Не помогайте мне. Я сделаю все сам. Серия «Созвездие Девы»

Не помогайте мне. Я сделаю все сам. Серия «Созвездие Девы»
Александр Михайлович Коренюгин

Валентина Михайловна Ильянкова

В оформлении обложки использована фотография с shutterstock по стандартной лицензии.Драма федерального судьи, от взлета до падения. За преступление, которое не совершал, он своими коллегами был осужден на длительный срок отбывания наказания в колонии строгого режима. И только «на зоне» пришло понимание, что настоящим судьей он никогда не был, что Законы страны, это не только кара, но и Высшая справедливость, вершить которую дано не всем. А занимать чужое судейское кресло – это тоже преступление, потому что судьями не становятся, судьями рождаются.

Судья, осуждающий невинного, осуждает самого себя. (https://tsitaty.com/%D1%86%D0%B8%D1%82%D0%B0%D1%82%D0%B0/163545)

Публилий Сир, Древнеримский поэт

Предисловие

Первое десятилетие двадцать первого века в истории нашей маленькой европейской страны отметилось неординарными событиями, которые как-то не вписывались в морали демократического общества и сознание законопослушных граждан. Все началось с того, что почти одновременно были арестованы около двух десятков высокопоставленных особ страны и им предъявлены различного рода обвинения, в том числе коррупционный сговор, получение или дача взяток, сокрытие доходов с последующей неуплатой налогов, и многое другое. Жители страны восприняли данные аресты спокойно и адекватно – провинились перед страной и ее законами, значит нужно отвечать. Все бывшие vip-граждане, а это солидные бизнесмены, служители правоохранительных органов и Фемиды в день ареста были заключены под стражу, и на время следственных разбирательств помещены в сизо. Состоялись суды, сроки наказания подозреваемым были назначены суровые, некоторым свыше десяти лет своей жизни предстояло провести в колониях строгого режима.

А затем… Что ожидает отбывших наказание, особенно, если оно несправедливое или вообще необоснованное? Травмированная психика и дальнейшая ущербная жизнь. Жизнь, как правило, предстояло начинать заново, с нуля: полное отсутствие материальной базы, родственников и друзей! На имущество наложен арест, озвучено табу на руководящие должности.

Ранее преданные друзья и большая часть любящих родственников сразу после ареста пугливо отошли в сторону и даже не пытались протянуть руку помощи, мол, сам провалился в болото, сам и выбирайся. А при чем здесь мы? Конечно, ты нам в случае нужды всегда помогал, но у тебя ведь была возможность оказать помощь ближнему без ущерба для себя! А у нас такой возможности нет.

Да, таковы реалии жизни – дружба и любовь у многих из нас иногда случаются только с благополучными, богатыми и уважаемыми людьми. А если человек теряет свои регалии и авторитет, то и дружба, а иногда и любовь, к сожалению, тоже исчезают. Но все это предсказуемо, и не ново. Так было всегда – есть человечество, есть и взаимоотношения, часто и, даже очень часто, корыстные. Никаких потрясений и открытий в отношениях между людьми здесь нет.

Неожиданностью для граждан страны стал факт, а вернее способ, освобождения этих людей из-под стражи. Многие из обвиненных казнокрадов и взяточников не отсидели и половину назначенного срока наказания, а тут внезапное помилование от первого лица страны! Сами vip-осужденные пришли в шок от государевых милостей, а уж как изумился народ! И это при том, что осужденные не просили помилование, условно-досрочное освобождение или хотя бы изменение условий содержания.

Но как оказалось, о них помнили, они были нужны стране, ведь кризис, причем – экономический… Государству кадры нужны, даже если они в настоящее время «терпилы» и их жизнь тлеет на тюремных нарах. Поэтому перед ними срочно открыли тюремные ворота и просто выпустили на свободу, без дополнительных судебных разбирательств и отмены или изменения ранее принятых приговоров.

Процедура помилования оказалась банально простой, но при том как-то не вписывалась в законодательное поле страны – на самом верхнем уровне власти приняли решение: не только освободить, но и назначить бывших уголовных преступников на руководящие должности. Правда, возглавить они должны были только безнадежно убыточные предприятия и, если уж не вытащить их из долговой ямы, то хотя бы достойно ликвидировать или продать на аукционе, за счет чего пополнить бюджет страны.

Таким образом, во искупление проступков (или преступлений?) им власть назначила принудительное служение во благо Отечества. Судимость с них не сняли, решение об отмене запрета на руководящие должности также не приняли.

При этом власть публично объявила, что если Вы, господа уголовники, не поднимите предприятия на уровень процветания, то вновь отправитесь в исправительные колонии строгого режима или даже тюрьмы для дальнейшего отбывания наказания. Можно этот шаг власти отнести к разряду помилования отдельных заключенных? Конечно, нет! Скорее, это шаблонное изменение условий содержания заключенных в каком-то необычном исполнении! В новых реалиях нет колоний-поселений и тюремный надзор заменен милицейским, но он присутствует.

Так в стране властями был сформирован временный директорский корпус новой формации – работа не по совести и призванию, а под страхом возвращения в колонию или тюрьму.

В списке новых назначенцев в директорские кресла убыточных предприятий оказался и бывший председатель областного суда города Заревска Тимофей Сергеевич Базылев, кандидат юридических наук, судья 1 класса.

Его назначили на должность генерального директора агропромышленного комплекса Восточный, отобрали подписку о невыезде из страны и выпустили из лагеря на собственные хлеба. Правда, выпустили «понарошку», и всего на одну рабочую неделю: три дня на сборы в родном городе, один день на дорогу до места нового назначения, один день на обустройство будущей жизни.

А затем работа в агропромышленном комплексе, но под надзором местного райотдела милиции, где по прибытии он должен был встать на учет, а затем, через положенный промежуток времени, систематически отмечать или точнее подтверждать свое присутствие на данной территории.

Через четыре года, возможно, он полностью отбудет срок наказания и покинет пост управленца опрокинувшегося в убытки предприятия, расположенного на заболоченной территории самого северного района страны.

Или, тоже, возможно, будет с конвоем вновь отправлен под тюремный надзор.

Глава 1

Четыре года назад Тимофея арестовали за взятку в размере одной бутылки не самого лучшего армянского коньяка и тоненького мерного слитка золота весом в десять граммов, стоимостью около трехсот пятидесяти долларов США. Этот алкогольно-драгоценный набор, запакованный в нарядную коробочку, в день ареста вручил Тимофею в качестве подарка к юбилейному дню рождения какой-то, как ему тогда показалось, незнакомый человек. Тимофею в тот день исполнилось ровно пятьдесят лет. Это уже потом, сотрудники комитета госбезопасности при досмотре подарков председателю областного суда, в данной коробке, кроме названных предметов, обнаружили записку «Взятка». Тимофей даже не пытался доказывать следствию, что это не его коробка, а улику ему просто подложили. На упаковке коробки были обнаружены отпечатки пальцев самого Тимофея – значит взял, и «взяткодателя» – значит дал. Не нужно быть юристом, чтобы эту ситуацию сразу отнести к «подставе». А Тимофей был профессиональным не просто юристом, а судьей первого класса и недавно был зачислен в кадровый резерв судебной системы страны на должность Председателя Верховного Суда. Он понял, что его дальнейшая судьба уже кем-то, на каком-то уровне решена, и сопротивление, как говорится, бесполезно. От адвоката он отказался, потому что точно знал сценарий дальнейших событий. Взяткодателю зачтут сотрудничество со следствием и от уголовной ответственности освободят. А ему, Тимофею Сергеевичу Базылеву, кандидату юридических наук, судье 1 класса, его бывшие коллеги по службе вынесут приговор с максимально высокими сроками наказания. И статью в Уголовном Кодексе подберут соответствующую, чтобы, не дай Бог никто их не заподозрил в укрывательстве и пособничестве преступнику-судье. Тимофей предполагал, что срок ему назначат не менее 10 лет лишения свободы, но немного не угадал. Его лишили свободы сроком на 8 лет. А адвокат у него все-таки был, и не простой – популярный в своих кругах, и надо отметить, ответственный человек. Свое появление в суде адвокат объяснил Тимофею просто и понятно:

– Тимофей Сергеевич, Вы не можете от меня отказаться. Меня наняла и договор со мной подписала женщина, а Вы всегда были джентльменом и дамским угодником. И сейчас, разве Вы позволите себе обидеть женщину? Поэтому, примите мое появление здесь, как обыденную данность.

Только после суда Тимофей оценил старания адвоката. Это его заслугами срок наказания был сокращен до 8 лет.

Имя женщины адвокат не назвал, но тут и гадать не приходилось – конечно, это жена, Фаина. За пару лет до ареста Тимофей уже твердо был уверен, что женился неудачно. Живет без любви и уважения к женщине, которую продолжает называть женой.

Есть сын, но он подрос и скоро от родительской опеки совсем откажется. Да, и почему нужно разводиться с сыном? С сыном и дальше можно жить вместе, их отношения всегда это позволяли. Расстаться нужно с Фаиной. По большому счету их давно уже ничего не связывало. Фаина всегда баловалась краткосрочными интимными связями. В последнее время у нее появился постоянный boyfriend, и этот факт от мужа она не скрывала. Тимофей предложил, а Фаина согласилась, что развод нужно оформлять, он неизбежен.

Официально, через суд, имущество они делить не стали. Малогабаритная квартира, которая по умолчанию принадлежала роду Базылевых, оставалась Тимофею, а все остальное – загородный дом с дворовым бассейном, сауной, просторным гаражом и машиной переходил во владение Фаине. Конечно, не совсем Фаине, а сыну Артему. Родовое поместье Базылевых Тимофей решил через Фаину, как опекуна, сразу записать на сына.

За неделю до ареста Тимофея они успели подать в суд заявление о разводе и нотариально оформить раздел имущества. Сын Артем пока не принял решение где, или с кем, он будет жить после развода родителей, и временно устроился на постой у дедушки и бабушки по отцовской линии.

Все четыре года заключения Тимофей получал с воли ежемесячные денежные переводы, продовольственные и вещевые передачи. На свидания Фаина не приезжала, но тут все было понятно – скорее всего их брак был расторгнут и свидания с отбывающим срок бывшим мужем Фаине не полагались, не позволяло законодательство. Почему-то прекратили общаться с Тимофеем и родители: то ли болели, то ли стыдились сына-уголовника. В первый год отсидки Тимофей пробовал писать им письма, но всякий раз они возвращались с пометкой «Адресат выбыл».

Но все-таки общение с вольным миром у Тимофея было. Хоть и усеченное до мизера, до нескольких минут в полгода, но было!

Тот самый адвокат, с которым Тимофей был знаком с момента суда, и которого, по его убеждению, наняла Фаина, изредка навещал Тимофея в исправительной колонии, выяснял условия содержания и потребности в вещах и продуктах.

За две недели до освобождения Тимофея из колонии адвокат снова его навестил, и рассказал о планах властей пополнить директорский корпус страны за счет помилованных специалистов, отбывающих наказание в тюрьмах и колониях.

В эти списки наверняка, попадет и бывший судья Тимофей Базылев. Предварительно адвокат тщательно изучил послужной список Тимофея и не нашел там какие-либо, порочащие факты из его трудовой деятельности. Трудовая книжка была наполнена записями о наградах, благодарностях и материальных поощрениях.

В последние годы страна все больше ощущала недостаток в грамотных и добросовестных руководителях предприятий всех отраслей производства: аресты коллег, попавших в коррупционные списки, низкая зарплата, недостаток рабочих кадров, изношенность основных фондов сделали свое дело, и руководители начали массово добровольно покидать директорские кресла. Поэтому и планировалось масштабное помилование заключенных, с единственной целью: пополнение ослабленного проблемами экономики директорского корпуса страны.

– Тимофей Сергеевич, – рассказывал адвокат, – я точно знаю, что через две-три недели Вы покинете колонию. Не могу даже предполагать куда могут Вас направить на работу. Уж, конечно, не в суд или правоохранительные органы. Но о том, что Вы попали в списки для помилования, я знаю точно. Возможно, Вас отправят поднимать сельское хозяйство. Такое может быть! Вы юрист, а сельчане не только сами должны государству, но и им должны немеряно коммерческие структуры. И только юрист сможет как-то разобраться в этой круговерти. А агрономы и зоотехники, поверьте мне, там в полном комплекте. И грамотные, и умные, и работоспособные. Только за свой труд они давно зарплату не получают. А голодные специалисты, это и не специалисты вовсе. Это кулаки-помещики, которым домашнее подворье куда дороже государственного добра.

– Вы уверены, что я в этих списках? Я далеко не производственник, – не поверил Тимофей.

– Да, это так. Мой знакомый из минюста эти списки уже видел, – подтвердил адвокат, – Сейчас от Вас требуется единственное – разумное поведение. Вы даже не пытайтесь отказываться или приводить какие-то доводы. Во-первых, Ваше согласие здесь не требуется, а во-вторых – Вы справитесь. Сегодня я зачислил на Ваш счет в колонии небольшую сумму денег на первоочередные нужды. Деньги Вы получите при освобождении, вместе с документами. Сегодня же, через контролеров колонии, передам пакет с одеждой и обувью и, отдельно, пакет с продуктами. Ключи и техпаспорт от машины и, на первое время, копию Вашего водительского удостоверения, зарегистрированную в ГАИ, привезу сам. Потом Вы, уже самостоятельно, получите новое водительское удостоверение. Машину в день Вашего освобождения сам пригоню сюда. Благодарности от Вас ни в каком виде не жду. Мне уже за эти услуги заплатили. Разве, что подбросите меня до города, там на стоянке я оставлю свою машину.

Перед Тимофеем открылись двери проходной колонии строгого режима в день подписания указа о помиловании. Адвокат его встретил и подвел к машине. Тимофей устроился на водительском месте вполне приличной иномарки и сказал адвокату:

– Ну, что, с Богом? Не страшно ехать с таким водителем, как я? За руль я не садился более десяти лет. Сначала личный водитель, а последние четыре года, сами понимаете – не до прогулок было на личном авто. Мы каждый день работали на производственной базе: видите ли, для срочных нужд страны проволоку очищали от ржавчины. Где-то в стране существуют неисчерпаемые залежи спутанных мотков ржавой проволоки.

– Вы не шутите? – удивился адвокат.

– Нет, какие тут шутки, – Тимофей показал адвокату свои расцарапанные руки, – Кто проволоку путал и зачем хранили – вопрос открытый. Возможно, специально по заказу исправительных колоний страны, чтобы был объем работы для заключенных. Этот ржавый металлолом на территорию колонии периодически привозили несколько большегрузов. Выгружали в склады производственной базы. Заключенные распутывали колючие мотки, а затем проволоку отчищали от ржи. Еще та работа – руки всегда грязные, расцарапанные, а со временем еще и покрытые струпьями от плохо заживающих ран. А результат от этого труда нулевой.

– Ее, что снова отправляли в запасник, на какой-то склад, чтобы ржавела? – снова удивился адвокат.

– Нет, – уточнил Тимофей, – Я предполагаю, что очищенную проволоку затем сдавали в утильсырье как металлолом, но уже чистенький, без коррозии. Колония за каторжный труд заключенных получала деньги и, можно смело утверждать, не рубли, а копейки. В статистике это называется нерациональным использованием людских ресурсов. А могли бы заключенные работать на экономику страны – скажем, в промышленности или строительстве. Там всегда, в том числе и сейчас, наблюдается дефицит кадров. Но для этого организаторы нужны, а их, как оказалось, в нашей стране большой недостаток.

В городе, возле платной стоянки для частных машин Тимофей высадил своего адвоката, вслед ему громко сказал: «Большое спасибо» и уехал.

И только через полчаса дороги в пригородный поселок, где жили его родители и, скорее всего, сын, Тимофей резко нажал на тормоза, остановил машину и чуть было не развернул ее в обратную сторону.

«И как тебя после этого можно назвать? – задал Тимофей сам себе вопрос, – конечно, негодяй. А может, просто ошалевший от свободы заключенный? Это больше похоже на истину. Однако, на лицо факт, что я разучился быстро принимать собственные решения. Очень прискорбно, но это и есть привычка жить по команде со стороны. Не было команды от надзирателя записать данные адвоката, а сам я не сообразил это сделать. Вот и вся разгадка. Колония превратила меня в робота. Взять этот нюанс на заметку и бороться с ним. На сей момент мне известна только фамилия этого человека. Но чтобы связаться с ним, нужен телефон, адрес или место работы. На самом деле это был единственный человек, который хоть как-то поддерживал меня в годы изоляции от общества. Правда, ему за это платили. Работал он по договору и понятно, что выполнял поручения работодателя. А работодатель или вторая сторона по договору, это, конечно, Фаина, хоть и бывшая, но все-таки, жена. Сама не приезжала, но посылала с поручениями адвоката. Спасибо, Фаина! Это тоже можно рассматривать, как поддержку. Ладно, увижу Фаину и узнаю все данные адвоката. Может, еще не один раз свидимся. Просто так, без надобности и дел, а как добрые, старые знакомцы».

Тимофей снова поехал вперед, уж очень хотелось увидеть родителей и сына. Конечно, родители постарели, а Артем подрос и возмужал. Парню в этом году должно исполниться девятнадцать лет. Сын уже не школьник, и не подросток, а студент. Какую профессию он выбрал? Когда-то хотел быть юристом, а потом следователем или судьей! После ареста отца, наверное, Артем передумал быть судьей? Сердце Тимофея захлебывалось от ожидания – скоро, скоро, совсем скоро он их увидит и обнимет. «А на лето, – продолжал он строить свою будущую жизнь, – мои старики, а, возможно, и Артем будут приезжать ко мне, в деревню. А что? Сосновый бор, грибы, ягоды. Река или озеро – это рыбалка, ночевки у костра, шашлыки. Потом нельзя забывать о свежих продуктах – мясо, овощи и фрукты, парное молоко от чистой, ухоженной коровы. Конечно, будут приезжать. Буду жить вместе с родителями и сыном. Наверное, это и есть счастье».

Тимофей торопился домой, туда, где четыре года назад остались его родители и сын. Как они жили эти четыре года разлуки он не знал, но даже не сомневался, что с ними все в полном порядке и они ждут его. Связи, конечно, не было, но не в санатории он был, а отбывал наказание. А там всякое случается, может, кто-то из них писал ему, но письмо где-то по дороге потерялось. В любом случае, другого маршрута у него не было, он спешил в тот дом, где когда-то жили его старики и сын.

Но дорога все виляла, петляла, поднималась на холмы, спускалась вниз, конца и края ей не было. Такая длинная дорога домой! Только в сумерках Тимофей подъехал к родному дому.