Пластуны. Золото империи. Золото форта

Сменив караул и расположившись на отдых, Билый задумался. Руки его крутили папироску, но курить не хотелось. «Надо бросать! Который уже раз? Как в поход иду, так и бросаю. Стоп. А я в походе?»

Мысли лезли одна на другую: «Золото, золото. Эх, рвануть бы после окончания службы в неведанную Аляску. Вот там точно блестит золото. Говорят, в реках полно, само в руки затекает. Самородки с кулак. Люди врать не будут. – Микола посмотрел на свой огромный кулак и снова задумался. – Ваня Суздалев, дружок мой фронтовой. И зачем ты был на перроне?!»

Глава 5

В начале мая, когда улеглась по столице круговерть, ежегодно возникающая на Светлой пасхальной седмице, конвойцы устроили традиционные соревнования по джигитовке: неутихающий спор между горцами и казаками, кто быстрее и выносливее, бередил кровь и тем и другим.

– Лучше горца никто не может держаться в седле! – заявляли одни. – Мы рождаемся на седлах!

– Тю, – отвечали другие, подтрунивая. – Как вы, новорожденные, с них не падаете? Велико мастерство на седле родиться. Вы на них удержитесь при скачке.

Так незлобно подшучивая друг над другом, и горцы и казаки ежегодно показывали себя в упражнениях знакомой им с детства джигитовки.

Подъесаул Билый только что закончил очередное упражнение, промчавшись на Кургане стоя в седле, заслужив одобрительное улюлюканье горцев и аплодисменты родных кубанцев.

Он отирал круп Кургана от пота, когда к нему не торопясь подошел есаул Лотиев и, склонившись над ухом, заговорщическим тоном произнес:

– Завтра будь готов. Отправляемся на охоту вместе с ним! – При этих словах Лотиев поднял глаза вверх.

– Неужто с самим Богом?! – шуткой спросил Билый, делая испуганные глаза.

– Дошутишься у меня! Ясно, что с наместником.

Лотиев пропустил шутку мимо и добавил, не приняв шутливый тон:

– О месте действия, в целях особой безопасности, будет сообщено отдельно. Вопросы еще есть?

– Нет. Понял, – кивнув головой, ответил подъесаул. – Во сколько выдвигаемся? – Больше он не шутил, вмиг сделавшись серьезным.

– Я зайду за тобой, – тихим голосом сказал Лотиев и таинственно подмигнул.

Билый недовольно покосился на есаула.

– Да не дуйся, – по-дружески хлопнув по плечу, сказал тот. – Дело важное. Чем меньше людей знает, тем лучше. Это и для твоей безопасности тоже.

– Добре, – ответил Микола и повел Кургана в конюшню.

– Вот и хорошо.

Лотиев посмотрел товарищу вслед и, повернувшись, зашагал в сторону лоджии, где сидел великий князь, имевший слабость к джигитовке и всегда присутствовавший на подобных соревнованиях.

На следующее утро есаул постучал в дверь комнаты Билого без четверти четыре. Подъесаул не спал. Молча глядел в потолок. Услышав стук, открыл дверь и, мотнув головой, произнес:

– Проходи.

– Николай, – строго сказал Лотиев, – через час отправляемся в Брест-Литовский, а далее в Беловежскую пущу.

Билый удивленно раскрыл глаза.

– Ну а что ты думал? – задал вопрос есаул и тут же сам на него ответил: – Излюбленное место охоты всех императоров. Традиция, понимаешь.

Солнце поднималось в зенит, когда к поезду, прибывшему из столицы на вокзал города Брест-Литовск, подъехало несколько авто. Из вагона вышел сам император, казаки его Конвоя и несколько человек из свиты – флигель-адъютанты и пажи.

Из другого вагона показались две приятные особы женского пола, кокетливо переговаривающиеся между собой. К ним подошел один из пажей императора и, что-то сказав, указал на одно из стоящих авто. Сам государь с конвоем и свитой разместились в остальных авто, и вся процессия незамедлительно двинулась в путь. Путь лежал в излюбленное место охоты всех императоров Российских – Беловежскую пущу. Здесь была оборудована специальная поляна, названная Царской, с построенным еще при деде Александра III охотничьим домиком. Прибыв на место, государь первым вышел из машины и, подойдя к авто, где сидели дамы, открыл дверь и подал руку той, что была одета в светло-зеленое платье и такого же тона шляпу. Яркая шатенка с ослепительной улыбкой положила свою нежную ручку в тончайшем кружеве щелка в крепкую ладонь императора. И, продолжая кокетливо улыбаться, выпорхнула из машины, отправляясь к охотничьему домику. Государь проводил ее медовым взглядом. Сладко потянулся до хруста, зевнул и отмахнулся белоснежными перчатками от назойливой мошкары. Без особого удовольствия он помог выбраться из авто второй даме и, указав ей жестом в сторону домика, произнес:

– Извольте, сударыня, следовать за баронессой Измайловской. Ваши покои будут находиться через дверь.

– Да, государь, – тихо ответила девушка и, слегка зардевшись, быстрым шагом последовала за подругой.

Территория Беловежской пущи была излюбленным местом отдыха и охоты как отца правящего императора Российского, так и его деда. Любовь к охоте передалась и самому Александру III. Несколько раз в году, устав от дел государственных, он распоряжался о закладке поезда в этот заповедный уголок, куда отравлялся с ограниченным кругом людей, составлявших его окружение из свиты и казаков императорского конвоя. Порой в составе такой группы присутствовали и особы женского пола. Фаворитки во все времена были неотъемлемой частью тайной жизни государей российских. На это закрывали глаза их супруги, а некоторые приближенные из свиты даже использовали сие обстоятельство в своих личных, не без доли корысти, целях.

Беловежская пуща неоднократно переходила от одного государства к другому, но практически всегда являлась местом охоты высших сановных особ. С незапамятных времен здесь охотились киевские и литовские князья, польские короли, русские цари, всегда сберегавшие ее для своих охотничьих угодий. При отце настоящего императора Александре II охота на зубров была ограничена. Сам император, хотя и был страстным охотником, охотился в пуще только один раз – в одна тысяча восемьсот шестидесятом году. После этой охоты были введены более строгие меры по охране леса и лесных богатств. Для восстановления популяции благородного оленя с одна тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года несколько раз завозили животных из Германии. Чуть позже Беловежская пуща перешла в собственность царской семьи в обмен на земли в Орловской и Симбирской губерниях. Формальным основанием к этому явилась забота о лучшем сбережении зубров. На деле же основной целью было дальнейшее обустройство пущи для охот. За короткий период наращивается численность животных, увеличиваются ассигнования на содержание егерской службы и проведение зимних подкормок. Для отдыха августейших особ строится охотничий замок в Беловеже. Именно в этот замок и должен был отправиться император со своими спутниками после завершения охоты.

На месте Царской поляны, куда прибыл император с приближенными, некогда простиралось болото. Со временем оно высохло и обросло деревьями. Примечателен был дуб, который вырос на его окраине. Казалось, что дерево запечатлело в себе прежний ландшафт. К этому дубу при Александре II был пристроен охотничий домик, который использовался в основном как столовая. С другой стороны поляны рос похожий дуб. Словно природа разлучила двух близнецов, предоставив им свободу.

Вместе с Лотиевым и Билым от конвойцев были откомандированы два урядника и три казака. Есаул, выполняя просьбу императора, распорядился о сервировке стола в обеденном зале. Урядник и казаки, взяв привезенные с собой столовые приборы, отправились в охотничий домик выполнять распоряжение казачьего офицера. Второй урядник остался при императоре для выполнения последующих поручений.

Флигель-адъютанты стояли вокруг венценосной особы и мирно беседовали. Изредка позволяя себе осторожные шуточки. Сдержанный смех указывал на то, что еще не время для веселья. Пока есаул Лотиев был занят с казаками, подъесаул Билый осмотрелся. Взгляд его упал на тот самый дуб, что рос на окраине поляны. Его кряжистый силуэт был характерен для дубов, растущих на открытом пространстве.

– Этому дереву, как и тому, у домика, «всего» 300 лет, а диаметр его ствола уже полтора метра, – произнес подошедший Лотиев, заметив, с каким неподдельным интересом Билый рассматривает дерево. – Такие богатыри не бывают слишком высокими, зато быстро «толстеют». Природный феномен, понимаешь.

– Господин есаул, – обратился по форме Билый, что могло означать лишь одно: все, что хотел сказать подъесаул, касалось непосредственно их прямой обязанности – обеспечения безопасности императора.

– Докладывайте, господин подъесаул, – тоже переходя на официальный тон, ответил Лотиев.

– Присмотритесь к дубу, – продолжил Билый. – У дуба три главных ветви. Место, откуда они расходятся, идеально для расположения стрелка. Обзор на поляну полный, и солнце большую часть дня светит именно с его стороны, что делает практически невозможным разглядеть того, кто мог бы устроить там секрет.

– Так, так, – с интересом заметил Лотиев. – Значит, вы предполагаете, что, возможно, кто-то решил избавить нас от государя? Вы понимаете всю важность того, о чем говорите?

Голос есаула звучал с металлическими нотками. То, что сейчас говорил его подчиненный, не укладывалось в рамки понимания реальности. Были слухи, что в столице появились некие силы, недовольные правлением династии Романовых в лице правящего императора. Но чтобы допустить покушение на него, здесь нужны неоспоримые факты.

– Более чем, – ответил подъесаул. – К тому же я не заявляю о непосредственном покушении. Я лишь сделал предположение, что при некоторых обстоятельствах это дерево может стать прекрасным местом для произведения выстрела.

– Слушай, Николай, – стараясь разрядить обстановку, переходя на товарищеский тон, сказал Лотиев. – Таких деревьев в этой пуще полно! И на каждом тебе будет мерещиться стрелок?! Уважаю твои природные инстинкты разведчика, но прошу, пока никаких предположений. Государь приехал отдохнуть от дел. Наша задача – обеспечить его покой. Понял?

– Так точно, господин есаул!

Есаул намеревался уже уходить, но вдруг оглянулся и произнес:

– Хотя знаете, господин подъесаул, чем черт не шутит, присмотритесь к этому дубу. Все возможно… Все под Богом ходим. Осмотрись кругом! Может, чего еще заметишь! Больно легко оставить секрет на таком заметном дубе. Любой может догадаться, кто понимает.

– Слушаюсь, господин есаул! – то ли всерьез, то ли с долей иронии над столичными замашками своего командира выпалил Билый.

– И знаешь что… – Лотиев не договорил. На поляне появилась баронесса в светло-зеленом платье. Глаза ее лукаво поглядывали на присутствующих. Полные губы приоткрылись в открытой улыбке. Такие женщины знают свою красоту, умеют ей пользоваться и становятся на век роковыми. Ее спутница шла чуть поодаль и держала в руках увесистый томик стихов. Она практически все время тупила глаза, не смея ни на кого смотреть.

– Баронесса?! Лизонька?! – Заметив любимую фаворитку, государь, стоявший в окружении пажей и флигель-адъютантов, повернулся в сторону и, не произнося ни слова, направился к дамам. Трое пажей дернулись было за государем, но он остановил их, подняв раскрытую ладонь. Подойдя к объекту своего внимания, император улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов, и слегка наклонил голову. Дама перехватила зонтик от солнца в правую руку, а левую, облаченную в белую кружевную перчатку, протянула императору. Тот с достоинством, которое присуще лишь венценосным особам, принял протянутую руку в свою ладонь и лишь обозначил поцелуй, не касаясь губами перчатки.

– Решили украсить наше мужское собрание? Весьма похвально. Господа! Лизонька хочет нам спеть!