Фрилансер

Это, если пафосно. А, если попроще: с репортажем-то что делать?

Репортаж рождает низменные чувства, размышляет Влад Перепелкин. Уместно ли провоцировать преданную аудиторию «Мегаполиса». Или, если взглянуть шире, возможно ли выпускать Душу на всеобщее обозрение. Имеет ли право человек так оголяться даже перед самим собой?

Теперь Влад знает всю подноготную «космонавтов», героев репортажа. Девять человек во вселенной отныне не являются загадкой Бога. (Влад атеист, но, когда нагоняет пафосу, обязательно треплет слово «Бог»). Только Бог имеет подобную власть над людьми. Выходит, Джонни – Бог?

Мир жив, пока каждый из нас загадка, которую хочет разгадать другой.

Человек, лишенный тайны разоружен, безопасен, пуст. Не случайно одетый загадочнее раздетого, знает Влад.

Если человеческое мясо сравнить с отварной свеклой, по цвету, то все люди на Земле – компоненты винегрета, распоясался в своих размышлениях Влад ближе к обеду. И в этом винегрете убийства, футбол, секс – перец, соль и оливки. Убери из винегрета приправы, оставь одну свеклу, и, кто его станет есть? Свекла, конечно, хороша, но преснятина невообразимая.

Репортаж рождает чувства возвышенные, продолжает размышлять Перепелкин. Уместно ли открывать перед аудиторией «Мегаполиса» ворота и пускать её в рай земной. Кто сказал, что береза, поваленная на землю, это низменно. Ещё не привязанный к стволу, но лишь живо это вообразивший, Влад открыл в себе такую свободу, что ой-ой-ой!

Это как самолет: ещё на земле, но команда «на взлет» получена.

Самолет может лететь, а может не лететь. Волен выбирать. Это и есть свобода. Ценность свободы – не надо тратить силы на ее обретение. А, обретя свободу или – что одно и то же – лишившись зависимости, человек способен реализовать божий замысел по максимуму.

И здесь мысли Джонни и Влада сошлись на 100%.

Влад продолжает размышлять, так его захватило.

А если оголить все-все-все Души в мире, что тогда?

С одной стороны, все потеряют интерес ко всем. Каждый превратится в ещё не открытую, но уже прочитанную книгу. С другой стороны, если люди выпустят из клеток-тайников свои Души-птицы, все станут равны. И, вновь интересны друг другу.

И случится то, что происходит с современным человеком. В новый дом он въезжает, оставив в старом мебель, грибок в ванной, обиды.

Новый дом чист и свеж, как и человек, если без хлама.

Но, 99,999% новоселов въезжают с хламом.

Шкаф набит старой одеждой, которую мы никогда не будем носить, но, не выбрасываем. То на дачу отвезем, то обратно. Кажется, и заляпанная майка непременно пригодится, и без покоцанных джинсов не проживем. Но, выкиньте их, и вы не вспомните о них ни-ког-да.

Выкидывая старое, очищается один.

Открыв Души, очистятся все.

А там и до поваленной березы рукой поддать.

В печать!!!

***

А может стать фотографом? У Дениса получится. Его тонкие пальцы работают умело. Неужели на кнопку не нажмут как надо. Ему нравятся фотки Джонни. Денис просил и его научить. У Дениса теперь времени полно и денег навалом. Он может стать по-настоящему свободным фотографом, который о заработке не думает. Джонни учит Дениса честно, но улыбка его хитра. Денис старается хватать на лету. Композиция, экспозиция… На лету всё и путается. Летит и путается. Но, чем больше путается, тем больше уроков Денису потребуется.

– Дэн, сосредоточься!

– Сам сосредоточься.

– Не хочу.

Джонни не прост, как думают все, кто видит его впервые. С каждой встречей открываются новые возможности его улыбки. Денис как открывашка: всё открывает и открывает. Денис знает, Джонни с пути не сдвинуть. Ни просьбой, ни обманом. Что хочет, то и сделает, когда придет время.

Фотоаппарат на штативе. Джонни сзади.

Светом можно нарисовать практически любое лицо. Свет может заменить эмоцию. А если добавить грима, чуть-чуть. Но, Джонни не использует грим. Он работает светом, как пластический хирург скальпелем.

Меняются местами. У Дениса получается неумело. Но, он очень хотел!

Портретная съемка дело тонкое, непростое. Требует частых повторов, чтобы научиться. Большой монитор говорит: учиться ещё и учиться. Монитор на стороне Дениса. И на стороне Джонни, но Джонни не показывает вида. Дениса это заводит. Того и гляди, фотографом станет.

Вазелином можно смазать фильтр. Художественный прием – размытое изображение. Впрочем, вазелином фотографы давно не пользуются.

– Вазелин заменили лубриканты? – интересуется Денис.

– Нет, фотошоп, – смеется Джонни.

Уф… Вспышка ослепила на мгновенье. Денис даже прикрыл глаза. А это не вспышка, а солнечный зайчик. Кто-то пускает в окно Джонни солнечные зайчики.

– Это мои друзья, Дэн.

Друзья? Денис подходит к окну. Вид из квартиры Джонни ни тот, что из новой квартиры Дениса на втором этаж. Зимой крыши за окном Джонни в снегу как в сказках Андерсена. Летом – будто волны в океане. По любому фотографом сделаешься. Или писателем по сказкам, думает Денис. В квартире Джонни каждый становится другим, как всё, к чему прикасается Джонни.

Джонни подошёл к окну, стал рядом, коснулся плеча. Порыв ветра. Зайчик вновь слепанул Дениса. Форточки мотнуло туда-сюда. А это окна машут Джонни ладонями. Солнечные зайчики резвятся по квартире.

– Зайцы по стенам прыгают, – Денис прищурился. – Здорово!

– Здорово, если лапы чистые.

– Чего?

– Следы на стенах оставляют.

– Прикалываешься.

– Показать?

По звонку Джонни узнал Лизу.

***

Лето – самый проносящийся мимо сезон года. Как на железной дороге: есть поезда почтовые, а есть литерные. Зима – почтовый. Лето – литерный.

Вот и августу конец. И ты понимаешь, что не успел. Ничего не успел. Не надышался зноем, не насладился прохладой, ни рухнул в одуряющее лето весь. Теплые и дождливые, солнечные и пасмурные по-летнему дни, с ранними рассветами и поздними закатами, волшебные дни, схлопнулись холостыми выстрелами.

Задержать бы его, лето! Все пробовали. Ни у кого не получилось.

– Ключ от моей квартиры. Приходи в любое время. Можешь без звонка.