Хоровод

Очень громко сказано о когда-то переделанной общаге, но местечко как раз для таких как он. Никаких лишних вопросов. Сутки и отчаливай.

«Если уж и рассказать о непосредственном действии, прикидываться научился. Жить захочешь, не только этому научишься. Бегать и прыгать будешь. Понадобится, афишей на столбе станешь», – вытянув руку, он щёлкнул клавишей выключателя.

Гена обитал в похожем клоповнике ровно пятилетку. В нём же познал близость с женщиной, скоростное чтение чьих-то каракуль и обрёл дружков собутыльников. Стены и двери другие, но он по-прежнему холост. Ничего не изменилось. Умеренная умственная и физическая работа, скучные, одинокие вечера.

Дачу Геннадий продал. Не его стезя. Ещё мальчишкой отпирался ездить сажать и полоть картошку. Устроился и на тебе, глотни адреналину. Квартира пустует. И не удалась жизнь, не задалась.

Гена ходил от стола к шифоньеру советских времён, туда и обратно.

Остановившись у кровати, пнул по ножке. Кровать сдвинулась к стене. Обидно. Пропал человек, может специально. Ничего найдётся. Похоже, его даже и не искали.

– Чего я здесь торчу! – сказал Гена, взял вещи и пошёл к двери.

Он покинул гостиницу в подавленном состоянии. Прощаться было ему не с кем. Гена отдал ключи и вышел в утро. В руках дорожная сумка, в которую поместились носки с трусами, футболки, кофта, джинсы и бритва.

«Как мне это надоело. Измучило. Может про меня забыли давно, а я продолжаю оглядываться и осторожничать, прятать лицо так, чтоб не узнали. Скользну глазами и отвернусь. Вот житуха! Так дальше продолжаться не может. Пора остановиться».