Королевство

Королевство
Вадим Меджитов

Жизнь для юной Эвелинн складывается крайне удачно. Ведь она никто иная, как принцесса королевства Варран, одного из самых преуспевающих и зажиточных государств в этом мире. Так бы тихо, спокойно и совершенно незаметно она и провела бы всю свою сознательную жизнь, если бы не громкое событие, от мысли о котором у многих девушек захватывает дух. Замужество. А если сама любовь бывает только в сказках, если весь мир так системен и логичен по своей сути, то остается лишь положиться на судьбу и встретить опасность лицом к лицу, как и подобает настоящей гордой принцессе. Верно?

Часть 1

Если уж совсем честно, то я не в сильном восторге от любых гендерных столкновений. Или как они там называются… я не психолог.

В общем…

Если кто-то начинает говорить, что родиться мужчиной лучше, а другой возражает, что у женщин гораздо больше преимуществ, если внимательно присмотреться… короче, разгорается та еще ссора. Один выхватывает аргументы из здравого смысла, поражая своего противника ледяными копьями рассудка, а другой бросается в контратаку с примерами из жизни, поливая все вокруг жарким огнем эмоций. Типичная битва льда и пламени, стороннему наблюдателю остается лишь запастись попкорном и быстро-быстро делать заметки в блокноте – из них потом может получиться отличная книга. Или все семь, если растянуть концовку до безобразия.

Важно то, что оба они будут абсолютно неправы. В итоге.

Ведь миром правят не мужчины и не женщины. Мир определяет не здравый смысл и не эмоции. Все это лишь совокупность факторов, которые ведут к одному образному целому. Тому, что все обычно ненавидят, презирают, но с чем сталкиваются на любом этапе своего жизненного пути.

Система.

1

Свое детство и первые годы взросления я провела в королевстве Варран. Там же я родилась, там же правили мои коронованные родители, там же я получила свое первое имя.

Родители решили назвать меня Эвелинн, что в переводе с одного из языков древности означало «воронье крыло» и что, как многим казалось, отражало мою сущность, а также удачно сочеталось с цветом моих длинных вьющихся волос. Насчет сущности я до сих пор не понимаю, что имелось в виду – вряд ли сравнение с вороной является пределом мечтаний любой нормальной девушки.

А через некоторое время мне и вовсе начало казаться, что родители решили особо не церемониться с выбором имени, потому что я была самым младшим ребенком в нашей огромной семье, да и еще и девочкой. Уверенность в этом лишь окрепла, когда я обнаружила в личной библиотеке матери, что находилась в ее опочивальне, книгу, повествующую о приключениях темной волшебницы по имени Эвелинн. Это была сказка с хорошей и доброй концовкой, но автору, видимо, наскучило писать однотипные книги для детей, поэтому он исхитрился и вставил свою мораль, которая красной нитью проходила между строк, – дескать, в минуты кризиса добро всегда побеждает зло, но во времена спокойные зло учится подменять понятия и нещадно эксплуатирует добро.

Мне эта книга очень нравилась – она была, самой что ни на есть, системной. И жизненной. А также никто из моих знакомых так и не заметил плохо скрытую сатиру автора, что почему-то доставляло мне особое извращенное удовольствие. Именно поэтому я смирилась с поспешным выбором своих родителей, которые руководствовались бульварной книжкой (автор, чтобы прокормиться, написал множество подобных книг) и цветом моих волос. Если бы я была на самом деле злой волшебницей, то с вершины своего могущества я бы отнеслась к ним довольно снисходительно. Превратила бы в лягушек, к примеру.

Насчет имени я довольно быстро перестала беспокоиться – начиная с того момента, как мне исполнилось восемь лет. Именно тогда родители официально (официальность заключалась в том, что я ужинала с родителями одна, а не в присутствии братьев и сестер) сообщили мне, что мое основное предназначение в этой жизни – это выйти замуж. Сказав это, они почтительно замолчали, так что атмосфера вокруг напомнила мне о похоронах моей отдаленной родственницы. Тогда я также не понимала, что я здесь делаю, кто все эти люди и почему все вокруг так заунывно. Но через некоторое время пошел дождь, все встрепенулись и потянулись к раскинутым неподалеку шатрам. Под ними было сухо, тепло, а в воздухе раздавался приятный запах свежеприготовленной еды. По тому, как все набросились на различные яства, как начали наполнять свои кубки пенистым пивом, как обсуждали со скорбным видом веселые случаи из жизни, я поняла, что не одна чувствовала себя не в своей тарелке. Увидев нечто привычное и радужное взору, как недавно приготовленная и очень вкусная еда, все разом взбодрились, и жизнь снова окрасилась в яркие и понятные оттенки.

И это было системно.

В тот момент, когда родители, казалось, понимающе и благосклонно смотрели на меня, я опять начала чувствовать неприятную слабость, некую отрешенность, как бывает тогда, когда оказываешься не в своей тарелке. Самое неприятное, что родители чувствовали ровно то же самое, и я, подняв глаза кверху, вздохнула – дождь сегодня явно не собирался.

Родители расценили этот жест как закатывание глаз, свойственное девушкам из простонародья, но в последнее время прочно входящее в арсенал манипулятивной мимики у придворных дам, что заставило их нервничать еще больше. Дело в том, что отец, как и многие короли, уделял свои воспитательные часы в основном мальчикам, что напрямую вытекало из традиций и патриархального уклада воспитания королевской молодежи. Девочки оставались на попечении у матери, учителей и друзей, а так как мать очень часто уделяла свое внимание экономическим вопросам в разрезе развития государства, то девочки были вольны делать, что их душенькам захочется. Главное было не нарушать двух основных правил – не поднимать восстание и не выходить замуж за простолюдина.

Именно поэтому родители и нервничали – буквально с детства я вела себя не так, как другие девочки моего возраста. Я была несистемной в их глазах, что приводило к постоянным косым взглядам в мою сторону и непониманию, почему при столь большой свободе я как будто ограничивала свои варианты времяпровождения. Это было крайне нелогично и немного пугало – постепенно взрослея и постигнув основы обучения (умение писать и считать), многие девочки королевского рода проводили свое время, развлекаясь в городах или посещая королевские семьи союзных стран. Они буквально не могли вынести и дня, сидя дома, их тянуло к новым встречам, ощущениям и страстям.

Родители потворствовали их вольной жизни, улыбаясь про себя и как будто говоря: «Эх, это же молодость… надо нагуляться, чтобы потом осесть… стать серьезным… но сначала надо вкусить саму жизнь». Мне это слегка напоминало веселые пиры у мужчин, которые они устраивали перед тем, как идти в бой. Но там было все понятно – ты веселишься один-два дня, чтобы заглушить страх, чтобы влиться в эту систему воинственного бесстрашия, без которой воинской дух любой армии начнет стремительно падать. И хоть сами войны казались мне крайне бессмысленным времяпровождением, которое сочетало в себе одновременно потерю ценных людских ресурсов и инвестирование капитала в бесполезные по своей сути военные разработки, но пиры приравнивались к традициям. А традиции я любила, особенно те, в течение которых можно вкусно поесть.

Но традиция нагуляться перед замужеством? Традиция ли это вообще? Реально ли она помогала заглушить страх перед тем, что всю оставшуюся жизнь, начиная с шестнадцати лет, придется провести под одной крышей с нелюбимым тебе человеком? Ведь когда ты ведешь разгульную жизнь, то твое сознание признает лишь страсть, а те мужчины, за которых выдавали замуж благородных девиц, были куда старше этих самых девиц. А если твое сознание ограничено, то как ты можешь принять более опытного, более умного человека? Ведь все непонятное чаще всего отвергается, возводится в ранг нелюбимого.

Как оказалось потом, я полностью и бесповоротно ошибалась. Удар был довольно сильным, но он был настолько системным, что мне приходилось лишь грустно улыбаться глубоко внутри себя. И это был еще один пример, почему все так не любят системы – когда ты думаешь, что обдумал практически все варианты, выбрал свой идеальный путь, когда ты мнишь себя выше остальных людей… именно в этот момент тебе приходит горькое разочарование, и ты понимаешь, что в своих мыслях ты зашел слишком далеко, что тебя давно было пора поставить на место. Потому что предела совершенству нет и потому что система похожа на обоюдоострый меч без гарды – сражаться с помощью нее решительно невозможно.

Но, к счастью, все эти высокомерные мысли о том, что таким разгульным поведением девушки лишь загоняют себя в отчаянное положение, начали появляться лишь потом, ближе к шестнадцати годам. И жизнь очень быстро поставила меня на мое законное место. Ведь кто я такая, чтобы судить других людей?

Но до шестнадцати лет, до той странной поры, когда меня отправляли свататься в удаленные королевства, я заботилась лишь об одном – чтобы получать от жизни удовольствие. Проблема, которую видели во мне окружающие, заключалась в том, что мои способы получения удовольствия явно отличались от общепринятых.

Лежать целый день в кровати в обнимку с прекрасно написанной книгой? Легко. Закупаться в разных частях города, чтобы потом с поварихой приготовить нечто особенное, что не входит в повседневное меню? Запросто. Возиться с иголкой и ниткой, пытаясь сшить радужный гобелен? Полагаю, вы поняли.

Лишь потом я поняла, почему все так странно на меня смотрели. Дело в том, что все эти занятия никак не могли мне помочь успешно царствовать, по крайней мере, в первые годы. С людьми я сходилась трудно, торговаться не любила и не умела, в выпивке ничего веселого не находила, а от большого скопления народа и криков у меня начинала кружиться голова – особенно когда нужно было стоять в этой толпе в тяжелом платье и на каблуках, изображая участливое выражение лица. Нет, платья я любила, но неорганизованные, бесцельные мероприятия наводили на меня крайнюю тоску.

Помню, тогда, сидя за трапезным столом, я, стараясь выглядеть спокойной и уравновешенной, положила себе на тарелку немного мясных рёбрышек, зачерпнула из ближайшей кастрюли картофельного пюре, а затем спокойно посмотрела на своих родителей и спросила, налагает ли на меня это объявление какие-то обязательства до наступления совершеннолетнего возраста. Сказано это было немного официально, но я не собиралась снижать градуса. В мою чашку я при общем молчании налила компота из молодых яблок, не пролив при этом ни капли. С победоносным видом я снова посмотрела на родителей, они слегка замялись, но отец уже вовсю стрелял глазами в мою тарелку. Я знала, что он пробыл в дороге весь день, был ужасно голоден, и заметила, как он начал умоляюще взирать на свою жену. Та вздохнула, встала, положила мужу еду на тарелку, а затем, обернувшись ко мне, мягко улыбнулась.

И ответила, что до шестнадцати лет ничего не меняется, что я могу заниматься, чем я захочу. Отец, усердно работая ложкой, многозначительно кивнул. Атмосфера в зале слегка разрядилась.

Я также принялась за еду, мимоходом задавая краткие вопросы о моем предполагаемом замужестве. Ответы, к моему крайнему удивлению, меня удовлетворили, даже очень – в них проскальзывала логика. Как оказалось, жениха невесте ищут лишь после достижения ей пятнадцати лет, причем мне в данном случае не надо было предпринимать никаких усилий. Раньше искать никого не будут, потому что политическая карта мира постоянно перекраивается из-за постоянных войн, а мужская жизнь по той же причине не имеет определенной продолжительности, особенно если рассматривать королевских отпрысков, которых всегда поджидают государственные перевороты, войны, семейные дрязги и прочие радости жизни.

Далее невеста отправляется в так называемое свадебное путешествие, чтобы посетить дом своего избранника. А затем… тут родители быстро переглянулись, потом мать пожала плечами и сказала, что если все будет хорошо, то будет совершен выгодный династический брак, а дальше уже по ситуации…

Тут я на секунду застыла. Если «по ситуации» было еще относительно понятно[1 - Точнее, не понятно, но понятно, что ни черта не понятно. Людям приятно, даже когда понятно, что ничего не понятно. Это вносит свою определенность в жизнь.], то вот невзначай брошенная фраза «если все будет хорошо…». Но родители почему-то раздраженно замолчали мой вполне справедливый вопрос, сославшись на то, что я еще слишком мала и что потом мне самой все будет ясно.

И тогда я ощутила неприятный укол в районе сердца. Как будто меня ущипнули и сразу же отпустили. Такое неприятное щемящее чувство у меня появлялось всегда, когда мне говорили нечто несистемное, но я еще не могла понять, почему оно является таковым.

И как оказалось впоследствии, это чувство возникло у меня неспроста. Но это я осознала лишь спустя восемь беззаботных и беспечных лет.

2

Зрелости я достигла буквально одним скачком, для себя совершенно незаметно.

Отец в то время был крайне занят – надвигалась очередная война, необходимо было усиливать границы, договариваться с союзниками, поднимать налоги… в общем, дел было и правда невпроворот. Меня в данном случае успокаивало лишь то, что на мне не лежала ответственность по укреплению союзнических отношений с другими странами в качестве невесты на выданье.

К счастью, те времена, когда принцессы, участвующие в процессе династического обмена, играли немаловажную роль, прошли. Еще буквально полвека назад, если принцу более сильной в военном и экономическом смыслах страны, не нравилась его будущая спутница жизни, он мог легко лоббировать разрыв союзнических отношений и отмену всех обещаний о помощи в грядущих войнах. Мне почему-то казалось, что такие решения, а они были вовсе немаловажными, принимались загодя, а из бедных девушек делали коз отпущения. Довольно жестоко, если учесть, что на девушку вешалась столько сильная психологическая вина, что, дескать, ее обаяния и женственности не хватило, и теперь из-за нее существование целой нации было подставлено под угрозу. Думаю, существенная часть статистической выборки касательно самоубийств женщин того времени происходило как раз из-за этого – искусственно навязанное чувство вины. А куда идет знать – за тем тянутся и простолюдины, это обычная система, выражающаяся в эффекте домино. Но опять же, к счастью, сейчас такого происходит гораздо меньше – разум восторжествовал над политическим беспорядком, и теперь все решения касательно военных, политических и экономических союзов обсуждаются за круглым столом, а династические браки остались в качестве милой рудиментарной традиции. Возможно, еще через пару сотню лет человечество дойдет до того, что девушки из королевской семьи будут выходить замуж за представителей обеспеченной аристократии внутри страны, из которой они родом, а уж затем возможно даже… о ужас!.. за простолюдинов. Но о последнем даже подумать страшно.

Честно говоря, из-за сложившейся ситуации вокруг королевского бракосочетания, когда надо мной уже не висел столь большой груз ответственности, я слегка ленилась. Родители не осмеливались говорить со мной на столь щекотливую тему, но иногда[2 - Это «иногда» возникало довольно часто, потому что большую часть своего свободного времени я проводила дома, в замке.] бросали на меня столь укоризненные взгляды, словно хотели разбудить во мне нечто эфемерное и фантастическое вроде совести. Но совестливостью я, к счастью, не была заражена, а подвисший в воздухе вопрос, повторюсь, был столь щекотливый и двусмысленный, что я могла легко обернуть его против их самих же, если бы захотела.

Возможно, родители пытались воздействовать на меня через моих сестер[3 - Братья почему-то постоянно избегали меня, а обсуждение этого вопроса со мной заставил бы их биться в страхе под кроватью как минимум месяц.], но ни одна из них не была близка со мной, держались со мной прохладно.

Если говорить кратко, то дело было в любовных отношениях. Точнее… что следовало в начале этих любовных отношений. Ну, я имею в виду флирт, всякие там ужимки, взгляды из-под ресниц и прочая дребедень. И это… которое то. То самое. Вы поняли.

Я, в принципе, в глубине души это очень поддерживала, просто у меня не было желания этим заниматься. Но поддержка моя была небезосновательна – если просмотреть страницы далекой истории, то сначала молодые люди пытались поступать честно, по крайней мере, насколько могли.

Ценились такие качества, как чистота, целомудрие, добропорядочность и благочестие. Сейчас значения этих слов затеряны для многих людей в недрах словарей, но раньше все любили играть в пресловутое рыцарство.

Логика была проста – если девушка королевского рода могла выйти замуж только за представителя того же королевского рода, но другой страны, то любовных отношений до непосредственно самого бракосочетания у нее и быть не могло. Был, конечно, вариант разгульной жизни с простолюдинами, но это жестко предавалось анафеме по причине того, что девушка после таких связей была «энергетически испорчена». Почему так считали, осталось загадкой – возможно, это было косвенное влияние религиозных течений, которые набирали силу, или это была простая политическая предосторожность, чтобы милая девочка в пылу страсти не подняла восстание. Вряд ли, конечно, но мало ли что. Любовь и не такое может.

Как бы то ни было, но с недавних пор на эти запреты не только перестали обращать внимание, но стали и всячески поддерживать то, за что раньше могли возвести на костер[4 - Такие случаи реально были, но не в законодательном плане – просто правитель был малость сумасшедшим, свою дочку он хотел сжечь еще после того, как она не доела свой ужин. Просто потом нашлась причина повесомее, вот и все.]. Причина была довольно странной, и трактовалась она каждым по-разному, но я считаю, что это было нужно для более быстрого снятия психологического барьера при встрече двух не совсем… опытных людей. Касательно опыта проблема была решена очень быстро и эффективно, ведь теперь юным и милым принцессам совершенно не возбранялось совершать променад под бледным светом луны с представителем не столь знатного рода. В основном к принцессам липли молодые люди с жилкой карьериста, ведь некоторые дамы сорили деньгами, что пылью. Реже с принцессой прогуливался молодой поэт, вдохновляющийся ее неземной красотой и царственной аурой на новые литературные свершения, а совсем редко крайне влюбчивые юноши, которые старались отдать девушке самую дорогую, но в то же время и самую бесполезную вещь на свете – свое сердце. Последние обычно очень сильно разочаровывались, потому что принцессы никогда и ни под каким предлогом не вышли бы замуж за простолюдина. Дело было не в меркантильности, не в холодном расчете, просто зачем обижать родителей, которые хотели тебе самого лучшего? Да и есть нормально также хотелось. И спать не в шалаше с подстилкой из клопов. И слушать нормальную литературную речь, а не выкрики рабочих в шесть утра. В общем, вы поняли. Приятно было поваляться в грязи, зная, что впереди тебя ожидает приятная и теплая ванная.

Обладая столь невозбранной свободой, принцессы меняли своих любовников как перчатки. И уже потом, встречаясь со своим избранником, знали, что к чему и не строили ложных иллюзий, что все будет мило и сказочно. Доказательством тому было, к примеру, то, что девушки брали с собой прочные и крайне дорогие кусочки белой материи, которую в простонародье называли ватой. Нет, а вдруг ваш избранник сильно храпит? А на следующую ночь можно без зазрения совести спросить, есть ли рядом свободная комната, переехать туда и жить себе припеваючи. Семейная жизнь, если ты принцесса, была примерно такой же, что и у простолюдинов, просто куда богаче и интереснее.

Поэтому, если сравнивать со всеми, то я действительно изрядно ленилась, выходя из дома порой, чтобы поучиться гончарному мастерству на окраине города, чтобы выпить чашечку чая со знакомой учительницей истории, чтобы посетить ярмарку, куда съезжались кондитеры со всего королевства… в общем, я и правда вела довольно беспечную жизнь и в то время даже имела наглость говорить себе, что пусть само все образуется, пусть все решится за меня! Дескать, что тут сложного, все уже давно определено, поэтому остается лишь ждать и надеяться, что будущий муж может выговорить слово «противоестественный» без ошибки. Или что он хоть как–то знаком с запятыми.

Поэтому в этом деле я целиком и полностью отдалась на волю судьбе.

И ошиблась, хоть я и не старалась оказаться в итоге правой. Ошибка состояла в том, что я не учла еще одно правило системы.

Даже если ты сперва не видишь, даже если ты думаешь, что все просчитал, даже если тебе все равно, у жизни найдется, чем тебя задеть. Ибо один важнейших элементов системы – это цена. За все приходится платить, просто те мастера, которые профессионально лавируют сквозь жизненные потоки, не обращают внимания на цену, ибо они не надеются, не рассчитывают, не ждут, а просто действуют так, как считают правильным.

И в итоге это «так» и оказывается правильным, ибо они так считают.