Перлюстрация. Перехват информации

Тем не менее, многие представители зарубежных стран при австрийском дворе знали о существовании в Вене ЧК. Его наличие косвенно признали даже сами австрийцы. Когда британский посол с юмором пожаловался, что он получает копии вместо оригинальной корреспонденции, австрийский канцлер холодно заметил: «Как неловки эти люди!».

Перехваченная зашифрованная корреспонденция подвергалась криптоанализу. В нем австрийцы весьма преуспели. Успех был достигнут в том числе и за счет того, что сейчас бы назвали «научной организацией труда». Были разработаны «нормативные акты», регулирующие работу дешифровальщиков. Они имели следующие положения:

– не допускать переутомления сотрудников от интенсивной умственной нагрузки, за исключением чрезвычайных случаев; австрийские криптоаналитики одну неделю работали, а другую – отдыхали;

– необходимо материальное стимулирование успехов, хотя заработная плата сотрудников была невысокой, за вскрытие шифров выдавались значительные премии;

– предусмотреть денежную компенсацию дешифровальщикам за вынужденную безработицу, когда ключи некоторых шифров подолгу не менялись, и, вскрыв их, дешифровальщики оказывались в вынужденном простое.

Хорошую возможность взглянуть на достижения венского ЧК дают воспоминания барона Игнаца Коха, который руководил им в период 1749-63 годов. Например, 4 сентября 1751 года он послал австрийскому послу во Франции некую дешифрованную корреспонденцию, позволявшую, по его словам, «гораздо лучше понять основные политические принципы, которыми руководствуется правительственный кабинет во Франции».

А еще через 2 недели он написал: «Это восемнадцатый шифр, который мы вскрыли в течение года… К сожалению, нас считают чересчур способными в этом искусстве, и мысль о том, что мы можем вторгнуться в их корреспонденцию, побуждает иностранные дворы непрерывно менять ключи, иначе говоря, посылать каждый раз более трудные в смысле дешифрования сообщения».

К достижениям австрийской дешифровальной службы относится чтение шифрованной переписки множества зарубежных правителей, политических деятелей и дипломатов. Тем не менее, венский ЧК был закрыт в 1848 году.

Следующее упоминание о перлюстрации находим уже в 1913 году начальник военной контрразведки Австро-Венгрии полковник Альфред Редль. Но карьере любого, даже самого успешного агента, когда-то наступает конец. Провал хорошо законспирированного информатора случился, увы, из-за уловки, им же самим и придуманной.

Еще в начале своей контрразведывательной деятельности Редль создал в Вене ЧК для перлюстрации почтовой корреспонденции. Все письма из-за рубежа вскрывались и прочитывались, и в подозрительных случаях почтовый чиновник, получавший вознаграждение и из секретного фонда, при появлении адресата потайным звонком вызывал шпиков.

Так случилось и на венском почтамте с письмом на имя господина «Ницетаса». Почтовый чиновник нечаянно обнаружил, что в конверт было вложено 7 тысяч крон, причем отправление не было заявлено как ценное. Филеры, отправившиеся за «Ницетасом», сразу установили, что это никто иной, как… сам Редль.

Германия

ЧК в баварском городе Нюрнберге работал с 1680-х годов, времён войны Аугсбургской лиги, пытаясь проследить за французским влиянием на землях Священной Римской империи и в восточной Европе. Благодаря привилегированному и практически монопольному положению европейской почты «Турн-и-Таксис» (нем. von Thurn und Taxis) во многих государствах и особенности почтовых потоков внутри этой организации привели к возникновению ЧК в Нюрнберге.

Именно в этом городе поток почты «Турн-и-Таксис», шедший из Франции и Испанских Нидерландов, разделялся надвое: в северную и восточную Европу. В Нюрнберге вся эта почта вскрывалась и копировалась имперскими властями с полным содействием семейства Турн-и-Таксис.

В нижнесаксонском городе Целле, резиденции герцога Брауншвейг-Люнебургского, начиная с 1693 года весь идущий из Нюрнберга на север поток копировался уже без такого содействия в пользу английских и голландских друзей и союзников герцога. На жалобу, поданную при дворе Императора представителем Турн-и-Таксис, герцог отвечал, что вряд ли кто-либо может ожидать от него другого поведения в военное время.

Несмотря ни на что, французские дипломаты продолжали посылать письма через немецкие земли, будучи уверенными в непревзойденность французской шифровальной службы. Тем не менее, 2 профессиональных криптоаналитика на службе Брауншвейга с возможной помощью Вильгельма Лейбница вскрыли немало из этих шифров.

Конец активной работе целльского, а вслед за ним и ганноверского ЧК был положен коммерческим вытеснением Турн-и-Таксис частными французскими и голландским почтовыми службами. Почтовое агентство Амстердама не пожелало делиться пересылаемой через него почтой с ЧК германских графств и герцогств, заявив, что это замедлит и удорожит доставку почты.

Голландия

То, в чём амстердамское почтовое агентство отказало немцам, оно предоставило великому пенсионарию Голландской республики. Возникновение голландского ЧК во времена войны за испанское наследство интересно как пример становления секретной организации под влиянием существования других.

В первые годы войны Голландская республика нередко перехватывала письма дипломатов и шпионов со своей территории. Для дешифровки таких писем голландцы обращались за помощью в ганноверский и британский ЧК. Когда значительный поток европейской дипломатической и коммерческой переписки сам пришёл в руки республики, для того чтобы быстро извлекать представляющую интерес для Республики информацию и самостоятельно распоряжаться ей, понадобилась и соответствующая служба.

Первые годы амстердамский почтмейстер со своими служащими копировали почту, а большая часть дешифровок выполнялась по-прежнему в Ганновере, но неоднозначные отношения между союзниками все больше смещали центр тяжести на ЧК в Гааге.

Особенностями Голландской республики, влияющими на работу ЧК, было особенно большое количество людей в стране, вовлечённых в принятие политических решений и состоящих в переписке по этому поводу, и частное управление почтовыми отделениями до 1750 года.

Дания

В Дании перлюстрация вошла в обиход во время датско-шведского противостояния конца XVII – начала XVIII веков. Датский ЧК интересовался почти исключительно дипломатической перепиской. Информации о внутриполитических делах собиралась редко, в основном в ходе дворцовых интриг, и теми же способами, что применялись к иностранной корреспонденции.

Из-за неспособности справляться с дешифровкой посланий систематическая перлюстрация фактически заглохла к 1760 году. Это особо заметно на примере серий перехваченных писем, датируемых 1758 годом, в которых клерки ставили пометки «одна страница шифра» вместо того, чтобы хотя бы переписать шифровку.

Однако эра ЧК в Европе была недолгой. Бурные политические события, особенно середины XIX века, привели к ограничению абсолютной власти европейских монархов и их полицейских ведомств. Провозглашенные принципы свободы и равенства оказались несовместимы с политическим сыском и в частности с цензурой переписки (перлюстрацией корреспонденции).

В июне 1844 года волна протестов со стороны общественности по поводу перлюстрации писем вынудила британское правительство прекратить перехват дипломатической переписки. В Австрии и Франции двери ЧК закрылись в 1848 году.

Тем не менее, в условиях монархических режимов в Европе в XIX века и в начале XX века, при наличии острых конфликтов между ними, нарушение тайны переписки в тот период было очень частым. Это не вызывало серьезного удивления у общественности, несмотря на официальное признание принципа соблюдения тайны переписки в Конвенциях созданного в 1874 году Всемирного Почтового Союза.

Стремление избежать перлюстрации корреспонденции приводило к созданию различных хитроумных способов защиты письма от вскрытия. В качестве примера можно привести запечатывание писем дипломатической почты в первой половине XX века.

В практике почтовой переписки использовались зеленые конверты из специального картона размером 41x26 см. На лицевой стороне обозначались печатным шрифтом отправитель и получатель. Картон, из которого изготавливался конверт, был специальным, особенности сгибов и структура материала делали невозможным тайное вскрытие такого конверта без повреждений.

Кроме того, на обратной стороне и на закрывающемся клапане имелись два небольших отверстия в бумажном слое. При запечатывании конверта эти отверстия закрывались, а через картон пропускался специальный шнур, который образовывал сложную геометрическую фигуру и завязывался особенным узлом. Узел заливался сургучом, а на сургуч ставилась печать.

Получатель такого конверта сначала искал внешние признаки вскрытия, затем отделял клапан и через отверстие проверял шнурованную маркировку. Поэтому практически вскрыть такой пакет, не оставив при этом следов, было невозможно. Его можно было только заменить, при наличии точно таких же конвертов, специального шнура и печати.

1.2. Французский ЧК

В 1590 году французский король Генрих IV основал почтовую службу «Poste aux Lettres», которой была поставлена задача распечатывать, читать и повторно запечатывать письма, собирая информацию об умонастроениях нации. Осведомлённость публики о существовании подобной службы привела к использованию шифров в частной переписке, а это, в свою очередь, привело «Poste aux Lettres» к необходимости «взламывать» новосозданные системы шифров.

Но прежде всего осуществлялось вскрытие дипломатической переписки. Так, например, в конце XVI века французский король Генрих IV подписал с Испанией условия мира, которые активно затрагивали интересы Англии и, конечно, сохранялись в строжайшей тайне. Достать текст мирного франко-испанского договора англичанам удалось через венецианского посла Контарино. По его поручению испанского курьера, который вез почту с подписанным договором, напоили снотворным зельем и усыпили.

Однако текст договора находился в запаянной металлической трубке, на которой стояла печать (чем не современный контейнер для дипломатической почты!). Вскрыть трубку и не повредить печать оказалось крайне трудно. К тому же трубка-контейнер была внутри запечатанной сумки, которая крепилась цепью вокруг тела курьера. И всё же изъятие документа было осуществлено так искусно, что в Мадриде ничего не заметили.

После того, как в 1628 году молодой писец Антуан Россиньоль дешифровал письма гугенотов из осаждённой крепости Ла-Рошель, кардинал Ришелье назначает его начальником «Счетной Части» (фр. Cour des comptes) – дешифровального отделения. Россиньоль стал первым профессиональным криптоаналитиком Франции, а на смертном одре Людовик XIII назвал его «человеком, от которого зависит благополучие моих подданных».

Кардинал Ришелье уделял деятельности ЧК особое внимание. В 1628 году, когда Ришелье запретил пересылку писем в обход почты и приказал устроить в помещении парижского почтамта специальную комнату для тайного просмотра писем – ЧК. Сам Ришелье цинично называл эту операцию «размягчением сургуча». Детище кардинала Ришелье усовершенствовал король Людовик XIV, организовав полицейское политическое бюро.

Первые шаги на пути создания такой полицейской структуры были предприняты еще кардиналом Мазарини, который руководил секретно-агентурной службой с 1642 года. После его смерти в 1661 году теневую власть в государстве осуществлял финансист, экономист и политик Жан Батист Кольбер. Он был создателем ЧК во Франции.

Перед вскрытием письма с его печати с помощью специальной мягкой амальгамной пасты обязательно делался оттиск, чтобы впоследствии письмо снова можно было запечатать точно такой же печатью. О том, что письмо вскрывалось, догадаться было невозможно. Прежде, до Кольбера, строго соблюдался основной принцип: доставлять адресатам только письма, прошедшие тайную цензуру.

ЧК при Людовике XIV, согласно описанию современника, представлял собой «запрятанное в укромном месте и постоянно запираемое помещение, где стояло множество разнообразных стеллажей и ящиков, низеньких столиков и переносных пюпитров.

В шкатулках и футлярах хранились цветные чернила и перья, подушечки для черных и красных оттисков, изготовленные из специальной мастики или хлебной мякины, которые пропитывали связующей жидкостью, заготовки для штемпелей, с их помощью можно было зафиксировать и сохранить любую форму печати.

Кроме того, здесь лежали стопки облаток всевозможных цветов и размеров, наборы печатей любой мыслимой формы и исполнения и лак. В особых ящичках хранились острые ножи, длинные лезвия и тончайшие стальные пластинки, конверты и почтовая бумага любого вида, любого цвета и любого формата на случай, если вдруг что-нибудь будет порвано.

Имелись разнообразные чернила и подушечки с почтовыми штемпелями со съемными цифрами, небольшие горелки под тоненькими решетками, чтобы размягчить печать и расплавить лак.

Маленькие реторты и спиртовки использовались для того, чтобы под действием пара кипящей воды увлажнить резиновые крепления или облатки; как только такая печать достаточно отсыреет, надо было легонько поддеть ее тонюсенькой стальной палочкой – и она тут же отрывалась.

Для запечатывания письма использовали отпечаток, сохранившийся на хлебе, иной раз годилась и металлическая печать, но затем непременно покрывали тем лаком, который был строго идентичен прежнему. При запечатывании облатками надо было взять кусочек такого же цвета и размера, как в оригинале. Облатки были очень тонкие, и если манипуляция не вполне удавалась, прибегали к помощи обычного почтового штемпеля.

Здесь всегда хранились про запас разные химические жидкости, всевозможные клеящие вещества и красители, разнообразные нитки, веревочки для перевязывания, а помимо того неисчислимое множество разных вещей, чье предназначение показалось бы совсем непонятным для непосвященного. Одним словом, все это было скорее лабораторией, чем бюро».

Существует также версия, что первая служба под названием «Cabinet Noir» была организована в 1668 году военным министром Людовика XIV Франсуа Лавуа, и уже вслед за этим название стало применяться к разнообразным организациям, занимающимся перлюстрацией и дешифровкой корреспонденции.

Возглавляли работу «чёрного кабинета» Антуан Россиньоль и его сын Бонавентура. В царствование Людовика XIV слежка и почтовая цензура становятся частью возведённой в систему политической полиции. При новом короле местом работы Россиньоля становится тайная комната, прилегающая к кабинету короля в Версале. Отсюда шёл поток дешифрованных сообщений, в немалой степени определяющих политику Людовика.

Современники были хорошо осведомлены о существовании ЧК и поэтому из осторожности не касались в корреспонденции вопросов, составлявших государственную тайну. Об этом писал, например, герцог Сен-Симон в своих мемуарах, относящихся к концу XVII века.