Лабиринты времени

Надо же, как устроена жизнь.

Ещё совсем недавно была она счастлива в своих мечтах о замужестве с Куяшем. Отец обнимал её крепкими руками, а мать чесала широким гребнем жёсткие чёрно- рыжие волосы. И даже Алгашик – брат-выглядел совсем ещё ребёнком, носился с другими мальчишками по степи, собирая отбившихся от стада овец и разоряя норы сурков.

–Смотри, – сказал он сестре как-то и вытянул вперёд руки, сложенные вместе ладонями, – чего нашли.

И, открыв ладошку, показал маленького, не больше месяца от роду, только-только прорезавшего глазки сурка.

–Зачем ты принёс его?– возмутилась тогда девушка.

–Тебе показать, – удивился её негодованию паренёк.– А что тут такого? Мартынбек тоже понёс .

–Они же такие маленькие, – попыталась объяснить брату Хайна.– Представь, если бы тебя отняли у семьи? Что бы тогда было с нами? И с тобой?

–Я бы горевал, – тихо вздохнул Алгаш.

–И мы-тоже. Теперь ты понимаешь?

И девушка, взяв лицо мальчика в ладони, заглянула ему в глаза.

Как же недавно это было!

А теперь…

За несколько дней её брат сильно вырос и переменился. Жестокая смерть отца суровой печатью омрачила ещё недавно сияющее детской наивностью лицо, нарисовав три мелкие вертикальные складочки на его выпуклом лбу. Уголки некогда смеющихся губ опустились, а чистый взгляд нежно голубых глаз посерел, словно мрачные тучи затянули его своей пеленой.

…В темноте пещеры раздалось слабое поскуливание, и два жёлтых тоскливых глаза устремили голодный взгляд в её глубь, туда, откуда доносились еле заметные запахи живой плоти, которая была совсем близко, нужно только подползти и вцепиться в неё всеми истосковавшимися по мясу зубами. Разорвать на кусочки сочную мякоть и уткнутся сухим носом в тёплую вязкую жижу.

Как учила его мать, старая волчица?

Слиться всем телом с окружающей его природой, стать незаметным и неслышным для всех. И тогда добыча сама попадёт тебе в лапы.

Облизнув сухим языком острый оскал, волчонок прижался тощим брюхом к каменистому полу и, сделав неуверенное движение вперёд, остановился. Тихое сопение и незнакомые запахи пугали его, совсем недавно оторванного от стаи, ещё не научившегося всем тонкостям охоты. Но чувство голода, больно вытягивающее внутренности, звало его вперёд и природные охотничьи навыки, заложенные с молоком матери, давали о себе знать.

Стать незаметным.

Распластавшись по холодным камням, волчонок вытянул шею и медленно пополз в темноту, ловя чутким носом вкуснейший аромат будущей жертвы.

Его первой жертвы.

Услышав учащённое дыхание, зверь остановился и прислушался.

В глубине кто-то, явно больше и, должно быть, сильнее его, издавал еле заметные, почти неслышные звуки.

Но это не важно.

Не важно, что соперник может быть больше.

Главное – внезапность.

Волчонок изо всех сил вгляделлся в глубокую темноту, но ничего не увидел, кроме каменистых выступов, скрытых чернотой.

Где же он?

Зверёныш посмотрел по сторонам.

Он точно должен быть где – то тут.

Зажмурив на мгновение глаза, зверь повёл носом.

О, этот сладостный запах еды!

Он даже услышал, как бьётся сердце в груди будущей жертвы, как кровь стремительным потоком течёт по его жилам, как…

Внезапным удар по голове не дал несчастному животному насладиться дурманящими его аппетит ароматами и он уронил морду прямо на камни, уткнувшись носом в растекающуюся под ним багровую лужу крови.

На высоком каменистом выступе зашевелилась чья-то тень и вниз спрыгнул мальчик лет двенадцати с камнем в руках. Наклонившись над волчонком, он высоко поднял своё оружие и ударил им прямо в широко открытые голодные глаза зверя. А потом, сдирая грязными руками с морды шкуру, жадно высасывал кровь из надкушенной жилки и рвал зубами жилистую плоть.

Это была его первая жертва.

Учитель спросил тогда, хочет ли мальчик закалить не только своё тело, но и свой дух?

«Да», – ответил тот.

И учитель отвёл его в далёкие пещеры и оставил там одного, наедине с диким животным.

«Если ты действительно тот, кем хочешь стать, ты должен выжить», – сказал он.

Из года в год, становясь всё старше и старше, мальчик уходил в это место.

И каждый раз волчонок становился всё больше и больше, пока, наконец, в один прекрасный день (или ночь?) Теймур не вступил в схватку со взрослым и сильным волком.

…-Хайна! Хайночка!

Тихий, вкрадчивый, до боли знакомый голос за стеной юрты прервал размышления девушки.

–Куяш?

–Да, милая, это я.

Услышав голос любимого, тургарка быстро подбежала к стене и прильнула к её грубой тканной поверхности мокрой от слёз щекой:

–Что ты здесь делаешь? Тебе нельзя сюда! Уходи!

Даже через толщину отделяемой их друг от друга поверхности, девушка ощутила, как по другую сторону юрты к её щеке прильнула его щека и, закрыв от блаженства глаза, нежно потёрлась об неё.

–Только если ты со мной, – услышала она тихий, настойчивый голос.

–Нет, ты не понимаешь, – с горечью произнесла Хайна и, в миг возвратившись к окружающей её реальности, отпрянула от юрты. – Уходи, прошу тебя.