Для кого закон не писан. Хроника четвертая

– Говори.

– Ваша Милость, разрешите мне отправиться вместе с войсками. Мы с Херо дон Педро – друзья. И по моей вине его похитили.

– Твоей вины здесь нет! – раздраженно махнул рукой граф.

Правитель хотел даже немедленно отослать мальчика к родителям, да вдруг задумался.

Хулио неожиданно понял, что дети нынче взрослеют рано: акселерация, правильное питание и занятия на свежем воздухе очень этому способствуют. Разреши граф сейчас Варту участвовать в походе, и – обретет верного слугу в будущем и обожателя в настоящем.

– Ладно. – сказал Хулио. – Ты поедешь с одной из четырех поисково-спасательных групп. – В конечном счете, нам понадобятся и герольды и гонцы, чтобы держать связь.

«Вот пройдоха! – подумал Уркесюк о Варте. – И у кого только научился. – Побольше бы мне самому таких друзей, как этот Варт, глядишь, и победил бы в предыдущей войне».

Глава 2

Иван Сусамин, простой деревенский мальчишка, сидел на дороге и строгал себе свирель из ветки ивы. Холщовая рубака была залита молоком и испачкана грязью. Котомка, одетая лямкой через плечо, сиротливо болталась где-то за спиной. Лицо паренька было сосредоточено и серьезно.

Вообще-то, Иван был пастухом без роду и племени. Жил тем, что сердобольные девки наливали ему за работу молока, да давали с собою краюху хлеба. У Сусамина была своя хижина, построенная на опушке леса: то ли военный блиндаж, оставленный со времен Тридцатилетней войны, то ли заброшенная разбойниками землянка.

В деревне Простоквашино, где Ванька пас коров, поговаривали, что Сусамин был без царя в голове, потому что больше всего на свете он любил родину и государя Костоломского.

А еще Сусамин верил, что жизнь, отданная за царя и отечество – самая праведная из всех возможных. В общем, был Ванька сельским дурачком. Сидел себе спокойно, ножичком ерунду всякую строгал, отдыхал: выходной сегодня ему устроили. Как вдруг: шум, гам, топот лошадиный и скрежет зубовный.

Сусамин голову поднял: глядь, а бежать уже поздно. Стоит перед ним целое войско. Один старик с грязною бородою, тоже, видать из сирот, раз давно немытый и нечесаный. А за ним, как жар горя, тридцать три богатыря.

Не то, чтобы Ванька их сосчитать мог, просто, ему так показалось. А морды у вояк, и в самом деле были красные: наверное, аж в Простоквашино их было видно. Может, солдаты из бани шли.

Но, скорее всего, просто жажду недавно утолили, потому что глаза у всех мутные, косые. А у начальника этой армии и вовсе взгляд был злой, обиженный: того и гляди, кинется, и свирель отнимет.

– Это что деревенька? – громовым голосом возопил старец, и его карие глаза мотнулись вокруг орбит.

– Дык, наше Простоквашино. – честно признался Иван и подумал: «Не нашенские они, раз ничего не знают. Ну, все, сейчас бить будут».

А богатыри ничего: зевают, мух ртом ловят. Совсем, как деревенские. Притворяются, что никакие они не захватчики, но Сусамин быстро смекнул, что хотят эти гады его отчизну на триста лет в ярмо маврам отдать.

А еще, наверное, их всех хлебом не корми, дай только царя убить. Вон морды какие! Раньше, небось, все в каменоломнях работали, да надоело им, бунтарский дух в них проснулся, записались в армию, чтобы чужого государя жизни лишить. Семи пядей во лбу не надо, чтобы разгадать этот хитрый план. Сусамин, вон, сразу обо всем догадался.

А предводитель, старичок-то, нервничает, ногти обкусывает, сморкается, пристально на Ваньку смотрит.

– Чего надо-то? – рассердился Сусамин. – Ежели вы к царю, то не знаю, где он живет!

– Гляди-ка! – буркнул один из богатырей. – Живой партизан, а я уж думал, они все повымерли давно, вместе с папонтами.

– Р-разговорчики в строю! – прикрикнул на болтуна старик и елейно так принялся Ваньку умасливать. – Да на фиг мне твой царь не нужен, и вся Костоломия вместе с Радикулией, хрен бы их побрал! А вот не слыхал ли ты про дракона чего-нибудь?

Ха, не слыхал! Да Ванька сам этого дракона видел. Подлый зверюга. Летает редко, все больше в облаках прячется. Бывало, да не раз, схоронится этот зверюга за горой, один глаз из-за поворота торчит. Сусамин пасет коров, пасет, да устанет, только приляжет, хвать, а тут – дракон! Чистенький такой всегда, как басурманин проклятый. Взгляд у змеюки – добрый, ласковый. Огнем ни разу ничего не попалил. Просто: хвать очередную корову купца Троекурова – и в кусты. Поди, за эдаким гигантом побегай!

– Нет. – сказал Ванька. – И не слыхал, и не видал.

– Жаль. – старичок так тяжело вздохнул, что Сусамин сам в себе засомневался. – А то мы-то – драконоборцы. Появился тут один паразит: царей стал таскать да графьёф вместо принцесс. Сам понимаешь, мужики в королевстве завсегда важнее будут: дров нарубить, землю вспахать.

Ох, как хотелось Ваньке поверить этим суровым бойцам и сказать, что этот подлый дракон пролетал не далее, как утром, но ведь нельзя. Врагам верить: себя не уважать. Ну, найдут они змия. Так что с того. Договорятся ведь: дракон за золото сам им царя умыкнет и доставит. Ходить воякам никуда не придется. Так-то.

– Сами то мы не местные. – честно признался старик. – Меня зовут Нилрем. В своих краях я известен еще под кличкой Мерлин. А со мною идёт гвардия Сведенрега. Они лучшие драконоловцы нашего королевства.

«Вот врет!» – подумал Ванька, но вслух ничего не сказал.

– Ну, не видел, и ладно. – вздохнул Нилрем и подтянул кушак на своей рясе. – Скажи хоть, верной ли мы дорогой идем, товарищ?

– Это, смотря, куда вам надо. – Ванька занервничал.

«Сейчас пытать начнут». – понял Сусамин и зажмурился от страха.

– А идем мы в славное графство Хренжуйское.

«Оп-па! – понял Иван. – Пора назваться Джоном Путиведом. Они же, козлы, даже не знают, что уже пересекли границу графства! Нет, явно они все врут. Ей богу, царя убить хотят! Вон, рожи какие красные: с этих-то все станется».

– Это вы не туда свернули. Я дорогу знаю, но бесплатно никого никуда не поведу. – сказал Сусамин. – Я зарабатываю тем, что провожу путников через наши леса и топи. – А зовут меня Джон по прозвищу Путивед.

Мерлин сдвинул брови:

– Ну, поди, как врешь?

– Деньги вперед, а то ни слова больше не скажу!

Старик несколько мгновений рассматривал наглого паренька, и что-то мучительно старался припомнить. Да, видать, с Мерлином случился очередной приступ забывчивости.

– Ладно. – решил главарь богатырей. – Веди нас, Путивед, к Светлому будущему.

«Как бы вам в темном прошлом не оказаться!» – злобно подумал Сусамин.

Четыре отряда выехали из города и остановились на перепутье. Первый отряд вел сам Хулио. Здесь же был и Варт, гордый, как начищенные до блеска охотничьи сапоги.

Второй гарнизон подчинялся Гумбольдту – старому, проверенному воину.

Третью дружину возглавлял друг графа: пан Бульба, который услышал о случившемся, поднял своих казаков, да только под утро прибыл в замок. Пан был гладко выбрит, но на лбу у него торчал огромный седой чуб. Да усы свисали на грудь, делая лицо вояки философски-задумчивым, и грустным.

Четвертый отряд радикульцев возглавлял герцог Уркесюк.

Предводители крепко обнялись, сплясали канкан, чтобы удача не отвернулась от них во время пути, и каждый поехал своею дорогой.

Для связи между армиями, у всех имелись по три десятка почтовых голубей. Да по три почтовых попугая. Попугаи были проверенными: их хоть режь, а не выдадут они врагу важной государственной тайны. Другое было плохо: во время перелетов некоторые попугаи могли простыть и осипнуть. Опять же, голубя вместе с запиской, тоже могли перехватить.

В общем, все было продумано до мелочей. И все надеялись, что дракон будет повержен, а победа останется за графством Хренжуйским. Все, кроме угрина.

Так начинался самый странный поход в истории королевств Костоломии и Радикулии.

А отряд Мерлина тем временем, ведомый простым пареньком из Простоквашино, свернул с торной дороги, ведущей к родовому Хренжуйскому замку, и отправился прямиком в чащобы и трясины по, якобы, самому короткому пути.