Лабиринты времени

Но…

Долгая тишина нависла над сонной степью.

«Да, я не ошибся в нём, – подумал чужестранец. – Этот повзрослевший мальчик станет величайшим из правителей, коих видел свет», – а вслух ответил:

–Если ты хорошо усвоил все мои уроки, то ты знаешь, что нужно делать.

Глава 6

После того, как ветерок так бесстыдно подставил девушку, Мудрояр заволновался, не заметил ли кто. Что и говорить, место опасное. Купцы – люди хитрые, мысли у них только одни – как бы где что за дорма урвать да подороже продать. А тут – девка. Да какая! Не только парни их рода, но и из соседних селений сватов посылали.

Из-подлобья оглядываясь на толпы людей, снующих по базарной набережной, Мудрояр тихонько подозвал Йорку и молодого славлича Петро к себе и увёл за широкий дуб:

–Поменяйтесь- ка рубахой.

–Зачем это, батя? – Удивилась девушка, продолжая всматриваться в разношёрстную трепещущую толпу на берегу.

–Затем, что косы по ветру пустила. Авось, заметил кто. Давай, давай, живее.

Петро, быстро обнажив белое тонкое тело, протянул рубаху Йорке, продолжая смотреть на девушку во все глаза.

–Чего зенки – то раскрыл? –насмешливо спрашивает Йорка глазеющего на неё парня, – али не видел чего?

И тот, смущаясь, отворачивается, передавая через плечо одежду, продолжая, однако, косить в сторону, пытаясь хоть краешком глаза увидеть часть словно высеченного из кости, тела девушки. А Мудрояр тем временем, боязливо осматриваясь по сторонам, тихо ворчит себе под нос:

–И на кой потащил тебя сюда? Зарекался ведь, – и, увидев, как Петро вытягивает в сторону переодевающейся дочери шею, даёт ему звонкий подзатыльник:

–А ты чего кости тянешь? Не видел чего? Мал ещё, на девок глазеть.

Покраснев, паренёк втягивает голову в плечи и, отвернувшись в сторону, обидчиво хлюпает носом и отходит в сторону.

Трижды подпоясавшись вокруг талии, девушка осматривается и ловко бросает свою рубаху Петро через плечо:

–Держи уж, – и подходит к отцу, который со знанием дела осматривает дочь, недовольно морщась. Взяв её за плечи, мужчина поворачивает Йорку из стороны в сторону, а затем снимает шапку, озабоченно наблюдая, как волосы густой волной падают на её спину.

–Я это, того, вусё, – бормочет Петро, шевеля плечами в тесной рубахе.

Мудрояр оглядывается на него и вздыхает. Да, чуть-чуть по швам не расходится. Хоть и юнец ещё совсем, а в плечах-то широк! Больно широк! Не по годам вырос. И что с ним через пару лет будет?

Тем временем Йорка, спешно завязав волосы верёвкой, прячет их под шапку.

–Косы-то, косы шибче запрячь, – недовольно ворчит отец. – Да что б не вывалились.

Девушка пытается засунуть косу под шапку, но та предательски вываливается наружу

–Всему-то учить вас надо, зелень,– упрекает Мудрояр, подходит к дочери, засовывает косу за ворот рубахи и, натянув шапку на её лоб до самых глаз, одобрительно кивает. – Вот как-то так.

Славличи в это же время спускаются вниз, осторожно держа повозки с ценным грузом, и направляются в сторону идущего к ним навстречу невысокого плотного мужчины в дорогом халате – купцу Торвальду. Поравнявшись с вновь прибывшими, он раскрывает руки и, белозубо улыбаясь, подходит к Мудрояру:

–Рад видеть тебя в добром здравии, друг мой!

–И ты здоров будь, коли не шутишь!– любезно отвечает ему славличанин.

Трижды обнявшись, мужчины почтительно кланяются друг другу и Торвальд продолжает, внимательно осматривая обоз:

–Твоя медовуха произвела фурор на южном рынке. Надеюсь, на этот раз ты про неё не забыл?

–Ну, как я мог! – смеётся Мудрояр и жестом вытянутой руки показывает на обоз. – Сто тридцать пять хусов залиты и надёжно запакованы. Как и договаривались, – и, наклонившись к Торвальду ниже, тихо добавляет, – и один лично для тебя.

Хитро улыбнувшись, купец хлопает славлича по плечу и, распахнув в объятиях руки, изрекает:

–С тобой приятно иметь дело.

После чего деловито берёт Мудрояра под локоть и отводит от обоза чуть в сторону, прищурив горящие надеждой глаза:

– А как же моя просьба?

В ответ славлич аккуратно, что бы, не дай бог, не обидеть дорогого друга, освобождает свою руку и отрицательно качает головой:

–Прости. Но никто не захотел ехать с тобой, – и сочувственно хлопает его по спине.

От внимательно взгляда старика не скрывается, как гаснет теплившаяся в глазах торговца надежда, уступая место горестному сожалению:

–Ты мог приказать, – всё ещё пытается поймать ускользнувшую прибыль за хвост купец, но Мудрояр окончательно крушит и её:

–У нас так не принято.

Поджав верхнюю губу, Торвальд отводит взгляд в сторону и тихо вздыхает:

–Жаль, очень жаль. Я бы заплатил золотом, – разочарованно разводит он руками и, срывая захлестнувшую его злобу, кричит в сторону рабов:

–Эй, вы, грузите в трюм! Да закрепите лучше! Да что б вас!.. Бараны вы эдакие! Овцы паршивые!

Выпустив пар, он с натянутой на всё лицо улыбкой снова поворачивается к собеседнику и, как ни в чём не бывало, продолжает:

–Но ведь прочие уговоры остаются в силе?

В ответ славлич утвердительно кивает и указывает в сторону обоза:

–Всё, как и договаривались.

–Тридцать реев? Ведь так?– мельком взглянув на грузящих в лодки товар рабов, спрашивает Торвальд, сверля хитрыми глазками худую фигуру старика.

–Верно, – кивает тот головой и отходит к своим. Но, словно предчувствуя что-то, оборачивается и видит, как к купцу подбегает чернокожий Раб и, низко наклонившись, что – то говорит, указывая в сторону славличей.

Торговец поворачивает голову в их направление и внимательно оглядывает толпу новоприбывших, словно выискивая кого-то.

Там, среди разгружающих повозки мужчин, оглядываясь по сторонам, стоит невысокий паренёк, именно на него Раб и указывает Торвальду. Купец видит, как к нему подходит Мудрояр и что-то говорит, оглядываясь по сторонам. В ответ паренёк кивает и садится на освободившуюся телегу.