Отщепенцы

– Я разговаривал по ВэЧэ с Сашей Пахомовым, это с 201 отдела. Он сейчас на полигоне. Так вот он говорит, что обтекатель заклинило в момент его схода с установщика и посадки на направляющие штыри изделия. Итак, какие будут ваши предложения по этому вопросу?

В кабинете повисла пауза.

Наконец Анатолий Иванович, понимая, что говорить придется ему, осторожно начал:

– В Павлограде, на автономных испытаниях, все прошло тип-топ…

– А при подготовке к лётным этот чертов обтекатель заклинило, – в голосе начальника отдела зазвенели неприятные металлические нотки.

– Валерий Николаевич, – чуть ли не вкрадчивым голосом продолжал начальник сектора, пошлем Володю Кедрова на полигон, – он кивнул на молодого инженера головой, – он подробно все выяснит и если это наша, проектантов, ошибка, быстренько доработаем документацию.

– На полигон надо лететь, имея в кармане несколько версий, чтобы на месте выбрать правильную и быстро устранить причины, – голос начальника отдела все больше приобретал металлических нот, – или вы хотите из-за обтекателя сорвать сроки летных испытаний?

Володя понял, что сейчас в кабинете разразится буря. Понял это и начальник его сектора. Но он был тертый калач и быстро нашел для шефа приемлемый ответ:

– Завтра разберемся и к вечеру доложим Вам результат.

– Хорошо. Завтра в 17-00 жду вас обоих с докладом, – начальник отдела сделал пометку на настольном календаре. – Можете идти.

– Беги в архив, возьми документацию на этот чертов обтекатель, посмотри как и что, и сегодня вечером доложишь мне, что ты думаешь по поводу нестыковки его с изделием.

– Понял.

Через десять минут с папкой чертежей из архива Владимир подошел к своему рабочему столу.

– Так Илья, аврал. Выключай компьютер, пусть ньюйоркцы еще поживут. На полигоне не состыковался обтекатель с восемнадцатой М.

– Вот это да, дела.

– Да, дела не очень. Если учесть сроки летных испытаний, то можно сказать, что дела не только не очень, а просто хреновые. – Владимир сел за стол, открыл папку с чертежами, нашел общий вид обтекателя и принял свою любимую позу для раздумий – ладони рук сцеплены между собой и опущены между ног, локти оперты на бедра. – Чего ж ты, родной, не полюбил изделие, не захотел с ним стыковаться, – мозговая атака началась.

Илья не замедлил к ней присоединиться:

– Может он импотент?

– Кто?

– Обтекатель?

– Да нет, в Павлограде на макете он же стыковался.

– А может он большой оригинал, знаешь как у некоторых бывает – на кухне, на кухонном столе может, а в спальне, в постели не может.

– Ладно, Илья, хватит трепаться и обсуждать сексуальные наклонности обтекателя, сегодня вечером я что-то должен проблеять начальнику сектора, а в понедельник смотреть в иллюминатор и петь песенку: "Под крылом самолета зеленое море тайги".

– Учитывая, что восемнадцатую пускают с южного полигона, то петь ты должен: "Под крылом самолета красный ковер тюльпанов".

– Согласен.

– Елки-палки, когда проектировался обтекатель мы еще писали свои дипломы в университете, а те, кто им занимался, сейчас кто где – начальник группы в больнице, Борис Николаевич в Миассе, охмуряет уральских красавиц, Олег Александрович благополучно ушел на пенсию.

– От этого сейчас не легче, – Владимир задумчиво смотрел на чертеж. – Послушай Илья, что значит заклинило, в переводе с языка домашних хозяек на высокий стиль научного языка. Илья вопросительно посмотрел на него.

– Это значит, что в системе "обтекатель – изделие" возникла такая сила трения, которая превысила вес обтекателя. Так?

– Так.

– А трение – это что? Это произведение коэффициента трения на силу реакции опоры. Точно?

– Точно, – Илья снова кивнул головой и сам продолжил, – а сила реакции тут может возникнуть, если есть момент силы тяжести, то есть должен быть эксцентриситет между осью обтекателя и центром его тяжести. – Пошел обычный мозговой штурм проблемы…

– … но об этом эксцентриситете отцы-основатели обтекателя знали и четко указали его на чертеже. Следовательно, этот эксцентриситет они учитывали и считали, что он не будет мешать стыковки. И обоснованно считали. Илья, не забывай, в Павлограде обтекатель прекрасно стыковался.

– Значит давай думать, чем условия в Павлограде отличаются от полигонных.

– Согласен.

– Первое – обтекатель. Такой же?

– Такой же, – Владимир согласно кивнул головой.

Илья на листке бумаги написал "обтекатель" и напротив слова поставил крестик.

– Изделие?

– В Павлограде был макет, – начал осторожно Владимир, а на полигоне настоящее изделие.

– Но стыковочные узлы идентичны? – полувопросительно, полу утвердительно сказал Илья.

– Бесспорно.

– Значит ставлю «плюс» – теперь напротив слова "изделие" Илья поставил крестик.

Через пятнадцать минут на листке бумаги выстроился столбец из слов, напротив каждого из которых красовался крестик.

– Наша мозговая атака закончилась блестяще – одни "плюсы", а обтекатель, туды его в качель, не стыкуется. – Илья откинулся на спинку стула и неожиданно добавил, – это тебе не эфемерные математические модели создавать по эффективному уничтожению людей, тут железо – а оно конкретики требует.

Владимир оторвал взгляд от чертежа и посмотрел на Илью.

– Знаешь, Илья, мне все чаще и чаще кажется, что ты злишься или завидуешь мне, из-за того, что моя тема победила на научно-техническом совете комплекса и меня рекомендовали в аспирантуру, а не тебя.

Илья отвернул лицо в сторону и как в пустоту сказал:

– Знаешь что делают, когда кажется? – и сам ответил, – крестятся.

И тут в глазах у Владимира как полыхнуло. Он знал за собой эту странную особенность – в моменты, когда кого-то сильно начинаешь ненавидеть, на мгновение его глаза застилает словно красная пелена. Но он быстро справился с собой и медленно, предельно иронично произнес:

– И это – креститься, предлагаешь мне ты – будущий активный строитель коммунизма? – Кедров иронично улыбнулся.