Диссидент

Диссидент
Валентин Самойлов

Он вошёл в этот мир наивным, честным и добрым. Нужен ли ему этот мир? И зачем он своему миру?

Валентин Самойлов

Диссидент

Вестник «Королевский глашатай».

Официальное сообщение:

«Употребление табака и

табачных изделий – вне закона!

Табак опасен для вашей жизни!»

Я пребывал в полудрёме, время от времени заваливаясь вперёд, и рискуя при этом разбить нос о высокую спинку кресла депутата, сидевшего впереди меня. Pardon, не депутата, а лорда Палаты лордов сэра Кронсбери…

Вынырнув в очередной раз из полузабытья, осмотрелся по сторонам и с облегчением вздохнул: не только я героически боролся со сном, участь получить травму при отправлении государственного долга поджидала большинство пожилых и юных лордов, присутствовавших в зале.

Продолжая «бродить» взглядом по залу, ненадолго задержал затуманенные дрёмой глаза на ораторе, излагавшем монотонным и бесцветным голосом проект билля «О запрете ночного брожения».

Перейдя к очередному разделу, сэр Вальтасар Сэсил слегка повысил голос, чем неожиданно оживил обстановку заседания Палаты, заставив почтенных лордов на мгновение проснуться. Но это продолжалось недолго. Голос оратора снова зазвучал монотонно и умиротворяюще:

– За нарушение запрета нахождения в ночное время вне помещений, зданий и сооружений кошки, нарушающие общественный порядок и тишину, подлежат изъятию у владельцев и…

Всего несколько дней назад легкомысленно в шутку я предложил включить в билль не только «кошачье население», но и собак и птиц.

Сэр Сэсил тогда обидчиво поджал губы и устроил отповедь:

– Сэр Лесли, вас извиняет лишь то, что только недавно вы стали лордом Палаты лордов после безвременной кончины вашего достопочтенного отца, моего кузена и друга, сэра Алекса. Вам оказана великая честь – стать потомственным лордом Палаты лордов! Несите её с достоинством!.. Не огорчай меня, мой мальчик.

После упрёка он ушёл в свой кабинет сопровождаемый секретарём. На секретарше была надета максимально мини юбка. Удаляясь, она слегка повернула голову в мою сторону, на лице играла улыбка, обещавшая рай и ад в постели.

Они ушли, а я остался в холле напротив «своего» кабинета, с тоской глядя на дверную табличку:

«д.д. Палаты лордов, Пэр,

Граф Лесли Рюрикофф».

Аббревиатура «д. д.», если кто не знает, означает «достопочтенный джентльмен»…

Но больше всего в словах сэра Вальтасара удручало напоминание об отце, смерть которого я старательно изгонял из памяти, но безуспешно…

Увы, мои старания оставались тщетными: репортёры жёлтых изданий при каждом удобном случае назойливо бросали в спину идиотские вопросы, а лорды сопровождали каждый шаг, каждое движение нового пэра многозначительными взглядами.

Да отец погиб на дуэли, пронзённый в сердце арбалетным болтом. К сожалению, право выбора оружия принадлежит тому, кому бросают вызов. А барон Клохт хорошо владеет тяжёлым армейским арбалетом. Если бы это была рапира, шпага, сабля, двуручный меч или, например, пистолет, то шансы отца в сатисфакции были бы предпочтительнее…

Изнутри вырвался вздох. Туман в голове окончательно рассеялся, дрёма ушла. Но скука продолжала терзать, переполняя единственным, но неисполнимым желанием – сбежать отсюда, неважно куда, главное – сбежать.

Вздох повторился. И видимо слишком громко, поскольку из-за спины сэра Сэсила прозвучал лёгкий язвительный смешок.

Я знал что, вернее кто, находился там, в тени, за спиной докладчика – король Кай I – мой приятель и сподвижник, увы, далёких детских проказ и развлечений. К сказанному, в примечание, добавлю, что мы были кузенами по крови и братьями по несчастью, поскольку нахождение в Палате лордов в подобных случаях вряд ли походило на счастье.

Я откинулся на спинку кресла, в небольшой оазис тени, мечтая всхрапнуть по-тихому ещё часик с небольшим.

Во внутреннем кармане форменного камзола завибрировало.

«Да что же это такое?!» – раздражённо подумал я и осторожно, но незаметно, дабы не задевать честь лордов, выудил из кармана мобильный телефон.

Абонент под ником «К» прислал сообщение:

«После окончания словесной мастурбации приходи ко мне, оторвёмся».

Усмехнувшись, дал радостный и многообещающий ответ:

«Да, да, да…»

«Бедный Кай, – пронеслось в голове, – как я тебя понимаю! Ты уже четвёртый год после смерти отца и славного короля Карла XXXII стоически выносишь всё это. А на меня Палата лордов «свалилась» только недавно. Но долг достопочтенного джентльмена, есть долг…»

И тут я вспомнил… После сегодняшнего заседания предстояла встреча с сэром Вальтасаром. Он настаивал, чтобы соавтором нового билля «О четвертовании» был я – это повысит мой авторитет в глазах лордов. Автором был он. А я сопротивлялся…

Вздохнув в очередной раз, достал телефон и «отбил» сообщение Каю:

«Совсем забыл. Придётся задержаться. Обязательная встреча с сэром Сэсилом. Освобожусь – у тебя».

Телефон снова завибрировал. Сидевшие по правую и левую руку от меня лорды Нэсфорест и Роул, вперили укоряющие взгляды и поджали губы. Пришлось извиниться перед ними: я приложил правую руку к сердцу и слегка склонил голову.

Лорд Роул кивнул в ответ, похлопал по моей руке. Извинения приняты…

В сообщении говорилось:

«Чёрт бы побрал дядюшку Вальтасара! Жду!»

Я убрал телефон и снова откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.

«Бу-бу-бу-бу-бу…», – гуляло по залу монотонное бормотание сэра Сэсила, словно волны прилива и отлива одряхлевшего засыпающего моря. Но разве море может быть старым и одряхлевшим?.. Наверное, может. Это люди приписывают ему мифические смыслы, а он такой, какой есть… И тогда эти мифы приобретают реальность, но только для нас…

Сейчас я ощущал старость. Она противоречила другой реальности, той, что видят окружающие люди. Да и сегодня из зеркала на меня смотрел молодой двадцатипятилетний повеса. Но это было утром. Утро прошло. Запоздавший завтрак сигнализировал его окончание скребущим по пищеводу заветренным сандвичем и не очень ароматным чаем. Вторая половина дня прибавила годы в виде памятной отповеди сэра Сэсила. А нахождение в зале Палаты окончательно состарило и растворило во всеобщем старческом маразме традиций, установлений и «Ордере поведения» лорда Палаты.

Так что сейчас новый пэр был стариком. А одной из неизменных традиций старости являются воспоминания. Они неотвязны, неуместны и несносны. Это, во-первых. А во-вторых, это свидетельствует о дурном «воспитании» памяти. В таких случаях принято требовать сатисфакции. Но от кого? От себя?.. Смешно, но на первый взгляд… Можно, конечно, посчитаться и с собой. Но и это должно выглядеть прилично для общества. Мы слишком «вросли» в традиции, установления и правила, въевшиеся в общество за долгие века, чтобы пошлым образом пускать пулю в лоб. Для этого есть «русская рулетка» и подходящая компания – благородная игра благородных джентльменов…

Конечно, «русская рулетка», пуля в лоб – привлекательная мысль для скучающего джентльмена или эстетствующего денди, но не для меня, поскольку ещё не соскучился от однообразия жизни, не покрылся ржавчиной и мхом рутины. Возможно, это ждёт впереди, но не сейчас…

«Так. Стоп!» – меня снова потянуло куда-то в сторону, отвлекая от главной мысли. А какова главная мысль?.. Старость?.. Нет, не сама старость, а её хроническая болезнь – память. Почему бы двадцатипятилетнему повесе не погрузиться в старость и память, въевшуюся в геном ядом многих поколений предков?.. Но для чего?.. Наверное, для того, чтобы, наконец, понять: Кто ты, Лесли? Ведь для этого не было времени… Стоп! Не лукавь!.. Время бы-ы-ы-ло… Детство, юность, учёба, учителя, отец. Но так и не повзрослевший недоросль не озаботился этим вопросом тогда. Почему?.. Да потому что отец был рядом! Он умело и тактично вёл вперёд инфантильного субъекта в розовых очках. Романтик развлекался, думая, что пустота и есть блаженство, а тяжёлый сверхплотный сгусток материи, именуемый жизнь, где-то там, далеко… И эта жизнь находится в умелых руках мага – отца… Пора взрослеть. Иначе получится плохо…

– Прошу голосовать за проект билля «О запрете ночного брожения», – торжественно пронеслось по залу. Лорды ожили, задвигались, прокатился радостный приглушённый гул голосов. – Кто «За», достопочтенные джентльмены, прошу нажать чёрную кнопку. Кто «Против» белую.