Охота на Горностая (сборник)

– Почему ты не хочешь просто убить остальных? – поинтересовался Герро, наблюдая за спускающими шлюпку матросами. – К чему дурацкая щепетильность?

И Луминар, и Шарге могли за мгновение добраться до берега, однако не хотели привлекать внимание чудов магией и сделали выбор в пользу традиционного средства доставки. При этом новичок Винсент находил предстоящую морскую прогулку приятной, а давным-давно растерявший романтический настрой вампир – отвратной. И именно плохим настроением было вызвано недовольное замечание.

– Просто убить удаётся крайне редко, – менторским тоном ответил чуд. – Всегда случаются последствия.

– Какие могут быть последствия у старого доброго убийства? – хмыкнул вампир. – Похороны?

– Наши противники юны, но не слабы. Один из них имеет ярко выраженный уровень «командор войны», второй – «возможно командор», у них за плечами четыре года школы гвардии, и убивают они, ты уж мне поверь, умело.

– Да-да-да… – махнул рукой Луминар, усаживаясь на банку. – К тому же они твои сородичи.

– К тому же – да, – не стал отнекиваться Винсент.

– А Мясник ты только для чужаков.

– Именно.

И честный ответ в очередной раз заставил вампира удивиться: он не ожидал, что старик настолько легко раскроет карты.

Герро подождал, пока Винсент не окажется в шлюпке, и задал вопрос, едва она отошла от борта «Абриса».

– Ярга знает о твоём милосердии к своим?

– Разумеется. – Шарге позволил себе снисходительную усмешку. – Можешь уточнить у него самого.

Масан предпочёл пропустить колкость мимо ушей.

– И как он к ней относится?

– С пониманием.

– Что-то не верится.

– Наш господин пытается отыскать правильную линию поведения в отношении навов, – напомнил Винсент. – И мой опыт может оказаться полезным.

– Да, конечно.

– К тому же Ярга не настроен на полное уничтожение Ордена. В противном случае, наше сотрудничество не имело бы перспектив.

Со вторым аргументом вампир, поразмыслив, согласился, но расспросы тем не менее продолжил:

– Зачем тогда все придуманные тобой хлопоты? Почему просто не взять нужного щенка и не уехать? Или у «просто взять» тоже бывают последствия?

Задавая вопрос, Луминар морщился от летящих в лицо брызг: после захода солнца океан слегка разыгрался, и нос лодки то и дело таранил довольно высокие волны.

– Последствия бывают всегда, собственно, мы из-за них и забираем щенка – из-за нужных нам последствий, – вальяжно объяснил Винсент. В отличие от масана, старому чуду нравилось чувствовать на лице морскую воду. – Что же касается остальных, то, оставляя их в живых, мы демонстрируем Францу де Гиру свою силу, и эта демонстрация тоже повлияет на последствия. – Пауза. – В нужном нам ключе.

– Всё так сложно.

– Ничего сложного, если подумать.

– Куда уж мне думать, – развёл руками вампир. – Я ведь пушечное мясо.

– Тогда не думай.

– Давай ты перестанешь хамить?

Яростный взгляд красных глаз Герро мог напугать любого чуда, но только не сумасшедшего Мясника. Который с абсолютным спокойствием отнёсся к весьма агрессивному жесту Луминара: резкому повороту и обжигающему взгляду.

– А ты перестань заниматься ложным самоуничижением, – с прежней расслабленностью в голосе посоветовал вампиру Шарге. – Тебе не идёт.

– Не поверил в моё самоуничижение?

– Я никому не верю.

– Даже Ярге?

– Мы оба знаем, что Ярге необязательно верить, – помолчав, ответил Винсент. – Ярге нужно подчиняться.

– Никогда!

– Что «никогда»? – не понял Вернон.

– Не смешивай пиво с водкой, а виски с портвейном? – предложил свой вариант Кольдер.

– Откуда ты знаешь, что напитки на «в» и «п» несовместимы? – удивился Аэрба. – Это откровение осеняет мужчину не раньше чем в тридцать лет.

– У меня была бурная молодость.

– У нас, – добавил Вернон.

– Ах да, вы ведь русские… – кивнул капитан. И вернулся к тому, с чего всё началось: – Никогда!

– Никогда не плати женщинам?

– Наивный мальчик.

– Никогда не давай в долг?

– Уже лучше.

– Никогда не занимай у шасов, – брякнул Дракон.

– Что? – удивился Уэрбо.

– Мы сдаёмся, – поспешил перехватить инициативу Кольдер. – Что, по-твоему, никогда не следует делать?

Несколько мгновений здоровенный серб переводил внимательный, но уже несколько пьяный взгляд с одного собеседника на другого, после чего тоном, каковым обычно выдают государственную тайну, произнёс: