Было это в Русской Америке

**рожно (рожон) – заостренный шест, кол; острый торчок, тычок, рог, установленный не в отвесном или стоячем, а в наклонном положении.

– — —

Обогнув покосившиеся изгороди крайнего огорода, русский и тлинкит пошли к ближайшему лесу, ещё мокрому и чёрному, но уже высветленному весенним солнышком. По дороге Иель сбил стрелой большого гуся.

– От, добытчик! —одобрительно усмехнулся казак.

Разложив костерок, друзья умостились на еловых лапах. Земля была холодна и сыра. Глаза Дмитрия смеялись. Он озорно встряхнул свой мешок, в нем звякнули, стукнувшись друг о друга, штоф и глиняные кружки.

Зажарили гуся. Как говориться, причастились. Хорошо приятелям. Разговоры, шутки.

Лес поскрипывал стволами. Пахло талым снегом, прелым прошлогодним листом и хвоей, дымом костра и той невыразительной свежестью, которую приносит в самом начале весны летящие с полудня тёплые ветра. Благодать.

Буза немного вздремнул, а на закате тлинкит растолкал его:

– Митрий, вставай на службу.

Десятник молниеносно проснулся, вылил остатки браги в свою чарку. Выпил, крякнул.

– Иель, медвежий табак у тебя есть?

– Да, брат.

От туземного зелья в голове русского прояснилось, но абсолютно расхотелось идти куда-либо.

– Э-эх! Жизня наша служилая! —превозмогая приступ апатии сибирский дворянин поднялся на ноги.– Ладно, друже. Ночную стражу нужно нести… До завтра.

– Митрий, я с тобой пойду?..

– Не можно, братка… Завтра свидимся.

Чуть покачиваясь, казак заспешил к казармам городской охраны. Навстречу слегка подгулявшему десятнику попалось несколько моряков и военных – люди облачённые в мундиры. Да пара замужних туземок, старавшихся выглядеть как русские бабы.

– — —

В кабинет правителя Русской Америки, предварительно подобострастно поскребя в дверь ногтём, вошёл секретарь-порученец мичман Милованов. Пётр Егорович недовольно поднял брови:

– Что ещё?

– Скандал вчера произошёл, ваше высоко благородие.

– Докладывай.

– Сибирский дворянин десятник Дмитрий Буза учинил пьяную драку с флотским офицером лейтенантом Комаровским. Лейтенанту нанесены серьёзные увечья: сломаны рёбра, перебита переносица… В госпиталь положили Комаровского.

Правитель Чистяков стал нервно крутить!!?!! свой модный тонкий ус: «Вот охальник этот Буза. Под стать фамилии. Проступок серьёзный – нельзя позволять пьяные дебоши в колонии. Дисциплину нужно блюсти. Э-эх! А с другой стороны; сей грамотный казак нужен компании – вояка, бесстрашный авторитетный человек. Как он тогда у колошей пленного браконьера забрал. Есть у десятника заслуги перед колонией… Но дисциплину и порядок надо в строгости блюсти, а то, не ровён час сбунтуются подчиненные. Им только дай волю…» Пётр Егорович смерил хмурым взглядом секретаря:

(Н.-А.*)

– Наказать следует десятника Бузу… Но так, чтобы дела наши от этого не пострадали. Колымский казак потомственный воин, а у Компании служилых людей мало…

Порученец, под строгим взглядом правителя, приняв стойку смирно, услужливо кивал головой. Флотский мундир на нём сидит ладно. Чистяков вновь задумался, собрав возле переносицы глубокие морщины. Трудно думалось. Наконец чело Петра Егоровича прояснело, он даже повеселел.

– Хорошо! Примерно накажем смутьяна. Объявишь десятнику, что отправляется он в ссылку на алеутский остров Уналашка. Будет теперь нести островную сторожевую службу. Тамошнее туземное поселение ширится. Отец Иннокентий* для инородцев и храм отстроил и школу; а управитель Уналашки совсем состарился… Есть там пара-тройка креольских семейств, которые приобщают местных туземцев к цивилизации, но они не вояки (так, мужичьё) … А Буза у нас боец, служилого сословия… Крепить следует завоевания российские… Ступай, объявишь мою волю штрафнику.

Мичман щёлкнул каблуками.

Оставшись один, правитель подошёл к дальнему шкафу; там у него хранился хороший бренди – поощрение правильному решению. Пётр Егорович действительно мудро разрешил щекотливую ситуацию: Нарушитель наказан, а дальний остров Уналашка получает деятельного поселенца. На колымского казака можно положиться – этот вояка сумеет отстоять от посягательств пиратов и браконьеров тамошние земли. Организует вокруг себя Буза алеутов (оный народец не из трусливых) – сомневаться не стоит. «Молодец ты сегодня, правитель Чистяков! Твоё здоровье!»

___________________

(Н.-А.*) – Ново-Архангельск в 1850-тые годы. С рисунка очевидца..

Часть вторая

АЛЕУТСКИЙ ОСТРОВ*

…………………………………………………………………………….

*ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ СПРАВКА: Алеутские острова тянутся на 1740 км. Состоят из 110 островов и множества островков, скал, рифов, вулканов. Страна туманов, бурь и дождей. Именно с них начиналась Русская Америка.

……………………………………………………………………………

– I —

К острову Уналашка десятник Дмитрий Буза добирался на паруснике «Орёл». Российское судно доставляло в торговые посты меновые товары (мука, чай, табак, недорогие ткани, бисер, стальные ножи и топоры, прочие).

Море было спокойно. Слепило солнце. Лёгкий ветерок игриво ласкал серебристую поверхность солёно-морской стихии. На верхней палубе, свободные от вахты, мореходы, похожим на луковицу мыловым корнем, стирали бельё в морской воде.

Слева по борту открылась береговая полоса. Уналашка —второй по величине остров Алеутской гряды. Он показался сибирскому дворянину оранжево-фиолетово-зелёным. На севере той скалистой земли беспрерывно, как заядлый курильщик, пускал в небо клубы дыма вулкан. Его окружали более низкие куполообразные сопки. Снизу, почти до середины они будто одеты в чёрно-зелёный бархат (мшаник). На вершинах тех сопок лежал снег.

Безлесая земля не испугала казака: «Живут и здесь люди русские.»

Буза покосился на приятеля тлинкита, Невозмутимое лицо Иеля; медно-золотистого цвета, оно словно вытесано из куска прибрежных красных гранитов, в которые веками бьют коварные волны, но не могут оставить на них и малой трещинки. Хорошо очерченные волевые губы колоша были плотно сжаты.

Узнав, что Дмитрия отправляют в ссылку на дальние острова, Иель (спустя некоторое время) вдруг твёрдо заявил, дескать поплывёт туда вместе с другом и будет защищать его жизнь. Отговорить племянника тлинкитского вождя не удалось, молодой индеец категорически твердил, мол, то воля Богов и он её обязан выполнить. Буза уступил, взяв с собой колоша; рассудив: « Вдвоём веселее. Опять же будет кому спину прикрыть в бою – Иель не подведёт.»

«Орёл» вошёл в удобную бухту. Воды у берега прозрачны, на дне светятся кросно-белые коралловые рифы. Флотилия алеутов, в своих юрких байдарках, высыпала встречать парусник. А пушечный выстрел приветствия, произведённый с корабля, поднял с прибрежных скал столько птиц, что они на какое-то время закрыли небесное светило.

Взорам прибывших открылся туземный посёлок Иллюлук. Под защитой фиолетово-сине-жёлто-зелёной сопки укрылось несколько десятков алеутских полу землянок, среди которых высилось пять или шесть рубленных изб с двухскатными крышами. Но самое главное; чуть в стороне, на небольшом возвышении, стоял храм Божий, а на площадке возле него на высокой мачте развевался родной бело-сине-красный флаг. «Ха-а! Энти алеуты, воистину, подданные России-матушки!»

Пёстрая толпа низкорослых женщин, детей и стариков радостно махали руками. Не высокие кривоногие* мужчины, те кто не выходил встречать на байдарках, а остался на берегу, вели себя сдержанно. Казалось, песчаный пляж острова заполонила огромадное скопище народа, хотя инородцев собралось не больше четырёх сотен.

Шлюпка с хода, с хрустом, ткнулась в прибойную полосу, и капитан «Орла» первым соскочил на гальку. За ним спрыгнул Буза, поскользнулся, но взмахнув руками удержался на ногах. Резко развернувшись, казак ловко подтянул лодку дальше на песок. Ссыльный десятник скривил губы: «Примета поганая – осклизнулся!» Однако, сразу и забыл русич о тревожной мысли. Матросы, подхватив шлюпку, вытащили её на берег.

От толпы встречающих отделился статный священник. Он смотрелся среди алеутов Гулливером (самые высоки из туземцев доходили человеку до мочки уха).

– Отец Иннокентий**! —произнёс кто-то из мореходов.