Клинки капитана Бенфики

Клинки капитана Бенфики
Вадим Павлович Фефилов

Восточный роман
Вадим Фефилов – известный журналист, двадцать шесть лет работал репортером-документалистом, часто – в зонах военных конфликтов.

«Клинки капитана Бенфики» – захватывающий дебютный роман. Сильная йеменская девушка, офицер контрразведки, в одиночку противостоит суровому мусульманскому миру мужчин, государственной машине, террористам и собственной семье.

Вадим Павлович Фефилов

Клинки капитана Бенфики

В романе использованы настоящие документы и реальные истории, записанные автором во время посещений Йемена и соседних стран.

Некоторые птицы не предназначены для того,

чтобы держать их в клетке.

    Стивен Кинг «Рита Хейуорт, или Побег из Шоушенка»
    (перевод Екатерины Александровой)

© Фефилов В.П.

© ООО «Издательство АСТ»

Часть I

1

В аэропорту

Кряжистый пожилой мужчина в длинной зеленой юбке, пыльном пиджаке и с автоматом Калашникова, приклеенным к плечу, конвоировал по переполненному столичному аэропорту высокую девушку в модном черном хиджабе из легкой и прочной ткани. Из-под пиджака старика, вышагивающего по Sana’a International Airport, как краб вдоль кромки морского залива, торчала майка с еле узнаваемым портретом футболиста Эйсебио. Длинные усы дяди Шейха шевелились, словно две сердитые гусеницы. Он только что обвинил ее в «умышленной порче шести семейных пикапов, трусливом бегстве с места убийства жениха и наглом воровстве кинжалов стоимостью в три миллиона долларов США». Многовато грехов для одного дня и скромной арабской девушки… В кармане ее абайи[1 - Традиционное арабское женское платье с рукавами, предназначенное для ношения в общественных местах. – Здесь и далее примеч. автора.] лежал дефицитный авиабилет, позволявший уже в течение ближайшего часа покинуть родину, однако этот мутирующий таракан с чужой планеты (из фильма с запиленной VHS-кассеты) неожиданно помешал побегу. В такт шагам в рюкзаке тихо скрежетали кинжалы с рукоятками из рогов черных носорогов работы иудейских мастеров древнего халифата Аббасидов. Мешок из вяленой кожи сильно оттягивал левое плечо, но девушка в спортивном хиджабе привыкла, что правая рука должна быть всегда свободна.

– Дикая кошка-воровка, попытавшаяся утащить наши финики… – дядя Шейх подбавил к ранее высказанному обвинению витиеватой образности.

– Вы считаете, это смешно? – Зеленые глаза девицы потемнели. Дервиши на базарах утверждают, что при виде изумрудного камня именно такого цвета дохнут даже ядовитые песчаные эфы.

Когда-то давно – за мягкую походку, мгновенную реакцию и изумрудные глаза – отец шутливо сравнивал Бенфику с кошкой породы аравийский мау, а подружки еще в школе находили в ней схожесть с мстительной Холли Берри из Catwoman. Тот фильм был не первого сорта; она бы предпочла увидеть себя в «Касабланке», но, увы, здешние мужчины не знают, что такое длинные плащи и шляпы… Отцу и сверстницам она позволяла шутить на кошачьи темы, но дяде Шейху-то с какой стати? В детстве, играя на жаркой улице, она всегда чувствовала, что этот пахнущий дурным одеколоном «близкий родственник, присматривающий за дочкой вождя» находится где-то рядом. Как же он мучил ее длинными скрипучими лицемерными нравоучениями…

– А что тут смешного? Племянница, выросшая на моих глазах, попыталась меня обворовать, – сказал старик и отпихнул калашниковым засмотревшегося на нее подростка-носильщика. – И не только меня! Ты хотела ограбить все наше племя! Я прибегаю к Аллаху за помощью против шайтана во имя Бога Милостивого и Милосердного!

На улице плюс тридцать пять по Цельсию, но старая вентиляция внутри бетонного параллелепипеда работала еле-еле, как и всё в этом проклятом государстве. Женщины, безглазые тени, закутанные с ног до головы в черные бурки, щекотали за ушами плачущих детей. Ноги мужчин, скрытые до голых лодыжек длинными рубахами, обутые в резиновые шлепанцы или стоптанные пыльные туфли, то и дело передвигали с места на место огромные тюки и неподъемные баулы, перемотанные скотчем. Счастливчики в бело-красных арабских куфиях на потных головах, сумевшие зарегистрировать авиабилеты, пили сладкий чай из грушевидных стаканчиков в тесном кафетерии и курили крепчайшие сигареты Sportsman, стряхивая пепел на каменный пол. Оглядываясь по сторонам и понизив голос на полтона – нет ли рядом государственных стукачей с рыбьими глазами, – они с раздражением обсуждали цены на продукты, скачущие после революции, как неприрученные пустынные жеребцы; а еще говорили о недавней бомбардировке аэродрома, из-за чего все крупные международные перевозчики отказались от регулярных рейсов в Сану.

– Только бы улететь из этого бедлама. Говорят, следующий борт будет через десять дней. Если вообще будет… Впрочем, на все воля Аллаха!

– Два года электричества в столице нет, слыханное ли это дело!

– О чем вы говорите? Раньше газ даже в деревнях в горах был. На ишаках баллоны возил… А сейчас… Упаси нас Аллах от проклятого шайтана!

В полицию родственники обращаться не станут – конкурирующие племена подобное заявление сочтут за слабость. И камнями на площади не забьют, ведь шариатом здесь кичатся только для виду. Ну какой шариат, когда все вокруг жуют дурман-траву с утра до вечера? Скорее всего, ей грозит многолетняя ссылка высоко в горы, в деревню «детей дождя», где мимо развешанного во дворе белья плывут грозовые тучи, а каньоны вокруг как бездонные тюремные рвы. Беседовать в той деревне придется с козами да сексуально озабоченной молодежью, лишившейся рассудка от безмерного употребления «арабского чая». И никогда она не научится скользить на серферской доске внутри штормовой волны, как агент Юта, не погуляет по белому снегу в норвежском Лиллехаммере, как Фрэнк «Ловкач» Тальяно, и не проскачет на белой верблюдице по Атласским горам, как легендарная владычица Тин-Хинан.

– Куда мы сейчас идем, дядя Шейх? – спросила девушка и прихлопнула долгоножку, осмелившуюся подлететь к ее смуглому лицу. Такие точеные профили еще встречаются у праправнучек царицы Сахары.

– Тебе придется немного посидеть у начальника Службы безопасности аэропорта.

– И долго я буду у него сидеть?

– А куда тебе спешить? Он сейчас в больнице с ранением после бомбардировки, но у меня ключ от его кабинета имеется. А потом мы за тобой приедем.

Понятно, значит, дядя Шейх боится в одиночку везти ее из аэропорта в город. Ну и правильно боится. Сейчас он запрет горемычную в прокуренной комнате и отправится в город на семейный совет, посвященный ее будущей пропащей жизни. Совет будет длиться долго, ведь мужчины-арабы молчаливы, как домохозяйки на рынке.

Дядя на ходу нервно растирал костяшки кулаков, словно показывая, что при случае и врезать ей готов. Тут у девушки случилось прозрение, как прямо здесь и сейчас решить проблему с опасным родственником. Хвала Аллаху! Пока дядя, проклиная шайтана за мертвые лампочки в коридоре, ковырялся ключом в дверном замке, она критически осмысливала план боя.

Длинное глухое платье, конечно, не самая удобная экипировка для бойцовского клуба. Черную одежду, закрывающую тело с головы до пят, портные начали шить арабским девушкам много веков назад, чтобы они могли раствориться в темноте, когда в город среди ночи врывались насильники-крестоносцы. Однако сейчас она и не думает бежать, а напротив, как отважная Аиша, вдова пророка Мухаммеда – да благословит его Аллах и приветствует, – планирует полный разгром врага. Аллаху акбар!

Во-первых, проникающему удару коленом в пах может помешать изогнутая джамбия. В горах у каждого мужчины из-за кушака вяленой кожи обязательно торчит большой кинжал. Этот клинок в широких ножнах может уберечь достоинство дяди Шейха, как защитный бандаж боксера на ринге. Во-вторых, нельзя позволить близкому родственнику выхватить клинок из ножен. Даже простой порез или царапина могут доставить ей серьезные неприятности, поскольку мужчины каждый день используют ножи за столом – срезают вареное и жареное мясо с костей животных, и глупо думать, что лезвия после обильных трапез стерилизуют. И в-третьих, очень важная проблема! Как приблизиться к мужчине на короткую дистанцию так, чтобы он не почувствовал угрозы? Из семейных пересудов ей было известно, что сразу после смерти тринадцатилетней жены старый ишак пустился по дороге шайтана: подолгу пропадал в морском порту Адена в ночных клубах с танцами живота, а в столице часто захаживал в подпольные заведения китайцев. Полиция регулярно вешает на их бордели замки и выводит на дверях красной краской суровое слово «харам»[2 - Cтрогий религиозный запрет (араб.).], но уже через пару дней узкоглазые сутенеры, смягчив руку полицейскому начальству, замазывают белилами алую надпись, и китайские шлюхи вновь открывают бесстыжие объятия местным нечестивцам. Несколько лет назад шестидесятипятилетний дядя Шейх снова женился – теперь на пятнадцатилетней, – но вряд ли этот потаскун успокоился.

Мужчина наконец открыл замок, и они зашли в кабинет чиновника средней руки времен распада государства. Огромный письменный стол-падишах и шесть диванов – друзей падишаха, разлегшихся вдоль стен. Перед каждым диваном низкие столики с кривыми ножками, как рабы, вставшие на четвереньки перед господами. На грязных спинах невольников тяжелые пепельницы, набитые окурками, и чайные стаканчики на бронзовых подносах. На стене за письменным столом светлело пятно от портрета президента, еще недавно воображавшего себя неснимаемым. На толстом ковре следы засохшей рвотной массы; рядом использованные шприцы с ампулами и горки скомканных бурых бинтов. В кабинете оказывали первую помощь раненым сотрудникам аэропорта после бомбардировки самолетов, прилетевших из соседней Саудовской Аравии. На улице жарища; сколько же здесь градусов при давно сдохшем кондиционере? И еще спертый воздух и вонь. Наверное, именно так пахнет изо рта шайтана. Дядя издал звук, словно его тошнит, и бросился к окну, хотя ранее Бенфика думала, что он еще крепкий орешек.

– Скажите, а как вы узнали, что я поехала в аэропорт? – спросила девушка, глядя, как дядя дергает заевшую задвижку окна.

Зловонный воздух ее не смутил, лишь на мгновение она поднесла рукав платья к лицу. Сила воли плюс капля стойких духов: перец и роза.

– Ну наконец-то, хвала Аллаху! – Дядюшка открыл окно и высунул голову наружу.

– Вы слышали мой вопрос, дядя? – Зеленые глаза девушки сузились и снова потемнели.

– А где тебя еще искать? – ответил мужчина, не слишком удивляясь ее наглости. – В свое время Османская империя не потрудилась протянуть Хиджазскую железную дорогу до нашей столицы, а до морского порта Адена по нынешним временам даже ты бы не доехала. Но к чему эти глупые вопросы? Сейчас я запру за собой дверь, и ты будешь сидеть здесь! Давай сюда рюкзак с ножами!

– Хорошо, но как, находясь в столице, вы узнали о том, что произошло в горах? Там же нет мобильной связи.

– Не морочь мне голову, Бенфика! Парни написали эсэмэс и подкидывали мобильники, покуда аппараты не поймали сигнал с далекой вышки, и тогда целая туча эсэмэс прилетела на мой телефон в столицу. Хвала Аллаху! Давай сюда торбу!

– Подождите, дядя Шейх. Мы же здесь одни, ну куда нам спешить?

Она сняла с плеча тяжелый рюкзак и аккуратно положила на пол. Сильно двинула ногой в направлении дяди, правда немного в сторону. Старые клинки в мешке брякнули по-боевому, как гонг на ринге. Потом девушка легко и быстро скинула через голову длинную абайю и бросила на рюкзак. На ней оказались красные шелковые трусы-боксеры, алый топ и белые кеды на босу ногу. Кожа у Бенфики гладкая и смуглая, словно зерна кофе матари легкой обжарки. Фигура атлетическая, но стройная. Гленн, инструктор по боевому джиу-джитсу, наемник и циник, иногда выдавал забавное: «Ты одинаково неплохо смотрелась бы на обложке не только журнала “Ринг”, но и “Плейбой”…» Дядя Шейх, глядя на внезапно раздевшуюся перед ним племянницу, выпучил глаза и открыл рот. Бенфика сделала три быстрых скользящих шага и встала к дяде почти вплотную. Кажется, мужчина хотел ухватить ее за обнаженные смуглые плечи, но тут она сдвинула рукоять кинжала в сторону, схватила за пояс из вяленой кожи и сильно ударила коленом в пах. Скорее всего, внезапная нежность близкой родственницы показалась Шейху подозрительной, и в момент удара он успел повернуться к ней боком. Колено попало в пустоту, и она еле устояла на ногах. Мужчина извернулся и без слов влепил короткую тяжелую пощечину, так, что голова девушки загудела. В отчаянии она отступила назад и обнаружила в своих руках дядину джамбию. Старик попытался нагнуться за упавшим с плеча автоматом Калашникова. Бенфика перехватила кривой клинок обратным хватом и с яростным выкриком ударила правым боковым в область подбородка.

– Аллаху акбар!

Кулак с зажатой рукоятью лишь слегка задел челюсть мужчины, но длинное изогнутое лезвие скользнуло по шее и перерезало сонную артерию. Кровь брызнула на девушку и тут же залила грудь и живот. Дядя заклокотал горлом и упал на колени. Он пытался зажать обеими руками рану, но кровь хлестала и хлестала быстрым ручьем сквозь пальцы, и старик рухнул лицом в пол. Бенфика присела на корточки, положила клинок на ковер и бросилась прочь из кабинета. Сделала несколько быстрых шагов по пустому душному коридору, но вдруг с ужасом вспомнила, что находится в аэропорту хоть и плохонькой, но все же арабской страны – в одних трусах и лифе. Хорошо, что в большом здании после революции экономили на электричестве. Девушка остановилась, сделала три глубоких вдоха-выдоха и вернулась в кабинет. Подхватила с пола и натянула на тело мокрое от пота и чужой крови платье. Достала из рюкзака пакет с гигиеническими салфетками, наспех вытерла руки и лицо. Стянула с головы хиджаб и смахнула с темной эластичной ткани красные капли. Совершая эти простые движения, она не отрываясь смотрела на дядю Шейха. Наконец она решилась и, снова присев на корточки, с трудом, в несколько приемов засучила правый рукав пиджака и рубашки убитого родственника. Кажется, она не поверила своим глазам и, подняв смуглую руку мертвеца, провела ладонью по ее внутренней стороне ниже локтя.

– Не может быть… Где же татуировка? О, прости меня, Аллах…

Словно в ответ дядина конечность неожиданно дернулась (как известно, тело мертвеца может хаотично двигаться в течение нескольких часов), и девушка ее отпустила. Встала, закинула рюкзак за спину и вышла из кабинета, зло хлопнув дверью.

Дядя Яруб, старший диспетчер столичного аэропорта, помогавший ей купить дефицитный авиабилет, терпеливо дожидался у выхода на таможенный контроль.

– Скорее, госпожа Бенфика! Самолет может улететь! Трап уже хотели отгонять, но я приказал диспетчеру на вышке подождать еще чуть-чуть!

Какой же дядя Яруб славный, а еще терпеливый! Покойный отец часто с ним общался. Друзья с юности – оба тонкие ценители древних клинков – обычно встречались в лавке величайшего оружейника страны Абдуллы бен Узейри и подолгу с наслаждением обсуждали невероятные истории редчайших кинжалов династии Тахиридов.