Ведь сам искал я с домовыми встречу.
Мне Никодим рассказывал про вас!
– Так ты знаком с беспутным полевым? -
Спросил старик без тени интереса.
– И что за радость, дедушка, быть злым? -
Обиделся вдруг выходец из леса.
Он мог простить, когда его ругали,
Но за друзей всегда стоял горой.
– Ты доживешь до вечера едва ли,
Начав судить столь раннею порой!
– Ты Доможил, и Никодиму друг, -
Ответил Афанасий без запинки. –
И что бродить нам около да вкруг?
Я не затем шел в город из глубинки.
– Разумен, малый, ты не по летам, -
Съязвил старик. – Ужель в лесу родился?
– Позволь-ка, дедушка, я честь тебе воздам! -
И Афанасий в пояс поклонился.
(Он не забыл совета Никодима).
Поклон нежданный так растрогал Доможила,
Что по щеке его скользнула, невидима,
Слеза, за ней еще… И прошлое ожило.
И вспомнил старец враз и Никодима,
И дружбу старую, и старое село –
Все то, что было некогда любимо
И что, казалось, навсегда ушло.
Пусть не привыкли домовые плакать –
Ведь не всегда сентиментально зло, –
Но Доможил дождю позволил капать…
Лесному духу снова повезло.
Глаза омыв и память растревожив,
Был домовой радушно-суетлив.
Так долго жил он, сам себя стреножив,
Что, путы сняв, внезапно стал болтлив.
– Так Никодим, ты баешь, жив и здрав
И старика не позабыл доселе?
Тебя ко мне направив, был он прав.
Эй, молодцы, сегодня быть веселью!
Он оглянулся – спутники его,
Всегда во всем натурой злой ведомы,
Не скрыв неодобренья своего
Вновь крысами метнулись в щели дома.
И злобный писк окрестность огласил,
Из темных нор глаза вдруг засверкали –
Традиции нарушил Доможил,
И домовые в слободе восстали.
– Ужо я вас! – им старец пригрозил. -
Не сметь перечить, бесово отродье!
Моей руке еще достанет сил
Вернуть вам разум вопреки природе!