской Лавры – сердца православной жизни Петрограда – находится под серьезной угрозой, архимандрит Иоасаф основные усилия направил на то, чтобы отстоять обитель от разорения и сохранить братию. Решение, принятое им, было компромиссным: признать обновленческое «епархиальное управление» и прекратить поминовение Патриарха Тихона за богослужениями, однако, вместе с тем, опираясь на права ставропигии, управлять Лаврой самостоятельно и не допускать никаких богослужебных и канонических «новшеств», широко практикуемых обновленцами.

Вопрос о временном и формальном признании Лаврой ВЦУ был согласован с епископом Николаем (Ярушевичем). Тем не менее, двойственная позиция архимандрита Иоасафа произвела среди лаврской братии значительные разногласия. Одна часть монашествующих оказалась настроенной в пользу дальнейшего сближения с обновленцами, другая, в знак протеста против недопустимого, по их мнению, соглашательства с самозванцами, покинула Лавру, третья же, в числе которой был и иеромонах Варнава (Муравьев), заняла среднюю позицию, увещевая братию пребывать в послушании руководству Лавры и, не вступая с раскольниками в евхаристическое общение, вместе с тем сознавать, что иного выхода, кроме временных внешних уступок, попросту нет, ибо, в противном случае, братии угрожают немедленные репрессии, а монастырь будет неминуемо упразднен и разграблен богоборцами. Так опытные воины со слезами и кровью отдают неприятелю пядь за пядью родной земли, чтобы выиграть время, собраться с силами и перейти затем в решительное наступление…

Итак, в 1922–1923 годах жизнь в Свято-Троицкой Александро-Невской Лавре шла своим чередом. Исправно совершались богослужения в храмах обители и, конечно, никаких «новшеств» и видоизменений в чинопоследования не вводилось. Иноки служили строго согласно уставам и соблюдали все священные каноны. Все также, по пятницам, совершался Акафист иконе Божией Матери «Скоропослушница», а по воскресеньям – Акафист Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу. По желанию лаврских прихожан, по средам, в семь часов вечера, в Тихвинской церкви стали еще служить Акафист Тихвинской иконе Пресвятой Богородицы при общенародном пении [233]. «Днесь яко солнце пресветлое возсия нам на воздусе всечестная икона Твоя, Владычице…» – раздавалось под сводами храма. От всего сердца, часто со слезами, просили люди о заступлении и помощи Господа Иисуса Христа и Царицу Небесную. Это было время необыкновенно трудное для обители и верных ее прихожан.

Духовник обители архимандрит Сергий (Бирюков) и иеромонах Варлаам (Сацердотский), пользовавшиеся большим духовным авторитетом и уважением в Лавре, поддержали тогда мнение отца Варнавы. Отец Варлаам, ввиду ареста епископа Ладожского Иннокентия, архимандрита Гурия и иеромонаха Льва (Егоровых), в то время возглавлял Алексадро-Невское братство, которое продолжало свою деятельность в единоверческой Благовещенской церкви на Волковском кладбище, а затем в Троицком храме Творожковского подворья. Положение дел в Лавре не раз обсуждалось на совещаниях братства, в которых также принимал участие иеромонах Мануил (Лемешевский) – ревностный защитник Православия, возведенный Святейшим Патриархом Тихоном 23 сентября 1923 года во епископа Лужского с правом управления всей Петроградской епархией после ареста владыки Николая (Ярушевича).

Время доказало правильность их выбора. После освобождения из заточения Патриарха Тихона в июне 1923 года всем стало ясно, что раскол обречен. Началось массовое воссоединение храмов и монастырей с Патриаршей Церковью. Один за другим приносили покаяние архиереи и священники, погрешившие против чистоты веры. И – как пик воссоединительного движения в Петрограде, как торжество Православия – возвращение с покаянием монашествующих Лавры под омофор Святейшего Патриарха из-под тягостного, длиною около года, обновленческого ига.

28 октября 1923 года Лавру заполнили толпы народа. Под малиновый перезвон колоколов всех присоединившихся к Святейшему Патриарху церквей Петрограда братия Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры во главе с наместником Лавры, архимандритом Иоасафом, торжественно встречала Преосвященного Мануила, епископа Лужского, управляющего Петроградской епархией, прибывшего совершать Божественную Литургию. Площадь перед Свято-Троицким собором и сам собор были переполнены богомольцами. Трепетало от радости народное сердце. Люди, заполнившие Лавру, взбирались на решетки ограды, колонны, деревья…

Своды собора огласились мощными звуками старинных церковных распевов объединенного лаврского хора… После окончания Божественной Литургии духовенство во главе с епископом Мануилом стало чинно выходить на середину храма для совершения молебствия. Порядком руководил старший из протоиереев – настоятель Троицкой церкви Общества религиозно-нравственного просвещения Павел Лахостский.

Выход священнослужителей из алтаря Свято-Троицкого собора продолжался более пяти минут. Доблестный архиерей взошел на кафедру, а по обеим сторонам от него, в два ряда, до самого алтаря, стояло духовенство – на молебен вышло 144 священнослужителя. На всех были одинаковые юбилейные лаврские облачения. Наступила полнейшая тишина. Все собравшиеся в храме были исполнены святого благоговения. Перед началом молебна протоиерей Павел Лахостский разъяснил собравшимся богомольцам смысл и значение Торжества Православия, на которое они собрались. Служение закончилось в третьем часу дня. Получая благословение от архипастыря, верующие расходились в несказанной радости – Православие одержало победу!

Радовались и веселились о Христе Иисусе Господе нашем все собравшиеся – священники, монашествующие, простые верующие. В этот великий день милосердый Господь посетил верные Ему сердца Своею неизреченной благодатию. Вновь ощутили они невещественный глас Небесного Домовладыки: Се, Аз с вами есмъ во вся дни до скончания века. Аминь (Мф. 28, 20).

Для иеромонаха Варнавы (Муравьева) достойным завершением этого дня была духовная беседа с близкими его душе соратниками по невидимой брани – епископом Лужским Мануилом и протоиереем Павлом Николаевичем Лахостским, окормлявшим до 1917 года Ярославское благотворительное общество…

Выписка

из журнала Духовного Собора Александро-Невской Лавры от 22 ноября 1923 года [244]

Постановили занести в настоящий журнал заседания:

1) 15/28 октября сего года было совершено Его Преосвященством Мануилом Епископом Лужским воссоединение братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры с Его Святейшеством Святейшим Патриархом Московским и всея России Тихоном в благодатное с Ним общение.

    Подписи

Руководству Лавры и трезвомыслящим инокам удалось сберечь обитель, а братия, пройдя многочисленные скорби и испытания, укрепилась духом и была готова послужить Господу с новым усердием. В результате еще почти десять лет после этих событий Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра оставалась действующим монастырем и несла миру свет Православия.

Нелегко было в ту пору монашествующим сохранять внутренний мир. Тем заметнее для всех в Лавре были спокойствие отца Варнавы (Муравьева) и его покорность воле Божией, удивительным образом сочетавшиеся с непреклонной решимостью следовать истине. Вместе с духовником обители архимандритом Сергием (Бирюковым) в эти смутные и тревожные годы они стали настоящей опорой для братии, тяжко переживавшей как нападки на Церковь извне, так и внутрицерковные разделения и соблазны.

Во всем – и в молитве, и на послушании, и в самоотверженном служении людям – подавал отец Варнава пример истинно монашеской ревности о Господе, трудолюбия и терпения. Источником же всех этих добродетелей служило сокровенное сердечное делание, которое перенял он от духовного отца – преподобного старца Варнавы Гефсиманского. Уроки Иисусовой молитвы были как нельзя лучше восприняты и приумножены им, принося богатые всходы – наполняя душу подвижника божественной тишиной и безстрастием. Это состояние сердца преподобный Иоанн Лествичник описывает как воскресение души прежде воскресения тела: «Не познал, как и зачем приходил лукавый, и как ушел, но совершенно уже стал нечувствителен ко всему подобному, потому что всецело пребываю и всегда буду соединен с Богом» [8, Слово 29, Поучение 10].