Цепи контроля

Так, Хёну, это совершенно не твоего ума дело. Они взрослые люди, и все же давно пора чтобы эти двое сошлись, особенно учитывая, что их чувства были очевидны четырнадцать лет назад. Изабель слишком заигралась в роли опекуна, пора выдохнуть и насладиться любовью, во всех ее проявлениях.

– Я всего лишь проявляю вежливость, Изабель, – улыбнувшись правой частью губ, сказал, замечая, что рукава моей пижамы слегка задраны и почти дошли до локтя. На левой руке выглядывал свежий порез, который уже успел покрыться небольшой корочкой. На миг паника взяла надо мной контроль, но разум позволил мне спокойно отодвинуться назад, к спинке кровати, и незаметно одернуть рукава вниз. Надеюсь она этого не заметила, не готов я снова говорить с Изабель о моих походах к психотерапевту.

Мистер Бруно конечно хороший специалист, но только я не хочу открываться ему, снова. Когда мне было четырнадцать, его харизма и доброта сработали, но сейчас… Мне страшно, что меня могут из-за этого просто упечь в лечебницу и Лу останется одна. Тогда я точно сойду с ума. Когда я не знал, где находилась девушка, мой мозг медленно заполняли плохие мысли, которые начинали душить.

– Да, Хёну, работы очень много, спасибо, что спросил. А теперь ответь, почему ты мне не рассказал? – внимательно посмотрев на меня серо-зелеными глазами, спросила Изабель.

– Не хотел тебя беспокоить, – только и сказал я. По сути, это была правда, точнее полуправда. Мне не хотелось рассказывать ей, что Лилу не прекратила поиски правильной формулы, да и никогда не прекратит. Если бы я ей все рассказал, то скандал бы был намного раньше, да и рисковать своими отношениями с Лу, ради этого, не намерен.

– Ты знаешь, что я против ваших этих затей… – тяжело вздохнув, произнесла она. Разочарование в ее голосе заставило чувство вины снова зажечься в моей груди.

– Изабель, – перебил ее я, внутри начало гореть из-за обиды за Лилу. – Ты знаешь, как она устала каждый чертов понедельник вкалывать в себя эту дрянь. Думаешь она просто так занимается этим всем, ради развлечения? Лу не сможет нормально жить, пока зависит от сыворотки. Генри не вечный, ему не получится обеспечивать ее до самой смерти. И вообще, кто знает, может быть это ее убивает?

– Что ты такое говоришь, Хёну? – с возмущением спросила блондинка, плечи заметно начали дрожать.

Знаю, Изабель много думала об этом. Уверен и с Генри она это обсуждала много раз. Никому из нас неизвестно до конца, какие могут быть последствия у сыворотки, благодаря которой Лу появилась на свет. Все официальные версии Vestra, что были допущены до исследования на человеке, достаточно хорошо изучены. Поэтому прекрасно известно, какие у них побочки и как с ними бороться. Да и все дети, рожденные от них, могут спокойно жить без сыворотки от полугода до года, и это в разы больше чем неделя как у Лу. А вот Vestra 0, она опасна, неизвестно какие последствия могут вылезти в будущем, помимо способностей Лилу. Генри хоть и проверял ее кровь, неоднократно, но он до сих пор не может понять, что не так. Девушка по всем данным полностью здорова. Но при этом есть в ней что-то такое, что пугало всех нас. Это страшно, не понимать, помогает ли сыворотка Лилу жить дальше, или же она ее медленно убивает. Кто совершил этот ужасный поступок и вколол матери Лу не ту сыворотку? Почему и что самое главное, зачем?

– Будто бы ты об этом не думала? – спросил я, но не дождавшись ответа, продолжил: – Я больше тебя хочу, чтобы Лу смогла жить нормальной жизнью. Но… – я сглотнул, взгляд скользил по комнате и остановился на канцелярском ноже, который со вчерашнего вечера все также лежал на рабочем столе. – Сейчас, эта нормальная жизнь, попросту невозможна.

– Я понимаю, – дрогнувшим голосом, произнесла женщина, матрас под ней прогнулся, она поднялась на ноги. – Но это не означает, что я продолжу на подобное смотреть сквозь пальцы.

– И что ты собираешься делать? – посмотрев на нее, спросил я. Изабель выглядела сильной, она всегда и была такой, только сейчас казалось ее маска дала трещину. Женщина искренне беспокоилась о своей племяннице. Она не хотела, чтобы Лу пострадала, не желала ее потерять, как потеряла брата когда-то. Лилу последний родной человек, который остался у блондинки.

– Поговорить, – только и сказал Изабель, губы дрогнули в кривой улыбке, после чего она вышла из комнаты, плотно закрывая за собой дверь.

Бросив взгляд на один из экранов, увидел время. Стон раздражения вырвался сам по себе. На часах сейчас шесть тридцать два. Изабель разбудила меня раньше на два часа, а ведь этот разговор мог подождать.

Откинув голову назад, больно ударился затылком о спинку кровати.

– Вот тебе и доброе утро, – кривясь от неприятных ощущений, прошептал я.

Чем завершится эта затея Изабель, мне примерно известно. Ибо как бы она не начала разговор, закончиться все криками. Лу взорвется и уйдет из дома на какое-то время. От этой мысли в груди вновь появилась саднящая боль, глаза начало щипать. Ненавижу такие моменты.

– Я боюсь за Лу, – морща нос от набегающих слез, прошептал.

Быстро поднявшись с постели, схватил канцелярский нож со стола и закатал левый рукав. Моя решимость начала сходить на нет. Белые шрамы и более свежие порезы, что только недавно начали заживать, напомнили мне о той тупой и режущей боли. В голове снова вспухла вина. Неужели мне сейчас настолько плохо, чтобы снова это делать? Неужели, я настолько слабый, что поддамся опять на это?

Медленно вздохнув сквозь зубы, бросил нож на стол. Боль терпима, сегодня не обязательно ее заглушать таким способом. Я больше не тот шестнадцатилетний подросток, который подавлял всю душевную боль физической. Старые шрамы, покрывающие мои руки и ноги навечно напоминанием останутся на моем теле.

Сглотнув ком разочарования в самом себе, провел большим пальцем по татуировке на правом запястье, вспоминая ту боль, которая была во время появления этого рисунка. Хотя и рисунком это назвать нельзя. Просто штрих код, который я когда-то увидел в записях отца и по памяти нарисовал в восемь. Рисунок был со мной все эти годы, неоднократно я пытался выяснить ведет ли он куда-то, но увы все мои попытки были безуспешны. Либо я что-то нарисовал не так, либо он и в самом деле никуда не вел. После своего совершеннолетия я набил это дурацкое тату, так сказал мой лучший друг. Только несмотря на это он пошел в салон со мной, и мы оба вышли оттуда с рисунками на коже. Интересно, Степан еще спит?

Глава 4. Хёну

Остаток утра я провел в домашнем тренажерном зале, который находился в подвале по соседству с небольшой лабораторией. Ее сделал много лет назад Генри, чтобы делать для Лилу свежую сыворотку. Тут же каждый понедельник проходила стандартная процедура, на которой мне запрещено присутствовать. Генри так и не рассказал, что же происходило такого, почему Лилу так против.

Сбросив все негативные эмоции и приняв душ, направился на кухню в надежде на завтрак. Только вот увидев за столом Генри, Изабель которая успела переодеться в домашнюю одежду, а напротив Лу, ощутил, как узел внутри снова стянулся. Сердце в груди начало биться быстрее, предчувствуя что-то неладное. Похоже спокойно поесть не удастся, поистине «Доброе утро».

– Ты же вчера сказал Хёну, формула пустышка, – напряженным голосом, произнесла девушка, отчего по спине пошли мурашки. Похоже разговор уже начался, и я что-то пропустил.

Сглотнув, отодвинул стул и сел рядом с подругой. Изабель с удивлением посмотрела на меня и приподняла правую бровь. Во взгляде блондинки читалось осуждение. Я обещал, что буду обеспечивать безопасность Лилу, только вот в такой ситуации, мое место рядом с девушкой. Никогда не буду на стороне Изабель, меня раздражало ее нежелание понимать племянницу.

– Да, но я решил проверить наверняка, – спокойно сказал Генри. Сегодня мужчина одет на странность свободно, удивительно.

Он всегда предпочитал деловой стиль, который подчеркивает его статус «золотой элиты», но похоже не в этот раз. Изабель тоже находилась в этом списке, но в ее случае это была случайная заслуга благодаря работе. А вот мужчина находился там по праву своего рождения, о чем не любил говорить. Генри тот самый случай, когда богатые и статусные родители не плюс, а большой минус. Блондинка рассказывала, он часто сбегал из дома в подростковом возрасте и жил у друга, потому что хотел всего добиться сам, а не получать все просто так. Генри стал мне намного ближе, он как старший брат помогал во многих вопросах.

– И естественно она пустышка, – с нотками сарказма, сказала Лу, бросив на меня раздраженный взгляд.

– Верно… – произнес Генри. Он хотел было еще что-то сказать, но увы, его перебила Изабель.

– Лилу, как тебе вообще в голову такое пришло? Ты что не понимаешь, как это опасно? Я думала, в прошлый раз мы все обсудили, – голос женщины пропитан разочарованием, обидой и металлом.

Атмосфера в воздухе резко изменилась, от Лилу словно исходила аура злости, смешанная с обидой, болью и раздражением. Изабель снова наступала на те же грабли, перетягивая одеяло на себя, забывая, девушка, сидящая перед ней, уже выросла и может решать, что ей делать сама.

– А мне казалось, – со смешком, похожим на истерический, начала Лилу. – Что мы с тобой в прошлый раз смогли пояснить друг другу все. Пришли к чему-то единому, понятному и ясному, – она шумно вздохнула. – Только вот сейчас, я поняла, что ты дорогая, тетя Бель, меня совсем не услышала. Каждый раз одно и то же. Мне уже не шесть, – голос Лу дрогнул, дыхание сбилось. – Мне двадцать! Я могу сама решать, что мне делать! Почему ты не можешь просто поверить в меня и поддержать? – от ее крика внутри все сжалось, столько в нем было боли, отчаяния и слез.

Сколько уже было подобных разговоров? Я и не помню, но все бесполезно. Каждый раз Лилу взрывалась, а Изабель будто бы специально делала племяннице еще хуже.

– Как ты смеешь на меня орать, Вики? – крикнула женщина, ее лицо раскраснелось от злости. – Я тебя воспитывала, а ты на меня смеешь повышать голос? Как тебе не стыдно!

Разочарование, стыд, обида волной поглотили меня после ее слов. Я ощутил, как Лу вздрогнула, услышал этот вздох, наполненный отчаянием и страхом. Неужели Изабель забыла, что Лилу боялась собственного имени? Боялась, потому что слишком больно и невыносимо слышать эти четыре буквы. Конечно и сам идиот порой забываюсь, называю ее так, помня то что она мне сказала много лет назад: «Когда я слышу свое имя, меня будто бы поглощает тьма. Мне тяжело дышать, двигаться, думать. Это невыносимо больно…»

– Изи! – не выдержав, повысил голос Генри, женщину рядом с ним будто бы передернуло. Кажется, до Изабель только сейчас дошло.

Лу уже стояла на ногах, голова опущена вниз. Руками девушка упиралась в стол. Она дрожала, я видел, как по ее щекам бежали слезы и скапливались на подбородке. Губы скривились в гримасе боли. Никогда не думал, что данное родителями имя может причинять такую боль. Как же хотелось забрать все ее негативные эмоции себе, я сильнее, справлюсь. Мне невыносимо просто знать, что где-то за всей это силой воли, желанием и прочим прекрасным в Лилу, прячется клубок боли, который делает девушку несчастной.

– Солнышко, – прошептала Изабель, в голосе слышалось сожаление, встав на ноги, дрожащей рукой она тянулась к племяннице.

– Не трогай! – крикнула Лу, подняв на женщину взгляд. Не знаю, что увидела блондинка, но на ее лице было написано многое: вина, боль, отчаяние. Она же просто хотела поговорить, вот так всегда. Все ее попытки просто поговорить, в последние месяцы превращаются в крики, обвинения, срывы и слезы. Очень редко, когда все проходило тихо и спокойно.

– Прости, я не хотела, – губы женщины тряслись, плечи ходили вверх-вниз, она дрожала. С улицы послышался гром, который заставил всех присутствующих вздрогнуть.

– Ты так всегда говоришь, только все равно делаешь больно! – крикнула Лилу, ударив кулаками по столу, по кухне разнесся глухой звук. Девушка сорвалась с места и побежала в прихожую.

– Лилу, – только и произнесла Изабель, медленно опускаясь на стул. Генри тяжело вздохнул.

– Вот так ты хотела с ней поговорить, да? – не скрывая раздражения, спросил я, входная дверь хлопнула, снова послышался гром.

– Я… – по щекам блондинки бежали слезы. Неужели она не думала, что этим все закончится? Всегда так заканчивалось, она просто не слышала племянницу, не хотела слышать.

– Плевать, – сухо бросил я, хотя хотелось накричать, разбить вазу с уже засохшими цветами. – Делай что хочешь, я за ней.

– А работа? – обеспокоенно, спросил Генри, внимательно наблюдая за мной. Женщина, сидевшая рядом с ним, закрыла лицо руками, тихо всхлипывая при этом.

– К черту работу, – только и произнес, зная, что все могу сделать потом. Лучше я пожертвую сном, но сейчас буду с Лу.

Глава 5. Хёну

Я догнал девушку на улице, под подошвой кроссовок неприятно хлюпала вода. Дождь оказался таким сильным, что от зонтика не было никакого толку, поэтому он так и остался дома.