100 знаменитых судебных процессов

После первых заданий по линии нелегальной разведки в Польше в 30-х годах Центр послал Вильяма в качестве радиста-шифровальщика в нелегальную резидентуру в Лондон, откуда он передавал данные, полученные знаменитой «кембриджской пятеркой», в составе которой работал резидент НКВД А. Орлов. Однако после ухода Орлова из Испании в США в 1938 году Фишера спешно отозвали в Москву. Вильяму грозило обвинение в связи с «врагом народа», и 31 декабря 1938 года его уволили из органов. Следующей «ласточкой» должен был стать суд, но тут судьба решила пощадить Фишера: Орлов, посвященный в дела внешней разведки, хранил молчание, а значит, «убирать» связанных с ним лиц необходимости не было. Так что Вильяму оставалось лишь тихо радоваться и благодарить судьбу за столь незначительный «щелчок»: в то время масса людей попадала под расстрел – сплошь и рядом безвинно, поэтому потеря места работы могла расцениваться только как мелкое неудобство.

О Фишере родное ведомство вспомнило снова лишь в сентябре 1941 года. Его восстановили в должности и направили в знаменитое 4е управление НКВД, занимавшееся организацией разведывательно-диверсионных операций в тылу немецких войск, где Вильяму предстояло работать под началом П. Судоплатова. Безукоризненно изъяснявшийся понемецки и воспитанный в европейских традициях, Фишер идеально «вписался» в роль немецкого офицера; в качестве радиста участвовал в оперативных играх НКВД с гитлеровскими спецслужбами, занимался организацией боевых разведовательно-диверсионных групп в тылу врага. Кстати, именно этот человек послужил одним из прототипов всенародно любимого Штирлица. В тот же период Вильям познакомился с Рудольфом Ивановичем Абелем, коллегой по работе, чье имя использовал в дальнейшем как псевдоним. Так что в истории, по сути, было два Абеля.

В 1947 году Вильям Генрихович подал рапорт о зачислении в нелегальную разведку. Учитывая заслуги сотрудника и его нешуточный опыт, руководство решило направить Фишера на самый ответственный участок – в США. Работать разведчику предстояло под псевдонимом «Марк».

В 1948 году офицер КГБ В. Фишер получил задание перевоплотиться. В его распоряжении были безупречно выполненные поддельные документы на два имени – Мартина Коллинза и Эмиля Роберта Гольдфуса, граждан Соединенных Штатов Америки. Теперь ему принадлежала также фотолаборатория в Бруклине.

В 1948 году Вильям Генрихович отправился в Квебек под видом литовского беженца Эндрю Кайотиса. А в мае 1949го обосновавшийся в Америке под именем Роберта Голдфуса, сына немца-маляра, якобы приехавшего в Америку искать работу, «Марк» сообщил в Центр о готовности к выполнению задания. Он сумел наладить поставку сведений об американских сверхсекретных ядерных исследованиях в ЛосАламосе. Стараниями Фишера Центр получил уникальную информацию о конструкции атомной бомбы, об оружейном плутонии, об американских поставках военной техники режиму Чан Кайши в Китае и многом другом (в числе информаторов «Марка» были знаменитые супруги Коэн). Советский резидент создал две крупнейшие агентурные сети на американском континенте: одна объединяла разведчиков в Калифорнии, Бразилии, Мексике и Аргентине, а другая – на Восточном побережье США. Уровень секретности до сих пор не позволяют раскрыть содержание многих операций, в которых участвовал Фишер. Удачно выбранное место для студии позволяло ему пользоваться коротковолновым передатчиком, что значительно уменьшало риск «засветиться». Даже тогда, когда в Штатах «погорели» советские агенты Клаус Фукс, Гарри Голд и прошел процесс над супругами Розенберг, разведгруппа Фишера не прекратила своей деятельности. Добываемая информация была настолько ценной, что уже в августе 1949 года «Марк» был награжден орденом Красной Звезды.

В течение почти 10 лет на редкость аккуратный агент, строго следовавший принципам полной конспирации, водил за нос своих оппонентов из ФБР. Вполне возможно, что он так и остался бы этаким «неуловимым мстителем», если бы не банальное предательство. Похоже, что институт иуд в человеческом обществе – явление самое живучее и практически неискоренимое. Во всяком случае, покуда спецслужбы не жаловались на недостаток лиц, готовых – далеко не безвозмездно! – «сдать» своего же сотрудника, друга, а то и родственника. Как говорится, лишь бы цена была подходящей…

Напарником псевдо-Абеля являлся в то время подполковник КГБ Николай Константинович Иванов (псевдоним «Вик»), карел по национальности, работавший в НКВД еще с Зимней войны на Карельском перешейке. Центр направил его для помощи резиденту в 1952 году, уже самим этим действием предопределив провал одного из наиболее ценных своих агентов. В США «Вик» въехал как финн Рейно Хайханен, а в Нью-Йорке жил под фамилией Маки. Воспользовавшись значительной удаленностью от начальства, он тихо и с упоением предавался своей главной в жизни страсти – алкоголю. Периодически «Вик» колотил свою жену-финку, тоже жертву зеленого змия; при этом следует заметить, что Хайханен самозабвенно любил супругу. Просто семейные побоища были для него неотъемлемым атрибутом налаженного быта. Интересно, что этот недалекий человек (он так и не смог освоить английский) имел в СССР еще одну (законную) жену и ребенка. Как и положено в нелегальной разведке, «Вик» не знал ни настоящего имени «Марка», ни его легендированного имени. Хайханену было известно только, что «Марк» – это советский нелегал, выдающий себя за свободного художника и фотографа.

Фишер в восторг от псевдофинна не приходил и неоднократно пытался довести до сведения помощника, что его увлечение алкоголем принесет крупные неприятности. Так, в 1954 году подполковник по пьяни умудрился потерять «монету» контейнер с микропленкой. Ее обнаружил на улице какой-то мальчишка и отнес странную находку в ФБР. По счастью для разведчиков, тамошние специалисты текст микропленки так и не смогли расшифровать. «Вик» забывал местонахождение тайников, пропускал важные встречи с агентами, безбожно перевирал информацию, которую ему поручалось передать. С течением времени разведчик все больше пил, мрачнел, начинал раздумывать над своей дальнейшей жизнью. Ему светило прощание с чужбиной, где подполковник весьма неплохо устроился, и ждало возвращение в суровое отечество, а значит, разлука с любимой собутыльницей. В конце концов Фишер добился от Центра, чтобы спившегося «джентльмена удачи» отозвали на родину. Не в силах проститься с «заокеанским счастьем», Хайханен решил пойти на предательство. Для начала он присвоил 5000 долларов, предназначенных для агентов резидентуры «Марка». Затем, следуя рейсом на Москву, во время остановки в Париже предатель явился в американское посольство и попросил политического убежища. На военном самолете подполковник КГБ, согласившийся сотрудничать с ФБР, был переправлен в Штаты. Именно «Вик», по воспоминаниям директора Федерального бюро расследований Э. Гувера, «дал ключ к тайне Абеля». Но фортуна, похоже, иуд не любит. Псевдофинн, сдавший своего напарника, за нескольких последующих лет окончательно спился. В очередной раз набравшись до зеленых слонов, он, в конце концов, погиб в автокатастрофе.

11 мая 1957 года на «фотографа», мирно спавшего в номере ньюй-оркского отеля «Latam», трое работников ФБР надели наручники. После короткой беседы «гости», обнаружив удивительное знание вопроса, предложили Фишеру, в то время уже дослужившемуся до звания полковника, тесное сотрудничество. «Фотограф» подобной перспективой не вдохновился, поэтому фэбээровцы спешно вызвали на место для проведения обыска работников иммиграционной службы. Западные коллеги советского агента свое дело знали отлично, так что вскоре в их руках были мощный коротковолновой приемник с наружной антенной, специальная пленка, секретные коды, несколько фотокамер, 6500 долларов, ключ от личного банковского сейфа (где лежало еще $15 000) и документы на два вышеупомянутых имени. Ряд вещей, принадлежавших Вильяму Генриховичу, агенты забрали для лабораторных исследований. «Марк» понимал: ему срочно необходимо передать в Центр сообщение о своем провале. Однако для этого следовало обратиться в генконсульство СССР в Нью-Йорке и, таким образом, признать перед всем миром свое советское гражданство. Но ведь совсем незадолго до этого Хрущев заявил во всеуслышанье, что «СССР шпионажем не занимается»! Так как же поступить в этом случае? И «Марк» нашел гениальный выход: он назвался именем своего друга времен войны Рудольфа Абеля, предотвращая опасность, что американцы начнут гнать в СССР от его имени дезинформацию. В Москве мгновенно догадались, кто же был задержан ФБР, а имя Абеля с этого момента прочно вошло в историю российской разведки. Дело в том, что настоящий Рудольф Иванович Абель (по состоянию здоровья уволившийся из органов госбезопасности в 46 лет в звании подполковника) умер еще в 1955 году.

Вильяма Генриховича под усиленной охраной переправили в Техас, где фэбээровцы повели тщательно спланированную обработку разведчика. Длительные допросы чередовались с душещипательными историями, а те, в свою очередь, разбавлялись «отеческими» увещеваниями о сотрудничестве. Тогдато Фишер, вынужденный импровизировать, и соорудил этакое признание-легенду.

Следует напомнить: в те годы в Америке особенно сильны были антикоммунистические настроения; незадолго до ареста Фишера за шпионаж в пользу России казнили чету Розенберг – без явных на то оснований. Что же касается псевдо-Абеля, то у него вообще нашли микропленку с компроматом (график радиосеансов с Центром, коды, письма от жены (на русском и дочери на английском)! Этот вещдок «Марк» в последний момент пытался спрятать в карандашах, но фэбээровцы доказали, что они тоже не даром свой хлеб едят…

Итак, убедившись, что полковник – крепкий орешек и в отношении сотрудничества с ним радужных перспектив не наблюдается, его самого, а также обнаруженные вещественные доказательства переправили в Нью-Йорк, где должны были проходить судебные заседания.

14 октября 1957 года в здании федерального суда Восточного округа Нью-Йорка начался громкий судебный процесс по делу о шпионаже № 45094 с громким названием «Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Ивановича Абеля». Данный процесс был уникальным и не имел прецедентов в американской юриспруденции. Одним из главных действующих лиц в нем стал бывший сотрудник ЦРУ, адвокат Джеймс Доновэн. Рудольфа Ивановича Абеля, гражданина России, обвиняли в шпионаже против США, передаче информации о национальной обороне Штатов и незаконном пребывании в стране. В сумме это тянуло на электрический стул…

Обрушиться дамокловому мечу на голову разведчика не дал адвокат. Доновэну удалось сыграть на эмоциях присяжных заседателей, акцентировав их внимание на том, что подсудимый вовсе не является продавшимся американцем. Если он – честный гражданин враждебной державы, такой, какие, возможно, работают на США в Москве, то подход к обсуждению его деятельности должен быть несколько иным. К тому же адвокат намекнул, что Абель – прекрасный кандидат для обмена; если какой-нибудь шпион-американец в свою очередь «загремит» в застенки КГБ, его можно будет спасти, предложив вернуть в СССР русского агента. Ко всему прочему, юрист доказывал: справедливое решение к Рудольфу Абелю как нельзя лучше укрепит реноме американской юстиции перед всем человечеством. Доновэн умело сыграл на чувствах членов суда, тонко сопоставив моральные качества подсудимого, являвшегося добрым семьянином, любящим мужем и нежным, заботливым отцом, с обликом главного свидетеля обвинения. Беспробудные запои Хайханена, избиения им жены, ее еженощные рыдания с криками о помощи, регулярные визиты полицейских и, самое главное, наличие в России законной жены с ребенком настроили присяжных против предателя. Ко всем бедам обвинения, оно так и не смогло доказать причинение Абелем ущерба национальной безопасности. Сам Рудольф Иванович свое настоящее имя никогда не называл и не признался, что его деятельность управлялась из России. Он заявил буквально следующее: «Я, Рудольф Иванович Абель, гражданин СССР, случайно после войны нашел в старом сарае крупную сумму американских долларов и перебрался в Данию. Там купил фальшивый американский паспорт и через Канаду в 1948 году въехал в США». И все. О принадлежности к советской разведке Абель не сказал ни слова, а любые попытки следователей добиться каких-либо сведений о его деятельности по сбору секретной информации он тонко высмеивал как несусветную чушь, навеянную царившей в Соединенных Штатах атмосферой шпиономании и «охоты на ведьм». Уличить его во лжи возможности не было: еще при аресте разведчику удалось незаметно уничтожить самые важные улики – шифровальный блокнот и ключ к радиокоду.

Несмотря на это, Абеля признали виновным и приговорили к смертной казни. Но все-таки процесс над разведчиком закончился убедительной победой подсудимого и его защитника. Нет, Рудольфа Абеля никто не оправдал. Но суд второй инстанции приговор изменил: разведчика ждали 30-летний срок лишения свободы и $3000 штрафа. Конечно, 54-летний резидент практически не имел шансов выйти из тюрьмы живым. Но по сравнению с электрическим стулом это было шагом вперед…

Отбывать наказание полковника отправили в Атланту. Заключенные достаточно уважительно относились к русскому агенту. Тот много читал, изучал труды Эйнштейна, рисовал карикатуры для тюремной газеты, участвовал в изучении плана казематов, помогая затеянной начальством реконструкции строений.

Теоретически, Абель являлся ценным «предметом обмена» для шефа ЦРУ Алена Даллеса. Но для этого было необходимо признание советской разведки в том, что это ее шпион. Россия же всячески старалась откреститься от полковника. Весь мир был в курсе нашумевшей шпионской истории (пожалуй, в неведении оставались только жители Страны советов), а Союз продолжал ломать комедию. ТАСС с началом судебного процесса поспешил выступить с официальным заявлением: среди советских чекистов нет сотрудника с такой фамилией. Дважды письма Абеля жене, доставленные в посольство СССР, с негодованием отвергались. Правда, на третий раз их все-таки взяли. Мол, если у нас действительно живет супруга «какого-то Абеля», она сможет эти послания получить.

Семья разведчика сразу же нашлась. Довольно быстро, без излишней шумихи, мнимый Рудольф Иванович смог наладить контакт с родными.

Сложно сказать, чем бы закончилась эта история, если бы над СССР не «погорел» во время совершения шпионского рейда на самолете У2 небезызвестный Фрэнсис Гарри Пауэрс. Правда, американской стороне пришлось изрядно попотеть, доказывая коммунистическому руководству СССР целесообразность обмена захваченными разведчиками. В итоге, КГБ решило не светиться и действовать через немецкого адвоката в ГДР, используя спешно легендированного «родственника» Абеля, Ю. Дривса. Там же, на мосту, который разделял два Берлина, 10 февраля 1962 года состоялся обмен пленниками. «Рудольф Иванович» наконец смог отправиться домой…

Отечество не высказало особой благодарности полковнику. Ни триумфальное возвращение, ни почетные должности, ни высокие награды, в отличие от того же Пауэрса, его не ждали. Спасибо, что хоть в места не столь отдаленные «на всякий случай» не упекли… Правда, несколько позже Родина все же скрепя сердце расщедрилась, предоставив Абелю награду, полагавшуюся ему по стажу работы в органах. Бывшего резидента задействовали для консультаций нового поколения сотрудников.

Через несколько лет после своего возвращения, 15 ноября 1971 года Вильгельм Фишер, более известный как Рудольф Иванович Абель, скончался в онкологической клинике от рака легких. В наследство дочери он оставил скромную двухкомнатную квартиру и убогую дачку, больше похожую на курятник. Прощаясь с жизнью, старый разведчик шепнул Эвелине: «Помни, что мы все-таки немцы…»

Олег Пеньковский: «супершпион» трех разведок или «Пешка» в игре советских спецслужб?

Шум, поднятый вокруг дела Пеньковского в 1962 году, затмил многие из самых громких преступлений на ниве шпионажа в ХХ веке. Полковник Главного разведывательного управления Генштаба Вооруженных Сил СССР Олег Пеньковский, занимавший должность заместителя начальника иностранного отдела Управления внешних сношений Государственного комитета при Совете Министров СССР, был обвинен в измене Родине и расстрелян. С тех пор прошло почти полвека, но годы не внесли ясности в эту таинственную историю. Со временем легенд, мифов и слухов вокруг дела Пеньковского стало еще больше.

Олег Пеньковский

Одним из самых значительных разоблачений советской контрразведки в самый разгар «холодной войны» считается дело полковника ГРУ О. Пеньковского, арестованного за шпионаж в 1962 году. Авторы многочисленных книг и публикаций о Пеньковском по-разному описывают судьбу и личность этого человека. По одним данным, это был беспринципный предатель, по заслугам получивший высшую меру. По другим – Олег Пеньковский – прекрасный разведчик, специально выполнявший роль дезинформатора спецслужб Англии и Америки и добившийся в этом колоссальных успехов. А суд над ним и его казнь – всего лишь спектакль, мастерски разыгранный КГБ. Так или иначе, этого человека Запад по сей день называет своим самым значительным источником информации о Советском Союзе, передавшим британским и американским спецслужбам горы секретной информации, касающейся советского ядерного потенциала, и тем самым предотвратившим третью мировую войну во время Карибского кризиса.

Что же заставило полковника советской военной разведки, участника двух войн, пойти на сотрудничество с западными спецслужбами? Этим вопросом не раз задавались те, у кого не было сомнений в том, что Пеньковский – предатель. Военный разведчик, сделавший успешную карьеру, он не был замечен в нелояльности к коммунистическому режиму, не было и никаких мотивов, толкавших его на Запад. Да и в материальном отношении Пеньковский никогда не бедствовал. Родился он во Владикавказе в интеллигентной и обеспеченной семье. Его отец закончил Варшавский политехнический институт и работал инженером; служил в белой армии. А родной дядя, брат его отца, наоборот, всю жизнь отдал советской власти: В. А. Пеньковский в звании генерала армии в начале 60-х годов XX века командовал войсками Белорусского военного округа.

У самого Олега Пеньковского судьба складывалась благополучно: школа, комсомол, артиллерийское училище в Киеве. Участник финской и Великой Отечественной войн, он был награжден пятью орденами и восемью медалями. После войны Пеньковский закончил Военную академию имени М. В. Фрунзе (1948 г.) и Военно-дипломатическую академию Советской Армии – кузницу кадров советской военной разведки (1953 г.). Успешной военной карьере Пеньковского способствовала его удачная женитьба на дочери генерал-майора Д. Гапановича, а также близкое знакомство с маршалом артиллерии С. С. Варенцовым, в семью которого он был вхож. Уже в 31 год Пеньковский получил звание полковника. Окончив двухлетний курс в Военной академии, где овладел английским языком, Пеньковский начал работать в Центральном аппарате ГРУ. С 1953 по 1955 год он был старшим офицером 4го управления ГРУ (страны Ближнего и Дальнего Востока), в 1955–1956 годах – помощником военного атташе при посольстве СССР в Турции.

После возникшего конфликта с резидентом ГРУ в Анкаре, генерал-майором Н. Рубенко, Пеньковский был отозван в Москву. В 1956–1958 годах он снова продолжил службу в ГРУ, прошел программу подготовки для назначения на должность военного атташе в Индии. Однако накануне его отъезда в Дели было установлено, что Пеньковский исказил свои биографические данные, скрыв, в частности, тот факт, что его отец был белогвардейским офицером и участвовал в боях с частями Красной армии, в ходе которых был убит. Как известно, в то время таких «ошибок» не прощали. После последовавшего разбирательства Пеньковского отстранили от престижной командировки, а затем и вовсе уволили из ГРУ. Какоето время работа Пеньковского не была связана с разведывательной деятельностью. Но в 1959 году, благодаря поддержке своего могущественного покровителя С. Варенцова, Пеньковский добился возвращения в систему военной разведки, и год спустя в качестве старшего офицера 3го управления ГРУ (страны Северной и Южной Америки, Великобритания) был назначен членом мандатной комиссии Военно-дипломатической академии.

Отвод от спецкомандировки в Индию Пеньковский воспринял весьма болезненно. Существует мнение, что именно после этого инцидента он и решил предложить свои услуги одной из западных спецслужб. Установить контакт с секретными службами США и Великобритании Пеньковский пытался несколько раз. Еще в августе 1960 года через американского туриста он передал в ЦРУ письмо, в котором предлагал свои услуги. Но ЦРУ, посчитав, что это всего лишь обычная операция советских спецслужб, тогда наотрез отказалось с ним сотрудничать. После перехода на работу в Госкомитет при Совмине СССР по координации научно-исследовательских работ Пеньковский получил возможность легального общения с иностранцами, а также выезда за границу. Так и не дождавшись ответа из ЦРУ, в апреле 1961 года он через британского бизнесмена Г. Винна предложил свои услуги «Сикрет интеллидженс сервис» (СИС). Он, в свою очередь, известил об этом британскую спецслужбу МИ6. Учитывая, что Пеньковский одновременно предложил свои услуги как Вашингтону, так и Лондону, было принято решение о совместной работе с новым агентом. С этой целью была сформирована англо-американская группа, куда от ЦРУ вошли Д. Бьюлик и Д. Кайзвальтер, а от СИС – Г. Шерголд и М. Стоукс. 20 апреля 1961 года во главе делегации советских технических специалистов Пеньковский прибыл в Лондон, где в отеле «Маунт-Роял» провел несколько конспиративных встреч с представителями английской и американской разведок. Убедившись в ценности агента как важнейшего источника информации о деятельности ГРУ, настроениях в кругах высшего советского военного руководства и ракетных программах СССР, сотрудники объединенной группы ЦРУ и МИ6 обговорили с ним условия сотрудничества и способы поддержания связи. Британская и американская разведки очень ценили Пеньковского. Ему было гарантировано не только предоставление по его выбору гражданства США или Великобритании, но и присвоение воинского звания «полковник» английской или американской армии. Во время одной из таких встреч, желая подыграть самолюбию своего агента, западные «коллеги» сфотографировали Пеньковского в форме офицера американской и британской армии с полковничьими знаками различия. ЦРУ присвоило Пеньковскому кличку «Герой», а МИ6 – «Йог». Сам Пеньковский взял себе псевдоним «Алекс».

Роль посредника между Пеньковским и МИ6 выполнял Г. Винн. Прикрываясь деятельностью коммерсанта, он якобы по торговым делам стал все чаще и чаще наведываться в Москву. Встречи Пеньковского с Винном проходили в крупных гостиницах столицы. Там под шум воды из крана в ванной комнате иностранцу передавались микропленки с отснятыми материалами, сообщениями о советских стратегических ракетах, военно-техническими документами. Пеньковский, в свою очередь, получал средства тайнописи, деньги, фотои радиоаппаратуру, инструкции по способам связи. Для экстренной связи использовался тайник в подъезде дома на Пушкинской улице (ныне Б. Дмитровка), где между батареей парового отопления и стеной подвешивался на проволочном крючке спичечный коробок, в котором находились сведения государственной важности. Но самыми безопасными местами для обмена шпионскими материалами считались дипломатические приемы в английском и американском посольствах, где Пеньковский бывал по роду своей деятельности.

В поддержании конспиративных контактов с Пеньковским в Москве, помимо агента-связника Винна, в общей сложности было задействовано 12 кадровых разведчиков США и Великобритании. Семь из них представляли посольство Великобритании, пять – США.

Хотя шпионская деятельность Пеньковского продолжалась относительно недолго – около полутора лет, – вред, нанесенный им СССР и спецслужбам, в первую очередь ГРУ, был огромен. За время сотрудничества с ЦРУ и МИ6 Пеньковский передал на Запад свыше ста микрофильмов с переснятыми им документами из секретной библиотеки ГРУ, а также значительный объем сведений по ракетной промышленности СССР. В общей сложности Пеньковский наговорил 140 часов информации. Распечатка бесед составила порядка 1200 страниц текста. В отчете ЦРУ говорится, что это была «самая продуктивная и классическая тайная операция из всех, что когда-либо предпринимались ЦРУ или МИ6 против СССР». Пеньковский поставлял так много материалов, что в ЦРУ по ним работала специальная команда из 20 переводчиков и аналитиков. Некоторые материалы, касавшиеся планов советского военно-политического руководства, ЦРУ напрямую направляло президенту Кеннеди. Кроме того, шпион опознал по фотокартотеке ЦРУ около 150 известных ему офицеров ГРУ, работавших за рубежом под дипломатическим прикрытием, чем серьезно осложнил работу советских спецслужб.

Согласно официальной версии, Пеньковского разоблачили сотрудники КГБ. Как известно, за каждым прибывающим в СССР иностранцем в те годы тщательно следили. Во время планового наружного наблюдения за женой английского дипломата был зафиксирован ее контакт с неизвестным мужчиной. Впоследствии выяснилось, что «неизвестный мужчина» – это не кто иной, как полковник ГРУ О. Пеньковский.

Оперативная разработка по делу Пеньковского осуществлялась под личным руководством председателя КГБ В. Семичастного силами английского отдела Второго главного управления КГБ СССР. По мере расследования было принято решение ограничить выезды Пеньковского за рубеж, но сделать это так, чтобы шпион ничего не заподозрил. В одном случае он получил «срочную работу», в другом «внезапно» заболел (личные вещи Пеньковского обработали специальным составом, в результате чего у него появилась сыпь, и он был вынужден лечь в госпиталь). В это время сотрудники КГБ оборудовали квартиру Пеньковского спецтехникой: встроили «жучки» и «прослушку» в телефон. К работе было привлечено и Управление оперативной техники, работники которого творили настоящие чудеса. При помощи новых технологий сфотографировали лежавшие на окне квартиры Пеньковского украденные документы, причем сделали это с противоположного берега Москвыреки (Пеньковский жил в доме на Котельнической набережной): чтобы зафиксировать его шпионскую деятельность, по дну Москвыреки специально был проложен кабель, по которому осуществлялось управление цветочным ящиком на балконе этажом выше. Как только Пеньковский раскладывал на своем подоконнике секретные документы для пересъемки, с соседского балкона выдвигался цветочный ящик, и вмонтированная в него камера фотографировала все действия шпиона.

Тайком, когда Пеньковского не было дома, в его квартире провели обыск и обнаружили шифровальные блокноты, фотоаппараты, фальшивый паспорт, фотопленки с заснятыми на них секретными материалами, средства тайнописи, инструкции по приему радиопередач и пользованию шифрблокнотами. Результаты были настолько ошеломляющими, что предателя решили брать немедленно. 22 октября 1962 года О. Пеньковского арестовали. А 2 ноября был схвачен в Будапеште и переправлен в Москву Г. Винн.

11 мая 1963 года над Пеньковским и Винном состоялся суд, который проходил в клубе им. Дзержинского, рядом с главным зданием КГБ. В зале, куда пропускали только по пригласительным билетам, собралось более двух тысяч человек. В основном это были сотрудники ГРУ, КГБ и военные. Показательный процесс преследовал, кроме всего, и воспитательные цели. Военная коллегия Верховного суда СССР признала О. Пеньковского и Г. Винна виновными в шпионаже. Пеньковский был приговорен к смертной казни, Винн – к восьми годам заключения.

Советские власти позже объявили, что Пеньковский был расстрелян 17 мая 1963 года – через пять дней после вынесения приговора. Винн отсидел всего лишь один год из восьми. 22 апреля 1964 года его обменяли на советского агента Конона Молодого, арестованного под именем Гордона Лонсдейла в Англии в январе 1961 года. На этом вроде бы все и закончилось, однако у этой истории есть мощное продолжение. Начальник ГРУ И. Серов был разжалован в генерал-майоры и уволен (по некоторым данным, он покончил с собой). Из ГРУ и КГБ уволили в общей сложности около 300 сотрудников. Поскольку Пеньковский знал многих советских разведчиков, те были срочно отозваны из-за границы.

Официальная пропаганда характеризовала Пеньковского как личность крайне негативную: тщеславный, мстительный карьерист, страдавший чуть ли не манией величия. В своей книге «Шпион, который спас мир», Д. Шехтер писал, что Пеньковский неоднократно заявлял, что он хотел войти в историю шпионажа как «величайший шпион всех времен». Сам Пеньковский в разговорах со своими британскими «коллегами» называл себя «русским патриотом и идейным борцом с коммунизмом». Н. Уэст полагает, что «это был редко встречающийся тип идеалиста». До сих пор на Западе Пеньковского считают человеком, предотвратившим ядерную катастрофу, полагая, что именно ему удалось убедить западных лидеров в том, что заявления Хрущева о мощи арсенала советских межконтинентальных баллистических ракет – чистой воды блеф. «Пеньковскому удалось получить на этот счет достоверную информацию и доказать, что СССР обладал неизмеримо меньшим количеством баллистических ракет, чем это представлялось западным экспертам. Благодаря именно этой информации удалось благополучно разрешить кубинский ракетный кризис 1962 года. Я без колебаний могу назвать Пеньковского самым важным информатором Запада внутри Советского Союза за весь период “холодной войны”», – сказал Н. Уэст. Бывший шеф ЦРУ Р. Xелмс, выступая в 1971 году перед журналистами, сказал, что предотвратить третью мировую войну помогли несколько высокопоставленных лиц из СССР, но назвал он всего лишь одного из них – О. Пеньковского.

Но высказывались и другие, менее восторженные мнения. Так, шеф управления контрразведки ЦРУ Д. Энгелтон называл Пеньковского «ненормальным анархистом, который по какой-то одной ему известной причине делал все, чтобы втянуть нас в войну с Россией». Некоторые источники свидетельствуют, что во время первой встречи с группой сотрудников ЦРУ и МИ6 Пеньковский предложил разместить в определенных местах в Москве тактические атомные заряды, которые он мог бы привести в действие в случае начала войны, чтобы разом ликвидировать видных советских руководителей.

Суд приговорил Пеньковского к высшей мере наказания. Но это лишь окутало его имя ореолом таинственности, стало поводом для самых неожиданных версий. Одна из них состоит в том, что Пеньковский вовсе не был изменником Родины, а действовал с подачи КГБ. Возможно даже, предполагают сторонники этой версии, что Пеньковский не был расстрелян. А смертный приговор – лишь прикрытие хитроумной игры, которую вели ГРУ и Генштаб СССР с английскими и американскими спецслужбами. Известный английский знаток «шпионской» темы Ф. Найтли по этому поводу замечает: если контакт Пеньковского с разведкой Америки и Англии рассматривать как операцию советской спецслужбы, то, возможно, Пеньковский и по сей день жив-здоров. В жизни разведчиков такие повороты судьбы вполне возможны. В защиту своей версии ее приверженцы приводят несколько доводов. Так, им представляется загадочным то обстоятельство, что Пеньковский и его связной Винн встречались не где-нибудь на тихой московской улочке, а в крупных столичных отелях, где каждый номер был буквально нашпигован прослушивающей аппаратурой. По логике вещей, комитетчики просто не могли не заметить действий Пеньковского. Вызывает недоумение и тот факт, что расследованием дела Пеньковского занимался КГБ (при том, что ГРУ имело свою собственную службу безопасности и расследованием дел своих сотрудников обычно занималось самостоятельно). И наконец, совсем абсурдный факт: суду был предъявлен снимок Пеньковского в форме полковника британской армии. Полковник советской военной разведки снимается в мундире английского офицера! Причем этот снимок везет домой в Москву. Какими аргументами можно объяснить столь нелепый шаг? Все выше сказанное представляется трудно объяснимым, если не считать, что действия Пеньковского целенаправленно санкционировались свыше. Передать такой объем секретнейшей информации без влиятельной помощи один он не мог. Сценарий этой игры был, вне всяких сомнений, не раз проигран в узком кругу стратегов ГРУ.

Был ли Пеньковский «пешкой» в игре советских спецслужб или супершпионом, спасшим мир от третьей мировой войны? Ответ на этот вопрос продолжает храниться в секретных архивах ГРУ и ФСБ. Ясно одно, дело Пеньковского, окутанное легендами, навсегда войдет во всемирную историю тайной войны. Сегодня «дело Алекса» изучается в Академии ФСБ как операция, ставшая классикой контрразведывательного искусства.

Убийство Махатмы Ганди

Имя этого человека и по сей день окружено в Индии таким же почитанием, как и имена святых. Ганди, будучи духовным лидером нации, боролся за независимость своей страны, против религиозных распрей, отрицал насилие в любой форме. И по горькой иронии судьбы на склоне лет стал его жертвой…

Махатма Ганди

Мохандас Карамчанд Ганди родился 2 октября 1869 года в гуджаратском городе Порбандар, в семье министра ряда княжеств полуострова Катхиявар. Род Ганди принадлежал к касте торговцев и был очень состоятельным. Родители мальчика строго соблюдали обычаи индуистской религии, что оказало существенное влияние на формирование мировоззрения будущего политика. В семилетнем возрасте Мохандас был помолвлен; для него это был уже третий подобный обряд, так как две предыдущие невесты скончались в раннем детстве. В 13 лет Ганди привел в дом молодую супругу, свою сверстницу. Следует сказать, что согласия подростков никто, по традиции, не спрашивал, однако их брак оказался очень прочным. Супруги прожили вместе 64 года, успев вырастить четверых сыновей и приемную дочь.

Отец Мохандаса очень хотел, чтобы его сын стал юристом. Однако для этого Ганди следовало ехать в Англию, а этого каста торговцев своим членам не позволяла. Только в 1888 году молодой человек все же настоял на своем и отправился получать образование. При этом за свою чрезмерную настойчивость оказался фактически отлучен от касты и не мог рассчитывать на помощь соплеменников за границей. К тому времени Ганди успел похоронить маленького сына и порадоваться рождению второго. В Лондоне Ганди открыл для себя вегетарианство. Чтобы успокоить мать, он при отъезде дал обет не притрагиваться к мясу, спиртному и табаку. Оказалось, правда, что сделать это можно только ценой жесткого самоограничения и самодисциплины, ведь в Туманном Альбионе о таком обилии овощей и фруктов, к которым Ганди привык дома, даже не слыхали. Так что приходилось ему экспериментировать, составляя оптимальный режим питания. Тогдато будущий политик открыл для себя прелесть эксперимента. К слову, экспериментировал он затем всю жизнь: в политике, религии, личной жизни. Собственно, даже автобиография этого удивительного человека называется «История моих экспериментов с Истиной». Домой он вернулся только в 1891 году, имея при себе заветный диплом. Интересно, что за все три года своего отсутствия он не отправил жене и сыну (они находились под опекой старших братьев Мохандаса) ни единого письма…

До 1893 года Мохандас занимался адвокатской практикой в Бомбее, однако его дела шли не очень хорошо. Поэтому молодой юрист ухватился за поступившее от гуджаратской торговой фирмы предложение в течение года поработать юрисконсультом в Южной Африке. Но обстоятельства сложились таким образом, что он задержался на Черном континенте на долгие 20 лет… Здесь Ганди возглавил борьбу против расовой дискриминации и притеснения индийцев. При этом юрист пользовался только исключительно мирными формами выражения протеста, организуя демонстрации, забастовки и составляя петиции на имя правительства. Выработанная тогда им тактика ненасильственного сопротивления получила название сатьяграха. Как ни странно, но она достаточно быстро начала приносить весомые результаты: под руководством Ганди южноафриканским индийцам удалось добиться отмены ряда дискриминационных законов. Юрист также пользовался случаем убедить англичан в лояльности индийцев к Британской империи, надеясь, что его стране все же будет предоставлено самоуправление. С этой целью вступивший на путь большой политики Ганди создавал санитарные отряды из своих соплеменников в помощь англичанам во время англо-бурской (1899–1902) и англо-зулусской (1906) войн. Интересно, что при этом он искренне верил, что буры и зулусы воюют за правое дело! Видимо, даже для лучших представителей рода человеческого своя рубашка оказывается все же ближе к телу… В тот же период Ганди впервые занялся серьезным систематическим изучением священных текстов разных религиозных традиций и провел сравнительный анализ трех величайших книг древности – Библии, Корана и Бхагават-Гиты. Молодой юрист, все же отдававший некоторое предпочтение религиозным воззрениям своих предков, пришел в конечном счете к своеобразному выводу: ни одна доктрина не обладает искомой полнотой; путь же к высшей Истине может открыть только их синтез. Другими духовными источниками будущего вождя нации стали труды индийского поэта Райчандбхая, русского писателя Льва Толстого и английского философа, теоретика культуры и искусства Джона Раскина.

В итоге Ганди вывел для себя некую догму. Он убедил себя, что служение Истине, приближение к ней возможны лишь при неуклонном следовании принципа ахимсы. Этот санскритский термин удивительно емок по своему значению. Фактически это – и непричинение зла всем живым существам, и деятельная помощь им, и усмотрение единства в самых разнообразных, внешне не связанных между собой явлениях, и чувство благоговения перед жизнью во всех ее проявлениях, и стремление к внутренней чистоте, и многое другое. В 1906 году Ганди окончательно выбирает для себя этот особый стиль жизни и целостное отношение к миру. А поскольку главным врагом «ненасилия» являются страсти, их укрощение стало для политика первоочередной задачей. Для начала он сделался очень строгим вегетарианцем, раз и навсегда отказавшись не только от мяса, но и от молока, затем в возрасте 37 лет принял обет «брахмачарьи» (полного полового воздержания). Затем Ганди перешел на самообслуживание (стирал, гладил, убирал свою комнату и даже готовил еду), что для лиц его происхождения и положения было едва ли не прямым вызовом обществу. Ганди даже брился всухую и не употреблял мыла при омовениях! Ведь мыло изготавливалось из жира убитых животных… Кроме того, юрист принял обет не брать никаких материальных подношений, раздаривая полученное или жертвуя его на общественные нужды. К слову, Ганди всегда неукоснительно держал слово и ни разу в жизни от принятых обетов не отступил.

Религия для этой неординарной личности оказалась самым тесным образом сопряжена с политикой. Ведь невозможно облегчить страдания других, не меняя политических институтов. А значит, вне политики религия не действенна. И Ганди посвятил свою жизнь политике… Его судьба стала, по сути, историей сатьяграхи. Внутренние идейные поиски вылились в борьбу за свободную от насилия и ненависти Индию. В 1915 году Ганди вернулся на родину. Ему пришлось многое переосмыслить и заново привыкать к той жизни и традициям, от которых он был оторван на протяжении столь долгого времени.

Спустя более 30 лет после прибытия «великой души» на родину, в 1947 году, британцы спустили свои государственные флаги, в течение многих лет развевавшиеся над Индией, и покинули эту страну. Едва ли не решающая роль в освобождении страны от колониального господства принадлежала именно Ганди. При этом следует напомнить: Индия не была единственной страной, сумевшей избавиться от статуса колонии в ХХ веке. Однако ее жители первыми в мире добились права самостоятельно решать свою судьбу без применения организованного насилия. Впервые ненасильственное противостояние совершенной государственной машине с сильной армией принесло столь значительный результат, надолго повергнув Европу, привыкшую решать все конфликты силовым методом, в состояние шока…