Дух человечества. От расцвета до заката

А он, бес, видя, что на него ополчаемся, и ржет, и визжит, и потеет, и весь от злости трусится, сожрать меня хочет. Я это вижу и велю конюхам: «Тащите, – говорю, – скорее с него, мерзавца, узду долой». Те ушам не верят, что я им такое даю приказание, и глаза выпучили. Я говорю: «Что же вы стоите! Или не слышите? «Снимай!» Они было ещё слово; но тут уже и я совсем рассвирепел, да как заскриплю зубами – они сейчас в одно мгновение узду сдернули. Да сами кто куда видит бросились бежать, а я ему в ту же минуту сейчас первое, чего он не ожидал, трах горшок об лоб: горшок разбил, а тесто ему и потекло и в глаза, и в ноздри. Он испужался, думает: «Что это такое?» а я скорее схватил с головы картуз в левую руку и прямо им коню ещё больше на глаза теста натираю, а нагайкой его по боку щелк… Он вперед, а я его картузам по глазам тру, чтобы ему совсем зрение в глазах замутить, а нагайкой ещё по другому боку…

Да и пошел, да и пошел его парить. Не даю ему ни продохнуть, ни проглянуть. Все ему своим картузом по морде тесто размазываю, слеплю, зубным скрежетом в трепет привожу, пугаю, а по бокам с обеих сторон нагайкой деру, чтобы понимал, что это не шутка… Он это понял и не стал на одном месте упорствовать, а ударился меня носить. Носил он меня, сердечный, носил, а я его порол да порол, так что чем усерднее он носится, тем и я для него еще ревностнее плетью стараюсь, и наконец оба мы от этой работы стали уставать: у меня плечо ломит и рука не поднимается, да и он, смотрю, уже перестал коситься и язык изо рта вон посунул. Ну, тут я вижу, что он пардону просит, поскорее с него сошел, протер ему глаза, взял за вихор и говорю: «Стой, собачье мясо, песья снедь!» – да как дерну его книзу – он на колени передо мною и пал, и с той поры такой скромник сделался, что лучше требовать не надо: и садиться давался, и ездил, но только скоро издох.

Издох, однако?

Издох-с; гордая очень тварь был, поведением смирился, но характера своего, видно, не мог преодолеть».

Так же и быков, буйволов приучают тянуть плуг и возить тяжести. Так же и диких слонов приучают к работе, связывая и моря голодом, пока не сломится. Быку пробивают носовой хрящ и вставляют туда железное кольцо, к которому привязывают веревку и он покорно идет, когда его больно тянут за нос. Верблюду для этих целей пробивают щеку, а слоном управляют по ушам – самому больному месту, поскольку вместо носа у него хобот. Так слабый, но хитроумный человек голодом и побоями покоряет сильных животных, ломает их волю и заставляет работать на себя до последнего издыхания.

То же самое и другие домашние животные на убой и издыхающие в тяжелой работе. Они лишены человеком испытаний и радостей вольной жизни, и тем самым – своего духовного предназначения. Как писал Сергей Есенин о корове:

Дряхлая, выпали зубы,

Свиток годов на рогах.

Бил её выгонщик грубый

На перегонных полях

Сердце неласково к шуму,

Мыши скребут в уголке.

Думает грустную думу

О белоногом телке.

Не дали матери сына,

Первая радость не впрок.

И на колу под осиной

Шкуру трепал ветерок.

Скоро на гречневом свее,

С той же сыновьей судьбой,

Свяжут ей петлю на шее

И поведут на убой.

Жалобно, грустно и тоще

В землю вопьются рога…

Снится ей белая роща

И травяные луга.

Человек, как истинный царь природы, все живое рассматривает лишь с точки зрения своих потребностей и заботится о животных для своего существования и удовольствия. Любить – тоже потребность человека, которую он иногда удовлетворяет через любовь к своим домашним животным. Наверно, правильно утверждают некоторые мыслители, что человек, свершив огромный скачек в своем развитии, затормозил развитие в животном мире.

Нескончаемая война с насекомыми

Нарастающая подобно морскому приливу масса насекомых каждый день атакует человеческие цивилизации.

Р. Шовен.

Необъятный и удивительный мир насекомых обитает на Земле с древних пор появления жизни на ней. Примерно 350 млн. лет назад, когда первые земноводные покинули воду и вышли на сушу, насекомые уже обосновались там и долгое время были единственными обитателями воздушного пространства до появления птиц. Неисчислимое их количество порхает среди трав и деревьев, бегает, прыгает, ползает, копошится на земле в лесах, степях, горах, пустынях и подземных пещерах. Они летают в воздухе, забираясь на высоту до пяти километров, носятся по воде, обитают в лужах, озерах, прудах, реках и морях. Насекомые живут за Полярным кругом, в суровой Антарктиде, на поверхности океана, а также в Гималаях, на высоте 6 километров среди скал и вечного льда. Число их несметно, только на одном гектаре плодородной почвы обитает около восьми миллионов насекомых, многие из них микроскопических размеров. Земля – планета насекомых!

Насекомые всегда сопровождали человека. Они жили в его доме, портили продукты, одежду и строения, нападали на людей и скот, кусали их, пили кровь, пожирали урожай и разносили болезни. Тысячи лет человек безуспешно пытался бороться с ними, не подозревая с какими приспособленными существами он ведет борьбу: они плодятся с неимоверной скоростью и на место тысячи убитых встают сотни тысяч других.

Всю жизнь донимали людей летающие кровососы – комары, москиты, оводы, слепни и мухи. Они, вовсе не отличая людей от скотины, жалили, кусали, пили кровь человека, невзирая на его божественную сущность. Мне рассказывали в Красноярске, что на строительстве плотины ГЭС тучи комаров иногда затмевали солнце, и люди вынуждены были приостанавливать работы. Зато рыба в реке была такая жирная, что её жарили без масла. После строительства плотины и затопления низменности, где размножались комары, их осталось ничтожное количества, во всяком случае, нас в лесу они не кусали.

В сибирской тайге комары и мошки иногда насмерть заедали медведя. Они забивались ему в глаза, нос, рот, медведь когтями раздирал себе морду в кровь, ревел от ярости и бессилия и издыхал могучий зверь от алчности миллионов кровососов. В тундре, на севере коренное население угоняло летом стада оленей к морю, где ветер спасал их от полчищ мошкары.

«Однако наши комары ничтожны по сравнению с южноамериканскими москитами, которые отравляют жизнь всем местным жителям – пишет А. Э. Брэм. – известны случаи, когда жители покидали свой город вследствие беспрестанных мучений, испытываемые ими от москитов и переселялись в другое место. В 1813 году в одном округе Венгрии от москитов падали целыми массами рогатый скот и свиньи. Они заползали в нос, уши, рот и доводили их до бешенства так, что через несколько часов животные умирали».

Кроме того, комары разносят ещё малярию, сонную болезнь и тропическую лихорадку. Комар во многом способствовал гибели людей во время испано-американской войны; он вынудил французов отдать американцам Панамский канал (говорят, за каждую шпалу, уложенную на Панамской железной дороге, французы теряли по одному человеку, умирающему от желтой лихорадки). Между прочим, комар-самец никогда не сосет кровь, а пьет лишь сладкий нектар, да сок растений. Кровь сосет комариха, чтобы расплодить своих комарят до 300 штук за один присест.

Слепни (большие мухи) кусают очень больно, от них страдают люди, домашний скот, дикие животные, грызуны, птицы и крупные ящерицы. Самка за один раз выпивает столько крови, сколько 70 комаров, затем она откладывает яйца и снова ищет, где бы напиться крови.

Оводы мельче слепней, они кровь не пьют, а откладывают яйца под кожу, что ещё хуже. Лошади и коровы, задрав хвосты, удирают от них, взбрыкивая и мотая головой, а человек не взбрыкивает, он отмахивается и матерится.

Мухи не только донимают, портят и гадят, но там где разводят скот, кусают и людей. Муха цеце в Центральной Африке считается страшным врагом местных жителей. Она отличается назойливостью и не отстает от человека или животного, к которому привязалась. Эта муха легко прокусывает кожу, пьет кровь, в этом месте появляется опухоль, и набухают подъязычные железы.

Веками донимали человека вши, клопы и блохи. Блохи хорошо прыгают и больно кусают, невзирая на лица, а вывести их трудно. Блохи – кровопийцы, но это ещё полбеды. Куда хуже, что они – разносчики чумы, распространявшейся мышами, крысами и другими грызунами. Собачьи блохи охотно перебираются на человека, а кошачьи – только с голодухи. В нарядах великосветских дам в Европе присутствовали изящные коробочки на цепочке с дыркой в ней, куда ложилась капля меда, и когда блоха залезала в эту «блохоловку», вылезти оттуда она уже не могла. Учитывая их способности, люди устраивали блошиные цирки, где блохи таскали миниатюрные тележки, пушки и прочее на потеху зрителям.

Постельные клопы весь день с нетерпением ждут человека, когда он приедет, ляжет и забудется сном от трудов праведных. Тогда их время. Те, которые в кровати, сразу бегут вкушать крови, а те, которые под обоями, лезут на потолок и, учуяв запах человека, летят прямо на него как на парашюте. Напьется клоп крови – станет толстым и красным, а человек их давит спросонья и оттого вся простынь в крови. Да притом они ещё воняют противно.

Великая напасть – вши у человека, которые живут прямо на нем – в одежде, в волосах на голове и других местах, покрытых волосами. Во время народных бедствий, войн и революций вши прямо-таки заедали людей, скученных в окопах и лагерях. Люди их давили, стригли волосы, кипятили, парили и прожаривали одежду, боролись всеми возможными способами, но окончательно победить не могли.

Но, бывало, и люди вшей использовали. «Около ста лет тому назад при помощи этого насекомого у шведов в Граденбурге проходили выборы бургомистра, – пишет П. И. Мариковский. Претенденты на эту должность садились вокруг стола и клали на него бороды. Посередине стола помещалась вошь. Бургомистром избирался тот, на чью бороду она заползала».

Тараканы – постоянные спутники человека и, кажется, будто они жили рядом с человеком всегда. В России они известны несколько столетий. Четыреста лет назад некий Теннер, живший в Москве при посольстве Королевства Польского, писал, что в России есть ужасное животное «по названию каракан, который не тревожит хозяев, но живьем заедает гостей». Этот нахлебник был таинственным и непонятным, его окружали легенды и поверья. В деревнях тараканов обычно вымораживали, то есть в сильные морозы оставляли дом на 2–3 дня, тогда все тараканы погибали, так как они не выдерживают холода ниже 5 градусов.

В мире существует 2500 видов тараканов. Они были на земле, когда не было ещё ни птиц, ни зверей и хозяйничали по всей планете. В тропической зоне есть ярко-оранжевые тараканы, белые с черными пятнами, есть слепые тараканы, живущие в пещерах и даже в муравейниках. Самые крупные тараканы в мире живут в Колумбии и достигают в длину 97 мм, а в ширину – 45 мм. Люди делали из тараканов настойки и порошки от разных болезней – водянки, плеврита, язвы желудка, воспаления легких, устраивали соревнования – тараканьи бега, а в голодные годы жарили и ели. Хоть какая-то польза от этих нахлебников.

Нападают на человека и другие любители теплой крови – клещи. Они обычно сидят на кончиках травинок и мигом прицепляются к проходящим зверям и людям. Клещ сосет кровь около суток, набухая и увеличиваясь в объеме примерно в 200 раз до размера крупной горошины. Клещ очень терпелив, он может сидеть и ждать жертву годами, иные в опытах голодали 7 лет! Поэтому и напивается крови с запасом. Но самое страшное – клещи, зараженные вирусом энцефалита. Человек, укушенный таким клещом, две недели не знает ничего о болезни, а затем вирусы, размножившись, вызывают паралич, а иногда и смерть.

Раньше такой напасти в России не было, энцефалит пришел с Востока. Как пишет Ф. Зигель в книге «Виновато Солнце»: «Неисчислимые полчища обезумевших белок (в 1956 г. при очень высокой солнечной активности) двинулись на север, где их ждали холод, голод и смерть. Они переплывали разлившийся Амур, преодолевали высокие горы и даже пытались пересечь вплавь Татарский пролив! Лапки у белок кровоточили, шерсть была стерта, но они шли и шли в одном направлении, не обращая никакого внимания на людей и препятствия. Через некоторые селения проходило до 300 белок в час, а двигались они примерно со скоростью 30 км в сутки. И каждая белка несла на себе сотни клещей, зараженных вирусом энцефалита. На следующий, 1957 год в Приморье вспыхнула эпидемия энцефалита, – напившись на белках, клещи набросились на людей…».

С тех пор энцефалитный клещ прошел всю Сибирь и добрался до Урала – границы Европы и Азии. Здесь он встретился с колорадским жуком, который недавно пришел из Европы, и, обменявшись информацией о пользе вреда, жук двинулся в Азию, а клещ – покорять Европу.

Саранча. Несметная стая саранчи, затмевающая Солнце, со зловещим треском – шелестом миллиардов крыльев казалась единым всепожирающим драконом, наводящим ужас своим появлением. Английский натуралист Карутерс, наблюдая перелет саранчи с берегов Северной Африки в Аравию, которая летела над ним целый день, вычислил её массу в 42 миллиона тонн!

Как свидетельствуют очевидцы: «Коричневато-серая лупоглазая саранча летела и летела с юга, из пустынь Ирана и Афганистана. Когда раскаленное солнце поднималось над полями и садами Туркестана, в тихом воздухе слышался шелест, бумажное шуршание мерцающих крыльев миллиардов насекомых. Холмы предгорий Копетдага, оазисы и такыры, как бы заволакивало странным желтоватым клубящимся туманом. К вечеру бесчисленные стаи саранчи опускались на землю, облепляя деревья и кустарники, гроздями повисая на стеблях растений, пригибая их к долу. И там, где сели стаи, зловещий хруст оповещал о гибели урожая. Поля окапывали канавами, преграждая путь ползущим насекомым, и сжигали их там, поливая керосином. С деревьев саранчу стряхивали, и давили, чем придется. Опрыскивали посевы ядохимикатами. И днем и ночью шел бой».