Баллада о солдате (сборник)

Они взволнованы близостью. То рука коснется руки, то Шурка спрячет от ветра свою голову на его плече. Они вместе. И от этого исчезают и шум, и толкотня, и споры пассажиров…

Ветер проносит мимо них клубы паровозного дыма, и кажется, что это облака проносятся мимо них. Исчезает и перестает существовать все… Существуют глаза, которые смотрят в глаза… Существуют ее губы, ее шея, ее развевающиеся от ветра волосы…

Их взгляды говорят. Что говорят! Они поют… Поют древнюю и вечно новую песню, прозванную людьми Песней песен.

Но вот в мелодию этой песни врывается далекий паровозный гудок, потом скрип тормозов, и песня заглушается шумами прозаической жизни.

…Они уже на земле. У Алексея на руке – его шинель. Они стоят на перроне возле вагона. Прощаются.

– Вот и все, Алеша, – говорит она.

– Да… Не забывайте меня, Шура.

– Не забуду.

И они смотрят прощальным взглядом друг на друга.

– Алеша!..

– Что?

– Знаете что? Только вы не сердитесь. Я ведь вас обманула.

– Как – обманула?

– Никакого у меня жениха нет. И вообще никого-никого. Я к тетке еду. – Она подняла на него глаза. – Не сердитесь, Алеша. Я глупая, правда?

Он смотрит на нее, но не совсем понимает, о чем она говорит.

– Но… зачем ты?.. – спрашивает он.

– Я боялась тебя, – говорит она, опустив голову.

– А теперь?

Она смотрит ему в лицо и отрицательно качает головой.

Паровозный свисток и лязганье вагонов прерывают их молчание. Они оба вздрогнули, очнулись… Шурка побежала за тронувшимся вагоном.

– Скорей! Скорей, Алеша! Уйдет!

Она, суетясь, на ходу подталкивала его в спину, помогая втиснуться в переполненный тамбур.

Кто-то смеялся, кто-то кричал провожающим последние ненужные слова, кто-то размахивал руками.

Пожилые муж и жена наблюдали, как Шурка прощалась с Алексеем.

Алексей повернулся и закричал:

– Шура! Шура! Пиши… Сосновка!..

Шурка тоже что-то кричала и показывала жестами, что не расслышала его слов.

– Сосновка!.. Полевая почта… – Дальше за грохотом поезда не разобрать.

…Шурка грустно смотрела вслед уходящему поезду. Она не видела Алексея и все-таки махала ему рукой.

Мчится поезд. Стоя между переругивающимися супругами, смотрит назад Алексей. Вот уже не видно станции.

– Я ждала, – говорит мужу жена.

– «Ждала»! Дело надо делать, а не ждать.

– Я так волновалась!

– Подумаешь, гимназистка – «волновалась»!

Грохот встречного поезда заглушает их спор. Алексей смотрит, как быстро удаляется от их состава встречный. Он уходит к Шурке.

Дробно перестукивают колеса.

А вверху – птица. Она делает круг в небе и быстро летит прочь. Она летит к Шурке. Стучат колеса, грохочет поезд.

А перед глазами Алексея – Шурка.

…Вот она моет под колонкой свои стройные ноги…

…Вот она угощает его бутербродами…

… Вот она смотрит на него, прощаясь на станции. И теперь она говорит ему: «Алеша, ведь когда я сказала тебе, что у меня никого нет, – это я тебе призналась в любви… А почему ты мне ничего не ответил, Алеша?»

…Алеша поворачивается и, расталкивая пассажиров, пробирается к выходу. Вот он уже на подножке.

Кто-то схватил его за гимнастерку. Он с силой рванулся, бросил вещи и сам кинулся вниз.

Крик женщины.

Удар о землю. Алексей покатился по откосу.

Смотрят с поезда пассажиры.

Он быстро поднимается на ноги, хватает вещи и бежит в сторону станции.

Смотрит пожилая женщина. Она грустно улыбается.

– Любит, – вздохнув, говорит она.

Смотрит прозаический ее супруг и коротко резюмирует: