Красная угроза

– Там эта… Твое великофюрерство, к тебе… к вам… эта… делегация. Пожаловала.

После чего попытался вжаться в стену.

– Какая фелегация?! – рявкнул Кувалда, машинально хватаясь за ятаган. И с горечью подумав, что Заморыш, конечно, не Копыто, который эту делегацию ещё в лифте перестрелял бы.

– Делегация твоих самых лучших и самых перспективных подданных! – громогласно сообщила Маманя, отодвигая Заморыша с дороги. – Думаю, ты знал, что мы придём. И радовался.

– Чему рафовался? – не понял великий фюрер, не выпуская оружие.

– Что мы придём.

– Пора в этой семье навести порядок! – пропищала из-за спины Мамани Сопля. – Здравствуй, папа.

– Ты это кому?

– Пора заглянуть в будущее и увидеть в нём нас!

– Здесь свет плохой! Нужна «переноска».

– Будем пудрить одноглазого?

– Не надо, он так страшнее.

– Может, вставим ему выпирающую челюсть?

– Обойдётся.

– Что происходит? – поинтересовался Майно.

– Кувалда, гони их прочь! – распорядился Лебра, закрывая ноутбук.

Но голоса шасов потонули в поднявшемся шуме.

Вслед за здоровенной Маманей в кабинет ворвались Сопля Кувалдовна Дурич, ещё одна молодая Шапка, в которой одноглазый, после некоторых сомнений, опознал Штанину Гнилич, и оператор «Отверженных» с ассистентом, осветителем и гримёром. Кабинет великого фюрера был достаточно большим, в нём даже проходили совещания уйбуев, но семеро незваных гостей ухитрились занять его полностью и устроить такой шум, что даже прошедший день рождения показался Кувалде тихим, излишне сдержанным праздником.

– Где будет перестрелка?

– Наверное, у стола.

– Лучше у сейфа, так драматичнее.

– Что делать с шасами?

– Случайные свидетели, обрызгайте их кровью, а потом возьмём интервью.

– Дрон работает?

– Да.

– Какой ещё фрон? – не выдержал великий фюрер.

– Мы снимаем с разных ракурсов, – не оборачиваясь, сообщил ассистент, распахивая окно.

Снаружи, как выяснилось, маячил дрон.

– Чтобы ты лучше получился, – съязвила Маманя, глядя на сурово насупившегося Кувалду.

– Я или вы? – попытался парировать фюрер, но не получилось.

– Мы загримированы, – хихикнула Сопля. – А у тебя во всю физиономию вчерашнее похмелье вылезло.

Тут даже Штанина не удержалась от дерзкого хохота, и публично оплёванный Кувалда протянул:

– Мля… – и выразительно посмотрел на близнецов. Мол, убедились, как всё плохо?

Убедившиеся шасы ответили великому фюреру мрачными взглядами, но промолчали, предложив, таким образом, Кувалде начать разбирательство самостоятельно.

– Зачем явились?

– Посмотреть.

– Мы тут фелом занимаемся.

– Вижу, – подтвердила Маманя, уверенно приближаясь к ноутбуку. – И ваше дело мне очень даже интересно.

– Шла бы ты отсюфа, – процедил одноглазый, но без должной уверенности. И рука вроде на ятагане, и злость в глазу горит, и рот перекошен в бешенстве, но не было в великом фюрере уверенности. Не было. Проклятый указ Берегини Трона «О гендерной политике в любезной семье Красные Шапки», который требовал дать женщинам семьи кусочек власти, связывал одноглазого по рукам. Ну и присутствие оператора, конечно же, смущало. В результате наглые тётки остались в живых.

– Прекрасный типаж, – прошептал оператор, разглядывая взбешённого Кувалду. – Сколько экспрессии.

– Его поставим в тизер, – решил Жуций, благоразумно не отправившийся в фюрерскую башню, но наблюдающий за происходящим онлайн. – Он будет драться?

– Может быть.

– Жаль, если не будет… Но ничего: рано или поздно ему придётся.

А в кабинете великого фюрера события шли своим чередом.

– Здравствуйте, шасы, – осклабилась Маманя, усаживаясь напротив близнецов. – Давно не виделись.

– Ну, вообще я тебя никогда не видел, – буркнул Майно.

– А я тебя уже забыл, – пропищал Лебра.

– Но нам всё равно есть о чём побазарить, – подытожила Маманя. – Правда?

– Неправда.

– Правда.