Кардонийская петля

– Слушаюсь, мессер. – Капитан склонился над переговорной трубой.

– А как же сильный ветер? – нахмурился дер Даген Тур.

– Немного потрясёт. – Нестор пожал широченными плечами. – Но мне рассказывали, что ты опытный путешественник, а значит, справишься.

– Остряк.

– Просто знаю, как нужно.

– Кто бы сомневался.

Мужчины с улыбкой посмотрели друг на друга.

Плотные кожаные цапы, перчатки, шлемы и очки-«консервы» – стандартный комплект цепарей, собравшихся прогуляться по открытой палубе. Пилоты аэропланов носили куртки другого кроя: короткие, щегольские, оправдывались тем, что в них удобнее забираться в самолёты, но адигены предпочли классические цапы до бедра, поверх которых удобно затягивать широкие портупеи с кобурами и подсумками. Время приближалось, поэтому Помпилио и Нестор поднялись на мостик в полной готовности, с оружием и боеприпасами.

Из ручного оружия дер Даген Тур, несмотря на титул бамбадао, выбрал «Близнецов» – два тяжелых, похожих на букву «Т» четырнадцатизарядных пистолета, разработанных Бо Хардом и высоко оцененных Помпилио. Несмотря на несомненные достоинства, бамбадами «Близнецы» не являлись из-за неодобренного Химмельсгартном магазинного способа снаряжения. Весили пистолеты изрядно, поэтому кобуры находились не на поясе, а выше, на ремнях, переброшенных через плечи дер Даген Тура.

А вот в качестве основного оружия Помпилио выбрал самую что ни на есть бамбаду: «Пыльную сирень» знаменитого Мэка «Цветовода» Бремера. Укороченный шестизарядный дробовик пятнадцатого калибра превосходно работал всего лишь в пределах полусотни шагов, зато на этой дистанции мог поспорить мощью с небольшим полевым орудием. Так же как все бамбады, «Сирень» была старательно украшена и тщательно подогнана под владельца: вес, длина, толщина ложа, балансировка – Бремер учёл каждую мелочь.

Бамбада для бамбальеро не оружие, а друг, идеально помогающий достижению цели, нивелирующий изъяны и потакающий привычкам. Молчаливый и верный друг.

Нестор, который бамбальеро не являлся, выбрал шестизарядный «Аган», лёгкий револьвер, принятый на вооружение во многих армиях Герметикона, и цепарский карабин – знаменитое оружие абордажных команд.

– Готов?

– Да.

– Тогда пошли.

Они спустились на уровень взлётной палубы, постояли, натягивая очки-«консервы», закрывающие рты полумаски и перчатки; затем Гуда кивнул ожидавшему приказа палубному, и тот распахнул дверь.

В лицо ударил резкий порыв ветра. Первый, несильный, можно сказать – игривый, проверяющий новых гостей на крепость, весело намекающий, что дальше будет хуже. Несмотря на то что «Длань» опустилась до полутора сотен метров, сквозило на свежем воздухе изрядно.

«Туда!» – беззвучно произнёс Нестор, указывая рукой на залитую прожекторами палубу. Метрах в тридцати от двери стояли два аэроплана. Носами к краю, но ещё закреплённые тросами.

Помпилио поморщился, однако шагнул первым. С полчаса назад у него заныла нога, но глотать перед полётом болеутоляющее адиген не стал: лучше терпеть боль, чем потерять концентрацию. Через двадцать минут приступ пошёл на спад, но отсутствие трости и прогулка на яростном ветру сделали своё дело – к аэроплану дер Даген Тур приблизился, кривясь от боли, однако «консервы» и полумаска скрыли гримасу от окружающих.

«Ещё три шага, два, один… Взобраться на крыло. Перебраться через борт…»

И глубоко вздохнуть, оказавшись в жёстком кресле. Ногу, кажется, пилит невидимый палач, но это, как показывает опыт, скоро пройдёт. Нужно потерпеть ещё минут десять. Может, пятнадцать…

– Ты готов к приключениям?! – Гуда вскочил на крыло и потрепал дер Даген Тура по плечу.

– Конечно!

Разговору мешали и маски, и ветер, вот и приходилось орать в голос.

– Я выбрал лучших пилотов, но ты знаешь этих аэропланщиков: сегодня он лучший и опытный, а завтра – могильный камень, перевязанный белым шарфиком.

– Ты умеешь взбодрить перед путешествием.

– Самое главное – взлететь! – весело объяснил Нестор. – Если получится – полдела сделано.

– А если не получится?

– Капитан соберёт то, что от нас останется, и мы попробуем ещё раз!

– Я не вижу парашютов! – заметил дер Даген Тур.

– Они не понадобятся!

– Почему?

– Если не удастся взлететь, аэроплан вот так закувыркается… – Гуда изобразил рукой нечто беспорядочное. – И отправится к земле с такой скоростью, что мы не успеем выпрыгнуть. Я такое видел.

– А сам делал?

– Не доводилось!

– Это обнадёживает!

– Верь мне, кузен, я знаю, как нужно!

Гуда показал Помпилио большой палец и спрыгнул с крыла. Сидящий впереди лётчик завёл двигатель: дер Даген Тур не услышал звук, а увидел, как завертелся пропеллер, палубные отцепили тросы, и биплан стал медленно набирать скорость.

Как там спросил Нестор: «Ты готов к приключениям?!»

Помпилио улыбнулся, а в следующий миг аэроплан вырвался за границу прожекторов, за границу палубы, и вокруг сгустилась ночная тьма.

* * *

– Четыре часа?!

– Раньше никак не получится, синь… господин капитан. – Сбившийся фельдфебель по-девичьи ойкнул и с испугом посмотрел на офицера.

Ещё год назад в приотской армии было принято самое распространённое в Герметиконе обращение – «синьор», с детства знакомое любому кардонийцу. Однако в последнее время сильное влияние на Приоту оказывали галаниты, насаждающие в том числе любезное их сердцу обращение «господин». Мелочь, на первый взгляд, но галаниты последовательно добивались отрицания всего старого, привычного, прекрасно понимая, как сильно влияют на сознание незаметные мелочи. Не «синьор», а «господин», смысл тот же, но получается не так, как раньше. Люди путались, особенно нижние чины, штабные требовали наказывать за ошибки серьёзными дисциплинарными взысканиями, но Шипхе был ветераном и отличным воякой, а потому Хильдер сделал вид, что не расслышал оговорки, и вернулся к главной теме:

– Слишком долго.

– Мы потеряли время на Форворских полях, – осмелился напомнить фельдфебель.

Которые прошедший ливень превратил в раскисшее болото. Даже бронетяги заносило, чего уж говорить о грузовиках?

– Нужно нагнать. – Ян уставился на карту. – Нам приказано выйти к Змеиному мосту не позже семи.

Несмотря на раннее утро, внутри огромного «Доннера» царила забористая духота, набравшая силу за время ночного марша: расчёты спали в полном составе, командиры экипажей – по очереди с заместителями, а пахнут военные тела чем угодно, только не полевыми цветами. Имело смысл подняться наверх, поговорить на броне, но возле защищённой решетчатым колпаком лампочки было светлее, чем под предрассветным небом, удобнее читать мелкую карту, вот Ян и мучился, продолжая наслаждаться военно-полевыми ароматами.

– Всем конвоем не догоним, – пробормотал Хильдер.