Экономика Сталина

Со второй половины 1950-х гг. и вплоть до конца 1991 г. происходил непрерывный процесс демонтажа сталинской экономики. Она стала утрачивать многие признаки, которые мы перечислили во введении,– плановый характер, высокую централизацию управления, превалирование физических показателей плана над стоимостными показателями, ограниченный характер товарно-денежных отношений, доминирующие позиции государственной собственности, общенародный характер государственной собственности и т. д. Взять, например, последний из названных признаков. В течение трех десятилетий сталинской экономики в СССР осуществлялся целенаправленный процесс превращения частной и групповой собственности в собственность общенародную. В постсталинский период происходил обратный, не афишируемый процесс превращения общественной собственности в групповую собственность. Приведу вывод из статьи Н. О. Архангельской, посвященной изучению изменений производственных отношений в СССР: «Если в период 1930-1950-х гг. экономика страны представляла собой единый комплекс, работавший на общий результат, то в 1960–1980 гг. этот комплекс перестал существовать, уступив место массе обособленных предприятий и их коллективов»[18 - Архангельская Н. О. Производственные отношения в СССР в 1960–1980 гг. // http://rksmb.org/get.php75009.]. Автор ограничила свой анализ 1980 г. Но в последующее десятилетие процесс обособления предприятий, усиления групповых интересов ускорился.

Рассмотрим основные этапы демонтажа сталинской экономики:

– период экспериментов Н. Хрущева;

– реформа Косыгина-Либермана и застой эпохи Л. Брежнева;

– перестройка М. Горбачева.

Причины заката «экономического чуда». Эпоха Н. Хрущева

Итак, процесс демонтажа социалистических производственных отношений начался при Н. С. Хрущеве. Каковы причины этого процесса? В первую очередь, это причины политического характера. Не удалось создать политической системы народовластия. Сталин пытался создавать такую систему еще до войны. Контуры этой системы просматриваются в Конституции СССР 1936 года. В ней, как известно, основная роль в управлении страной отводилась Советам народных депутатов. Правительство должно было стать исполнительной, т. е. подчиненной по отношению к Советам ветвью власти. А партия вообще должна была отказаться от непосредственного участия в управлении государством, в т. ч. экономикой. Народовластие должно было стать гарантией использования государственной собственности на средства производства в интересах всего народа, работы на укрепление всей страны.

Без создания политической системы народовластия существовал риск, что социалистическое общество постепенно трансформируется в государственный капитализм. Что это означает?– Что средства производства формально остаются в собственности государства, но используются в интересах не всего народа, а лишь узкой группы государственной бюрократии. При этом социалистическая риторика может сохраняться и даже усиливаться. Ярким примером такого государственного капитализма сегодня является Китай, власти которого продолжают твердить, что они строят социализм. Некоторые зарубежные критики СССР справедливо отмечали, что у нас под вывеской социализма формировался так называемый азиатский способ производства. Под ним понимался существовавший в странах Востока в древности такой хозяйственный уклад, при котором труд был рабским, а частного рабовладения не было, был коллективный рабовладелец в лице деспотического государства.

«Бенефициарами» такого способа производства были члены бюрократической верхушки. Между прочим, термин «азиатский способ производства» был в свое время введен К. Марксом.

После смерти Сталина началась медленная трансформация социалистической модели советской экономики в модель государственного капитализма. Начался этот процесс при Н. С. Хрущеве, продолжился при Л. И. Брежневе и А. Н. Косыгине, а завершился при М. С. Горбачеве. Во времена Горбачева уже начинался период частнособственнического капитализма. В годы правления Горбачева закладывалась идейная основа приватизации 1990-х гг., начался бум учреждения частных коммерческих банков, появились мелкие и средние частные предприятия в ряде отраслей экономики.

К сожалению, наши обществоведы оказались не на высоте. Сталин много раз повторял одну и ту же мысль: «Без теории нам – смерть». Обществоведы же продолжали пережевывать догматы исторического материализма, не внося в него ничего нового. Даже дискуссии по азиатскому способу производства в мое время велись без какого-либо афиширования. Власти боялись этой темы – слишком уж прозрачны были параллели с современностью. В это время окончательно сложился опасный стереотип: государственное, значит – социалистическое. К сожалению, этот формально-юридический стереотип не преодолен и сегодня. Многие нынешние политики патриотической направленности ставят задачу национализации частной собственности на средства производства, полагая, что это автоматически решит многие социальные проблемы. Национализация – необходимое, но недостаточное условие построения в России справедливого общества. Во время последнего финансового кризиса в США и Великобритании правительства в целях спасения тонущих банков Уолл-стрит и Лондонского Сити закачали в них громадные суммы бюджетных средств. Без особого афиширования была произведена национализация банковских гигантов. Но это была тактическая национализация – в интересах финансового капитала. После пика финансового кризиса государство стало выходить из капиталов банков, все вернулось «на круги своя».

В русле упомянутой выше магистральной задачи (создание политической системы народовластия) Сталин решал и такую задачу, как нейтрализация чрезмерно активной роли партии в управлении экономикой страны. Он пытался преодолеть существовавшее двоевластие, которое выражалось в том, что экономикой в 1920-1930-е гг. одновременно управляли и правительство, и партия. Такое двоевластие дезорганизовывало экономическую жизнь страны, снижало темпы индустриализации, размывало принцип личной ответственности. Сталину удалось сделать немало в деле преодоления двоевластия. Партия незаметно отодвигалась от решения экономических вопросов, ей отводилась решающая роль лишь в двух сферах: формирование идеологии и подготовка (отбор) кадров для социалистического строительства (в т. ч. хозяйственных кадров). Об этом сегодня написано немало. Но все вернулось «на круги своя» при Хрущеве.

Сегодня часто вспоминают XX съезд КПСС, на котором Хрущев зачитал доклад, развенчивавший культ личности И. В. Сталина. Отношение людей и к докладу, и к Сталину, и к самому Хрущеву в контексте доклада очень разное. Эту тему у нас обсуждали с разных позиций тысячу раз. Я рискну сделать это в 1001-й раз. Перечитайте внимательно доклад – вы увидите не только и не столько критику Сталина, сколько критику сталинской модели социализма и экономики. В докладе Хрущев подготавливал почву для реформирования сталинской модели экономики, начав с укрепления партийного руководства экономикой. Другими словами, начался возврат к двоевластию.

Укрепление партийного руководства экономикой началось с разгрома в 1957 г. антипартийной группы. А в нее как раз входили такие фигуры, которые на тот момент были уже больше хозяйственными, чем партийными руководителями. Это Г. Маленков, Л. Каганович, М. Сабуров, Г. Первухин, В. Молотов. Затем на втором круге «чистки» были убраны со своих постов такие талантливые хозяйственные руководители, как министр финансов А. Зверев, председатель правления Госбанка СССР А. Коровушкин и многие другие. Если со своих постов уходили первые лица, то вслед за своими «шефами» уходили десятки и даже сотни руководителей более низких звеньев. Впрочем, «зачистка» хозяйственных руководителей началась даже не в 1957 г., а еще раньше. Речь идет о Л. Берии, арестованном и расстрелянном в 1953 г. Не берусь оценивать его как политика и партийного деятеля, но как хозяйственный руководитель он внес неоценимый вклад в создание сталинской экономики.

В экономику возвращалось даже не двоевластие, а многовластие. При Сталине доминирующим был отраслевой принцип управления экономикой. Подавляющая часть министерств были отраслевыми. Даже если из вывески ведомства отраслевой его принадлежности не просматривалось (Госплан, Минфин, Государственный банк СССР), отраслевой была его внутренняя организационная структура. Территориальный принцип управления был дополняющим.

После смерти Сталина жесткая вертикаль централизованного управления экономикой стала размываться. Первые «ласточки» появились на горизонте сразу после смерти Сталина. В 1953 г. была ликвидирована централизованная система управления материально-техническим снабжением, организация такого снабжения была передана в союзные республики (Госснаб СССР был восстановлен только в 1965 г.). В том же году был произведен роспуск отраслевых бюро Совета Министров СССР, а большое количество предприятий из союзного подчинения были переведены в республиканское подчинение.

В 1957 г. Хрущев начал реформу управления народным хозяйством. Суть ее заключалась в резком усилении территориального принципа управления. Для этого создавались советы народного хозяйства («совнархозы» – СНХ) в так называемых «экономических административных районах» (всего – 105). Одновременно было ликвидировано большое количество отраслевых союзных министерств. В начале 1960-х гг. были созданы СНХ в союзных республиках, в 1962 г. учрежден Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ). Реформа продолжалась практически до момента смещения Хрущева в октябре 1964 г. Примечательно, что похожая система территориального управления народным хозяйством существовала в нашей стране в 1920-е годы. Тогда тоже существовали совнархозы. Но тогда это было вынужденной мерой, поскольку большевики получили экономику, в которой не было централизованного управления. Когда началась индустриализация и были созданы мощные союзные отраслевые министерства, совнархозы стали исчезать, некоторые их функции были переданы экономическим отделам местных исполкомов.

Ранее мы уже обратили внимание, как внимательно Сталин следил, чтобы продукция отраслей группы А не превратилась в товар (средства производства могут и должны централизованно распределяться государством). Хрущев пробил «дыру» товарно-денежных отношений в группе А. При Сталине тракторы и сельскохозяйственная техника поступали из отрасли машиностроения не в колхозы, а на государственные машинно-технические станции (МТС). Колхозы были лишь пользователями этой техники на основе договоров с МТС. Еще в 1930 г., а потом еще раз в 1950 г. в руководстве страны поднимался вопрос о возможности передачи (продажи) сельскохозяйственной техники МТС колхозам. Оба раза по настоянию Сталина подобного рода предложения отклонялись, в т. ч. и потому, что это неизбежно снизит эффективность сельскохозяйственного производства. А вот по настоянию Хрущева с 1957 г. прекращается распределение сельхозтехники по МТС, а в 1958 г. распускаются и сами МТС, техника передается на балансы колхозов. Постановлением Совмина СССР от 22 сентября 1957 г. все орудия и средства производства сельскохозяйственного назначения включаются в систему товарно-денежных отношений. Как и предвидел Сталин, произошло сильное распыление средств производства в сельском хозяйстве, техника стала использоваться без полной загрузки, необходимого ремонта не производилось, техника начала быстро выбывать из эксплуатации. Это, в свою очередь, вызвало необходимость резко увеличить объемы производства такой техники. Одним словом, сплошные потери. Уже не приходится говорить, что далеко не все колхозы были способны выкупать у МТС, а затем покупать у производителей сельскохозяйственную технику.

Серьезный удар был нанесен по снабжению городов продукцией сельского хозяйства. Хрущевым были запрещены приусадебные хозяйства колхозников, введены налоги на фруктовые деревья, каждую голову скота, закрыты колхозные рынки. Крестьяне из-за налогов за год порезали свой скот, в несколько раз сократили объемы производства овощей, вырубили фруктовые сады. В городах начались перебои в снабжении населения мясом, хлебом, мукой, крупами, маслом. Из товарного оборота полностью исчезли многие продовольственные товары, например мед. Фактически в стране начался продовольственный кризис, в городах возникла большая социальная напряженность. Были выступления трудящихся против такой политики. Наибольший резонанс имело выступление в Новочеркасске, которое закончилось расстрелом протестующих.

Между прочим, такие новации, как борьба с мелкотоварным укладом у Хрущева шли параллельно с непродуманными повышениями заработных плат разным категориям работников (в т. ч. были введены впервые минимальные зарплаты для колхозников). Против такой политики активно выступал также министр финансов А. Г. Зверев, который на этом посту с 1937 г. был одним из активных участников строительства сталинской экономики. Он предвидел, что будет нарушен хрупкий баланс между денежной массой и массой потребительских товаров. В 1960 г. Зверев был смещен Хрущевым с поста министра. Борясь с мелкотоварным производством без предварительного наращивания производства потребительских товаров в государственном секторе, Хрущев невольно способствовал росту теневой экономики, которая хотя бы частично закрывала возникшие дисбалансы.

Никаких положительных результатов хрущевская реформа управления народным хозяйством не дала, экономические проблемы страны усугублялись.

Наглядно и ярко это проявилось в 1963–1964 гг.: в Советском Союзе случился большой неурожай, страна оказалась на грани голода, для его предотвращения были проведены гигантские закупки зерна за границей. На эти цели было израсходовано 1244 т золота (между прочим, беспрецедентный объем продаж драгоценного металла за всю историю СССР).

Жесткая вертикаль управления экономикой стала ослабевать также в результате сокращения набора плановых показателей, которые были обязательны для выполнения министерствами, главками, производственными объединениями и предприятиями. Число показателей народнохозяйственного плана при Сталине неуклонно увеличивалось. В 1940 г. оно составляло 4744, а в 1953 г. достигло 9490, т. е. удвоилось. Затем число показателей непрерывно сокращалось: до 6308 в 1954 г., 3390 в 1957 г. и 1780 в 1958 г.[19 - Сорокин Г. М. Планирование народного хозяйства СССР – М., 1961. – С. 234.] Кстати, против такого ослабления централизованного планирования выступала упомянутая выше антипартийная группа. За сокращением числа показателей не было никакого серьезного научного и идеологического обоснования.

Все было намного проще. «Верхи» не хотели больше напрягаться и желали ослабить личную ответственность (за каждый показатель конкретно отвечал тот или иной государственный и / или партийный начальник). Объясняя победу Н. С. Хрущева над так называемой антипартийной группой, В. Молотов говорил: «Все хотели передышки, полегче жить… Они очень устали»[20 - Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. – М., 1991. – С. 312.]. «Верхи» уже хотели больше брать, чем давать. При Сталине такого быть просто не могло. Партийная и государственная верхушка (не все, конечно) проводила такое реформирование экономики, которое первоначально просто снимало с нее тяжесть ответственности. Это было в основном во времена Хрущева. Позднее появилось и желание «брать». В неявном виде это проявилось при Брежневе, а в явном – при Горбачеве. Происходила незаметная мутация сталинского социализма в государственный капитализм.

О реформе Косыгина-Либермана

Доламывался механизм сталинской экономики во времена экономической реформы Косыгина-Либермана (1965–1969 гг.). Официальный старт реформе был дан постановлением ЦК КПСС и Совмина от 4 октября 1965 г. «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства» (хотя масштабные «экономические эксперименты» были начаты раньше).

Об этой реформе написано много, отметим коротко лишь четыре принципиальных момента.

Во-первых, указанная реформа окончательно сделала разворот в сторону стоимостных показателей, а количество натуральных показателей даже по сравнению с хрущевскими временами резко сократилось. Это создало для предприятий возможность добиваться выполнения планов такими способами, которые не увеличивали, а, наоборот, снижали интегральный результат экономической деятельности в масштабах всей страны. Ориентация на валовые стоимостные показатели способствовала накручиванию предприятиями вала, усиливало действие затратного механизма.

Во-вторых, от общественных форм распределения дохода (общественные фонды потребления, снижение цен в розничной торговле) начался переход к частно-групповым формам. Привязка денежных доходов работников к прибыли предприятия приводило незаметно к тому, что принцип органического сочетания личных и общественных интересов уже не работал. Раньше критерием эффективности экономики был интегральный результат (доходность) на уровне всего народного хозяйства, теперь главным критерием стала доходность (прибыльность) отдельного предприятия. Это не могло не ослаблять всю страну в целом. Заметим, что в постановлении ЦК КПСС и Совмина от 4 октября 1965 г. о снижении себестоимости продукции как плановом показателе деятельности предприятия уже не упоминалось. Правда, возникшие в деятельности предприятий искривления оказались столь серьезными, что позднее показатели себестоимости были восстановлены.