Город N

– Лишь одно! Я смог забыть про свою драму, – ответил больной. – Я посмотрел на нее с другой стороны.

– Как же в него попасть?

– У вас есть проблема? – резко спросил молодой человек, одетый в больничную форму с прикрепленной биркой №2602.

– Да! – ответил Андрей и закурил. – Я тоже не могу забыть любимого человека. Забывая людей, мы обретаем других. Но лучше ли они?

– Может, проще помнить вечно тех, кого так желаем забыть? – философски спросил Влад.

Он улыбнулся. Было видно, что он начинает доминировать, владеть ситуацией. Достаточно им поменяться формой: одному надеть белый халат, а другому рубашку с длинными закатанными рукавами, и ни одна живая душа с первого взгляда не поймет, в чем дело.

– Как выглядит Создатель? – спросил Румянцев.

– Его лицо скрывает черная театральная маска. Она прикрывает ровно половину так, чтобы было видно часть носа и рот, на голове фетровая шляпа, на руках белые накрахмаленные перчатки, которыми он держит два серебряных револьвера. Так… Дальше белая рубашка с бриллиантовыми запонками, – быстро вспоминал пациент, а врач по невербальным признакам понимал, что он – Влад – видел это наяву, а не фантазирует, сидя с ним тет-а-тет. – Брюки, интересные брюки с косыми карманами и фрак, который скрывает две кобуры. У него есть лекарство от всех бед, доктор.

– Сколько тебе колют антидепрессанты?

– Это имеет значение?

– Нет, просто я боюсь, что у тебя начинаются повторные галлюцинации.

– Это не галлюцинации! – вновь на эту фразу крикнул Владислав. – Этот город существует.

Он вскочил с места, схватил врача за галстук, с невиданной силой подтянул к себе и прокричал:

– Жалкие люди! Вы ничего не знаете о себе самих, но вам так нравится судить друг друга.

Румянцев видел, как пылали глаза больного.

– Вы способны лишь отрицать, не соглашаться, нигилировать любую идею и любую мысль, которая не вмещается в ваше больное сознание, – смотря в глаза, говорил он. – Ты знаешь, что я отпущу тебя, и знаю, что ты нажмешь на кнопку, сюда вбегут твои огромные жлобы, привяжут меня к кушетке и начнут пропускать ток высокого напряжения через мое сознание, пока мой мозг не превратится в испорченный орех, но… Но я знаю, как сильно ты тоскуешь по ней, и эта тоска способна завести тебя в любую утопию…

Андрей Викторович практически дотянулся левой рукой до кнопки под столом, нащупал ее средним пальцем и быстро нажал.

– Я оказался прав, – улыбнулся Влад, хотя «тревожная кнопка» не издала и звука. – Запомни эти четыре цифры – 0262. Ключ в них!

Вновь появились три здоровенных парня. Один из них ударил Влада по сухожилию руки, которой он схватился за галстук Румянцева, второй нанес удар по почкам, а третий быстро распустил длинные рукава и завязал их за спиной.

– Почему так долго, черт бы вас побрал! – выругался Андрей Викторович. – Этот приду… кхм, больной, чуть было не задушил меня прямо на рабочем месте.

– Доктор, мы предлагали быть рядом во время интервью, – приподняв брови, ответил один из них.

– Тогда бы не было никакого интервью, вашу мать! Пошли вон! – бранился доктор, пытаясь расправить узел галстука. – Двойную дозу ему. Электричество не пускать. К кушетке не привязывать.

– Сделаем…

В 17:00 Румянцев пошел проведать жену Влада. Она находилась в изолированной палате в другом корпусе больницы, ни с кем не разговаривала и была спокойна, только когда ела или спала. В другие часы она была привязана ремнями к кровати.

– Здравствуйте, – с порога палаты сказал врач. – Как ваше самочувствие, Анна?

Она неожиданно приподняла свою голову. Ее светлые волосы были мокрыми и слипшимися от пота, а широко открытые глаза панически смотрели на мужчину.

– Вы хотите узнать, как попасть в город N? Вас терзают муки любви? – тоненьким голоском сказала она.

– Что? Кхм, нет… вовсе нет, – откровенно соврав, поставив стул и сев на него, сказал Андрей Викторович. – Расскажите о себе! Кажется, врач – я.

– Да, наверное, – улыбнулась она и задумалась. – Ах, я так много рассказывала вам про себя. Вы же знаете про мою драму, доктор. Я потеряла ребенка в 20 лет, и никто кроме Морфийгеймера не мог помочь забыть это.

Доктор включил диктофон.

– Прошу вас, выключите это, иначе я буду молчать. Прошу, выключите!

Кнопка «Стоп». Запись остановилась.

– Я чувствую в вас вечную печаль, доктор, – сказал она. – Я многому научилась в утопии: научилась отделять людей от бесов, научилась слышать и слушать каждого, говорить по делу и все, что я хочу сейчас, просто вернуться туда к нему.

– К кому?

– К Создателю, – ответила девушка, выпрямив пальцы рук.

– Что значит 0262? – спросил Румянцев, убрав диктофон в нагрудный карман.

– Это ваш шифр, Андрей Викторович, – спокойно ответила девушка. – Выбор за вами. Вы же хотите встретиться с ней?

– С кем?

– С вашей женой, – ответила пациентка и зевнула. – Я хочу спать. Ступайте.

Румянцев ушел. Весь вечер он просидел в раздумьях о таинственных цифрах, сказанных ему Владом. «Что за?..» – то и дело повторял он, открывал амбулаторные карты больных и начинал писать отчеты, но чем больше он отвлекался, тем сильнее жгучее чувство узнать ответ тянуло за собой.

– Кофе, нужен кофе! – произнес он и, отсчитав мелочь, вышел из кабинета, не закрыв дверь.

Сегодня его дежурная смена. Все пациенты в палатах.

К сожалению, кофейный автомат был пуст и на нем весела табличка с предупреждением об отсутствии в помпе воды.

– Вашу мать, и кофе нет! – выругался Андрей, стукнул каблуками туфель по полу, прислушался к эху и ушел.

Вернувшись в кабинет, он обнаружил нечто странное. Приклеенные бирки с номерами пациентов были оторваны от папок и аккуратно разложены веером, что в сумме образовало четкую последовательность 0 2 6 2.

– Охереть! Какого черта? – сказал врач и быстро посмотрел на папки. Они лежали точно таким же веером рядом.

Быстро достав из пачки сигарету, откинув ее в сторону и достав другую, он открыл папки. В них были дела пациентов с острой формой расстройства личности – так называемой активно-депрессивной шизофренией. «Нужно к ним срочно зайти», – отметил врач и подкурил одну сигарету об другую, затем решил выпить немного коньяка, подошел к сейфу и совершенно бессознательно ввел шифр, даже не думая о цифрах. Кнопки 0 2 6 2 вдавились, щелкнул замок. Внутри лежали две стопки, пачка денег, важные отчеты, материальные ведомости отделения психиатрии и одна таблетка, которую Румянцев не сразу заметил.

Выпив сто граммов коньяка для успокоения своей души, Андрей закрыл кабинет на ключ и пошел по темному коридору больницы, предупредив трех санитаров, чтобы они следили за его кабинетом, а двух взяв с собой.

Зайдя в первую камеру, он не обнаружил там больного. Мужчины 45 лет не было, все решетки были целы, собственно говоря, как и ремни, и уж тем более замки камеры.

Во второй и третьей точно также никого не было. Санитары молча разводили руками, переговариваясь друг с другом и выставляя по периметру и этажам больницы небольшое оцепление из 1—2 человек. По тревоге были подняты все: и медсестры, и дежурные по столовой и даже два солдата, которые проходили альтернативную службу.