Пари с герцогом

Значительную часть первой половины своего третьего сезона она только тем и занималась, что проверяла списки гостей и разыскивала его в толпе на балах. И только когда сезон уже подходил к концу, мать, благослови ее Господь, усадила ее рядом с собой и серьезно с ней поговорила. Именно в этом Джулиана и нуждалась. Ей предлагалось сделать наконец выбор: либо сидеть, как старая дева, и ждать, когда Уортингтон соизволит появиться, либо поступить как истинной Монтгомери: плюнуть на него и постараться сделать самую завидную партию.

«Он не достоин даже мыслей твоих, – сказала тогда мать, подарив Джулиане новое заклинание, которое она повторяла снова и снова в течение последующих недель. – Я уж не говорю о том, что из-за него ты только попусту тратишь время».

Может, той ночью Джулиана и легла в постель брошенкой, неслучившейся невестой герцога Уортингтона, но на следующее утро она проснулась полной решимости будущей невестой маркиза Мердока, очень богатого и обаятельного. И ничего страшного, что он не идет ни в какое сравнение с этим… Мерзавцем!

Джулиана приступила к достижению своей цели со всех энергией юности. Не прошло и трех четвертей сезона, как она сумела заинтересовать маркиза Мердока, и лишь немного пострадала от досады, когда в газетах появились намеки, что ей достался только второй завидный холостяк, а Уортингтона она упустила.

Конечно, это было досадно, но Мердок никогда ни о чем не упоминал, так что какая разница? Самое привлекательное во всем этом то, что теперь, будучи официально помолвленной (свадьба назначена на следующую весну), на этом загородном приеме Джулиана могла совершенно расслабиться и проводить время так, как захочется, то есть ездить верхом сколько вздумается.

О Мэри она, конечно, не забыла. После многообещающего первого сезона ее младшая сестра пока не получила предложения, но ситуацию еще можно исправить, если только взяться за дело с умом. Однако сначала главное.

Джулиана взглянула на сестру, мирно спавшую на своей кровати. Ее светлые волосы разметались по подушке. Да, Мэри всегда была послушной, и если мать велела отдыхать, так тому и быть. Сама матушка, вероятно, читает, а у Джулианы появилась идеальная возможность найти Арабианов. А присмотреться к подходящим джентльменам для Мэри у нее еще будет время позже – возможно, этим же вечером за обедом. Несмотря на близкую дружбу с лордом Клейтоном, герцог Уортингтон никогда не принимал участие в его летних загородных приемах. Разумеется, прежде чем принять приглашение, Джулиана все выяснила. Надо думать, Мерзавца не интересовали приемы, где собираются дебютантки со своими маменьками. Вот и хорошо. Тем лучше для нее.

Джулиана оглянулась на полумрак спальни, и губы ее изогнулись в улыбке.

– Пойду-ка я схожу в конюшню, – прошептала она себе под нос. – Может, удастся раздобыть лошадку и покататься, пока не все гости приехали.

Глава 3

На лице Риса играла улыбка, когда он стоял в конюшне, протирая Алабастера после верховой прогулки. Прежде всего он купит новый фаэтон, потом, возможно, парочку одинаковых серых, чтобы запрягать в него. Новый гардероб тоже не помешает. И еще надо бы сделать кое-что в своем поместье в Кенте.

Да, право же, деньги, которые принесет Рису это пари, будут очень кстати, но гораздо приятнее сам факт выигрыша. Это он любил больше всего. Разумеется, он поведет себя великодушно: похвалит друзей за хорошо сыгранные роли, прежде чем потребовать с них все до последнего фартинга, – а потом отправится к Холлистеру, чтобы немного поразвлечься со своим выигрышем. Нельзя же разочаровывать сплетников.

Алабастер ударил копытом и заржал, и Рис, потрепав его по голове, негромко сказал ему на ухо несколько успокаивающих слов. Когда Клейтон сообщил Рису, что конюхи не ездят верхом на его лошадях, если только не возникает крайняя необходимость, он расстроился, но все же согласился. Но как можно, оказавшись рядом с одним из превосходных арабских жеребцов Клейтона, не проехаться на нем верхом? Если виконт не узнает, то и не станет переживать, верно же? На этот счет Рис уже достиг взаимопонимания со старшим конюхом.

Помогло еще и то, что он не стал скрывать от других конюхов, мальчишек-подручных и кучеров, кто он на самом деле. По условиям пари это допускается. Главное, чтобы не знали гости, особенно мамаши юных леди, а для этого достаточно не показываться им на глаза. Слава богу, они не жалуют конюшни. Он провел тут весь день, но не увидел ни единой барышни, хотя они прибывали в имение все утро.

Собственно, это совершенно безопасно. Дом хоть и полон жеманничающих дебютанток, но очень мало шансов на то, чтобы изнеженная, бдительно опекаемая юная леди случайно забрела в конюшню, да еще в одиночестве. Он поморщился. За всю свою жизнь он знавал всего одну дамочку, которая могла бы так поступить, но в высшей степени маловероятно, что эта самая леди окажется здесь. В конце концов, она обручена и скоро выйдет замуж за маркиза Мердока. Ей больше не нужно тратить время на поиски мужа.

Рис стиснул зубы, как всегда, стоило о ней подумать. Надо признать, она неплохо о себе позаботилась. Раз уж не смогла стать герцогиней, то не растерялась и ухватилась за маркиза, как сообщала «Таймс». Губы Риса презрительно изогнулись, в животе все сжалось, как всегда при одной лишь мысли, что едва не сделал предложение красивой, но коварной интриганке леди Джулиане Монтгомери.

Рис до сих пор испытывал отвращение к самому себе за то, что оказался полным идиотом и вообразил, будто влюблен в эту девицу.

Всю жизнь ему втолковывали, что никакой любви не существует, и в первую очередь отец. И все же, пока ухаживал за Джулианой все те месяцы, он испытывал чувства, о каких раньше даже понятия не имел.

Хорошо, что ему как раз тогда, когда собирался делать ей предложение, пришлось уехать по неотложному делу. А после того случая, когда было уже совсем поздно, камердинер прочитал ему ту роковую статейку в «Таймс» про восхитительную леди Джулиану Монтгомери, которой пришлось благосклонно отнестись к ухаживаниям Мердока, раз уж герцог Уортингтон ускользнул из ее рук.

В тот день Рис настолько утратил самообладание, что его едва не вывернуло в таз для умывания. Потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Леди Джулиана всего лишь блестящая актриса, и ничего больше, а его собственное желание проявить благородство и хотя бы раз в жизни поступить правильно – желание, которое, как это ни парадоксально, пробудила в нем она, – не позволила ему сделать ей предложение той весной прямо перед отъездом.

А потом о предложении уже не могло быть и речи. Точнее, не могло до недавнего времени, но она оказала ему услугу: взяла и обручилась с другим. Что ж, пусть эту актрису получит Мердок, а он с удовольствием продолжит жизнь холостяка.

– Да, миледи, – послышался от входа голос мистера Херефорда. – Один из арабских жеребцов сейчас как раз здесь. Я уверен: наш новый конюх, мистер Уорти, с радостью вам его покажет.

Рис в последний раз провел щеткой по крупу коня и улыбнулся. Мистер Херефорд наверняка специально повысил голос, чтобы Рис услышал: в конюшню заглянула одна из юных леди, прибывших на загородный прием, – и пришло время для его первого представления. Он только надеялся, что ее дуэнья, кем бы она ни была, не узнает его. Впрочем, в любом случае он умеет притворяться не хуже Кендалла и Белла.

Рис откашлялся, расправил плечи, изобразил одну из самых своих обаятельных и лукавых улыбок, от которой барышня наверняка придет в восторг, обошел коня, собираясь выйти из денника ей навстречу, но едва увидел кому, обаяние и лукавство будто стерли с его лица. В изумрудно-зеленой амазонке и темно-коричневых кожаных сапожках она неторопливо шла в его сторону, похлопывая по голенищу хлыстом. Какого дьявола здесь делает леди Джулиана Монтгомери? Она же не дебютантка!

Глава 4

Джулиана остановилась, когда конюх направил в ее сторону арабского жеребца.

– Вот он, – возвестил мистер Херефорд. – Алабастер.

Джулиана обвела коня взглядом: высокая холка, элегантная спина, крутые бока, прекрасные сильные ноги, восхитительные копыта и воскликнула, прижав руки к груди:

– Он великолепен!

– Да, конь неплохой, – послышался чей-то голос: надменный, глубокий и очень знакомый.

Джулиана прищурилась. Правильно ли она расслышала? Конюх не может так дерзко говорить.

Она почувствовала, как по телу побежали мурашки, и с трудом сглотнула, вспомнив, чей это голос. Какого дьявола тут делает он?

Джулиана судорожно вздохнула, пытаясь взять себя в руки, и в этот момент миг из-за крупа коня появился Рис Шеффилд, отвесив низкий поклон.

– Миледи…

Джулиана растерянно таращилась на него, ничего не понимая. Что это значит? Почему, скажите на милость, он одет как… как конюх? Она склонила голову набок, прищурилась, но ничего не изменилось. Может, один из них сошел с ума?

– Леди Джулиана, – вмешался в их молчаливый диалог старший конюх, – это Алабастер, а присматривает за ним наш новый помощник, мистер Уорти.

Джулиана уже открыла рот, намереваясь указать на нелепость происходящего, но Рис опередил ее:

– Я к вашим услугам, миледи. Готов исполнить любое ваше пожелание.

От того, как он выделил слово «любое», у Джулианы перехватило дыхание, а по спине поползли мурашки. (Осмелится ли она признаться себе, что даже голос его возбуждал?) Джулиана закрыла рот, повернулась назад, к старшему конюху, и всмотрелась в его лицо, но там не было и следа иронии. И что все это значит?

Здесь что-то не так, но если чутье ее не подводит, перед ней открывается бесценная возможность обращаться с герцогом Уортингтоном как с прислугой.

Джулиана, скрестив на груди руки, прищурилась и осмотрела его с ног до головы. Будь он проклят! Выглядит так же шикарно, как в последний раз, когда они виделись, а возможно, даже лучше благодаря легкому вкраплению седины в черных волосах и нескольким новым морщинкам в уголках глаз. Все такой же подтянутый, высокий и… неотразимый, черт его возьми!

Но что он задумал? Что ж, она ему подыграет.

Не в силах сдержать широкую улыбку, Джулиана поднесла руку ковшиком к уху, словно не расслышала его слов:

– Что вы сказали, любезный? Что-то насчет моих желаний?

Посмотрев ему прямо в глаза, она надеялась, что сумела вложить в свой взгляд сразу два послания: «Я над тобой поиздеваюсь», и: «Я намерена получить от этого удовольствие».

Он поклонился, и от низкого тембра его голоса внутри у нее все вздрогнуло, как когда-то.

– Готов исполнить любое ваше пожелание, миледи.

Он выпрямился, и она опять заметила в его глазах искорки. О боже! Даже самую простую фразу он сумел произнести так, что она прозвучала по-настоящему непристойно.

Да, он точно что-то замышляет. Только что?

Будь он проклят! Все такой же дерзкий, и заносчивый, и самоуверенный: в точности такой же, каким был раньше. Ну как она могла считать его привлекательным? Ладно, хорошо, он, безусловно, обладает приятной внешностью, но манеры его оставляют желать много лучшего, и ей никогда не попадались такие эгоисты, как он: никого в этой жизни он не любил больше, чем себя.