Золотой дождь

– Что за проблема, завезём, если надо. Всё в наших руках.

Немного успокоившись, Коротков заговорил о деле. Вначале он сказал о снаряжении, а потом перешёл к предстоящим работам.

– На Уйгуре не помешало бы пробить пару линий шурфов или канав. Склон там довольно пологий. Ну, на худой конец можно расчистить старые канавы и по ним опробовать коренные породы. По тому, что я там видел, представляю себе такую картину: по золоторудным телам развита довольно мощная кора выветривания. С ней как раз и связана россыпь золота. Это элювиальный или делювиально-элювиальный тип россыпей. По-моему мнению, несколько шурфов там нужно всё равно пройти, иначе разрез рыхлых отложений не опробуешь.

– Какая там мощность коры выветривания? – спросил Белов.

– По моим прикидкам, она везде разная. До коренных зэки добили только одну канаву в верхней части склона. По глубине она получилась как приличный шурф. Метров пять там, не меньше.

Вербицкий что-то замурлыкал себе под нос, на лице появилась самодовольная ухмылка. Было видно, что он доволен услышанным.

– Виктор, я повторюсь, мы на тебя очень рассчитываем, – сказал он, явно заискивая перед другом Белова. – Без тебя там делать нечего. А насчёт полевых работ ты голову себе не ломай. Мы определимся на месте. Это вотчина Владислава, за это ему деньги платят. В первую очередь меня интересуют технические вопросы. Во-первых, как сильно оплыли старые канавы. Во-вторых, есть ли там лес, а ещё лучше, найдём ли мы там сухостой. Вообще, какова там толщина снежного покрова? Надеюсь, меньше, чем в Алдане?

Коротков его успокоил. Вербицкий и Белов быстро набросали список необходимого снаряжения и передали Короткову. Просмотрев, тот пообещал найти валенки, робы и спальники в посёлке.

– А за пробными мешками и горным инструментом придётся ехать в кернохранилище, – отложив список, сказал он Вербицкому. – Там же мы возьмём и печку.

– Теперь последнее, – что-то записав в свой красный ежедневник, на котором золотом было вытиснено «Главный инженер А. М. Вербицкий», он сказал: – Где нам найти пять-шесть рабочих?

И тут Коротков оказался на высоте:

– Если нормально заплатите, проблем никаких; безработных пол-экспедиции. Я вам уже говорил, народ оказался на улице без средств к существованию. Многие согласны на любую работу.

Сам Коротков ехать наотрез отказался, мотивируя срочным отчётом, который он составлял по заданию начальника экспедиции. Расстроившись, Вербицкий даже закурил, глаза его сразу потухли. Такого оборота дела он не ожидал. Правда, и поездка на Уйгур ещё совсем недавно не входила в его планы.

– Ну, тогда, может, Синицына уговоришь? – пытаясь спасти неожиданно вышедшую из-под контроля ситуацию, подключился Белов. – Раз это его детище, ему должно быть интересно. Сам же говорил, что он туда пытался попасть, а теперь вот…

– Синицын тоже не сможет, – как отрезал Виктор. – Дед пишет отчёт и, так же как я, вкалывает с раннего утра до позднего вечера. Да он вам сейчас и не нужен: если поедет Синицын, все будут знать, что вы там делали. Тут уж шила в мешке не утаишь – он заинтересован в том, чтобы там работали свои. От чужаков обычно пользы мало.

Коротков неожиданно замолчал, подперев голову руками, он задумчиво смотрел куда-то мимо Вербицкого, как будто там искал ответ на волнующий вопрос. И, видно, нашёл. На лице появилась улыбка, в глазах мелькнул живой огонёк.

– Кроме нас, пилотов и ментов, на Уйгуре был ещё тот молодой человек, о котором я вам рассказывал, – снова с радостью в голосе заговорил Коротков. – Он видел там побольше меня и мог бы вам пригодиться. Правда, он не геолог, но сейчас это не главное. Этого молодого человека я недавно видел в магазине с мужиками. Наверное, где-то он тут промышляет. Одного из той компании я знаю – это Николай, прораб. Короче, поиски молодого человека я беру на себя.

Глава 6. Иван Дернов

После летнего экстрима, проведённого в тайге, Иван не мыслил своей жизни без Севера. В тайге ему понравилось, хотя оказалось намного трудней, чем он думал. Чего только стоили многокилометровые переходы, ночёвки у костра или непредвиденная встреча с медведем. Хотелось ещё раз побывать в тех местах, где остался сталинский лагерь его дедушки. Эта идея постепенно в нём укреплялась и вскоре породила непреодолимое желание. Он мечтал снова увидеть Уйгур, почувствовать дух того времени и, возможно, встретиться с дедушкой. Пусть это будет не наяву, а только в мыслях, но эта встреча возможна именно там, где витал его дух.

Вернувшись в Хандыгу, Иван первым делом разобрался с делами фирмы, командировавшей его на Север. Начальник долго «поливал» его по телефону, грозился испортить не только репутацию, но кое-что ещё. Однако, узнав, что с его контейнером всё в порядке, отпустил с Богом. Теперь Борис был вправе выбирать свой путь. Клочков предложил поработать на стройке.

– Работа тяжёлая, зато хорошо оплачиваемая, если не понравится, уйдёшь, – убеждал он Ивана, мечтавшего о другом.

Иван согласился. С этого времени у него начался очередной жизненный виток. Бригада, в которую его определил Клочков, строила деревянный жилой дом, из каких состоял почти весь посёлок. Первую неделю Иван проработал как во сне: в конце рабочего дня топор выпадал из рук, от усталости ломило всё тело. Но постепенно он втянулся, и всё стало налаживаться.

Народ в бригаде подобрался самый разный. Больше всего было выходцев с самостийной Украины. Вероятно, в силу своего менталитета они пытались верховодить, занимая даже самые низкие командные посты. Несколько земляков в одной бригаде делали жизнь остальных мало приятной. Только покровительство прораба Клочкова спасало Ивана от мелких проблем, создаваемых бригадиром и его подручными.

На удивление Петра Степановича Железняка – «зализного бригадира», как звали его на стройке, Иван быстро разобрался в премудростях плотницкого ремесла. А вскоре резко пошёл вверх: его поставили плотником и дали подручного, а потом он стал помощником бригадира. Возможно, тут проявилась наследственность, а может, помогло хорошее инженерное образование, полученное в престижном вузе. Многим в бригаде казалось, что он достиг такой вершины только благодаря прорабу, покровительствовавшему парню. Борис не отрицал, но в дискуссии не вдавался, считая эту тему закрытой.

Железняк долго не мог смириться с таким положением дел в своей бригаде: ведь с приходом Ивана он перестал быть непререкаемым авторитетом. Его самолюбию как бригадира был нанесён удар. Поэтому он откровенно недолюбливал Ивана, как и всех «москалей», окружавших его с детства. При каждом удобном случае бригадир пытался показать, «кто здесь хозяин». Он даже обвинил его в воровстве инструмента, украденного из рабочего балка. Только заступничество прораба спасло его от больших неприятностей. Бригадир притих, но затаил обиду.

Ирине, с которой ещё недавно были близкие отношения, Иван долго не звонил, всё время откладывая на потом. Почему тянул, объяснить он этого не мог даже себе. Может быть, хотел большей определённости в своей жизни, а может, ждал первого шага со стороны девушки. И однажды, не выдержав, набрал её телефон. Ирина вначале обрадовалась, сказала, что уже хотела его искать, а потом как будто кто-то её подменил. Разговор перешёл в вяло текущее русло. Иван узнал, что она успешно окончила институт и теперь работает врачом в больнице.

– Коллектив прекрасный, дома всё нормально, – как по писаному говорила она парню.

Ничего особенного вроде бы она не сказала, тем не менее Иван почувствовал в её разговоре недосказанное. Ему показалось, что девушка к нему безразлична.

«Вероятно, у неё есть кто-то другой, – подумал он. – Ведь она даже не спросила, где я был всё это время и когда приеду. Когда человек ждёт, он так не разговаривает».

Несколько раз он порывался снова пойти на переговоры, но каждый раз себя пересиливал. Зато постоянно вёл с ней бесконечные заочные диалоги.

«– Зачем тебе этот Север? Возвращайся домой, – слышал он голос девушки.

– Мне здесь нравится, – говорил он ей в ответ. – Это моё. Я теперь не мыслю своей жизни без этих мест.

– Ну ты же инженер, а работаешь простым плотником. Поменял Москву на какую-то дыру. Это же несерьёзно!»

Ирина сотни раз представляла себе их встречу, но она так и не состоялась. А телефонный разговор вышел совсем не таким, каким бы ей хотелось. Она просто растерялась, всё, что хотела сказать, вылетело из головы.

«Надо было сказать, что я его жду, – корила себя девушка. – Зачем же он там остался? Ведь у него была такая прекрасная работа! А может, он нашёл кого-то и я ему теперь безразлична…»

Девушка расплакалась, ругая себя за излишнюю скромность и сдержанность.

Известие о том, что на Уйгуре нашли золото, быстро разнеслось по всей округе. Правда, не каждый знал, где тот загадочный Уйгур, о котором не говорил теперь только ленивый. Однако интерес к нему был у многих. Ходили слухи, будто бы там «накрыли» чёрных старателей. То золото когда-то пропустили геологи из их экспедиции, а старатели его нашли. Правда, помогли им какие-то никому неведомые потусторонние силы. Что это за силы, никто толком не знал, но по тому, как они разделались с местным ОМОНом, многие сделали заключение, что они совсем «не хилые». По слухам, золота на том Уйгуре было столько, что за неделю старатели добыли почти сто килограммов.

– Когда их стали задерживать, те оказали ожесточённое сопротивление, и омоновцам пришлось применить оружие, – рассказывал бригадир очередную сплетню, услышанную в бане. – Представляете, при перестрелке троих застрелили, а один сам сдался. Но, самое интересное, золота при них не оказалось. Оно как будто бы сквозь землю провалилось. Куда оно подевалось, до сих пор никто не знает. Его поисками сейчас занят московский ОМОН, который специально для этого прислали.

Вину за исчезновение золота стали приписывать тем же неведомым потусторонним силам. Поговаривали также, что один оставшийся в живых старатель сидит сейчас в СИЗО. Кто он и откуда сюда попал, никто также не знал.

Когда Иван услышал про золото Уйгура, тревожно стало на его душе, защемило сердце. Он сразу вспомнил о Борисе и Нине, которых встретил с Клочковым на Маймакане.

– Зачем-то же они понадобились тогда ментам, – не раз думал он с тревогой. – Те даже полетели за ними на вертолёте. Ну не золото же они там мыли. Конечно нет, – успокаивал себя парень. – Да какой из Бориса старатель! По-моему, он даже не представляет, как золото добывают. А Нина, так та, наверное, тяжелее сачков для бабочек в руках ничего не держала. Правда, непонятно, чем они занимались на Маймакане, но это, в конце концов, не главное. Интересно, как же они тогда сплавились?

Вскоре через знакомого Клочков узнал, что теми старателями, о которых сплетничали на каждом углу, действительно были Борис и Нина. Было больно сознавать, что больше нет той жизнерадостной девушки, которую он видел летом на базе гидрологов. Они её помянули и решили найти Бориса. Но он как в воду канул: телефон в его городской квартире молчал, не отвечал он и на следующий день и неделю спустя.

– Странно, из СИЗО его отпустили, а дома он не появился. Куда же он делся? – говорил Клочкову озадаченный Иван. – Может, нам обратиться в милицию с официальным запросом?

– Официально никто не будет с нами разговаривать, а по неофициальным сведениям, он уехал. А вот куда – это большой вопрос. Вообще о Борисе можно бы узнать у того капитана, который вёл его дело. Только капитан, оказывается, был командированным. Откуда он приезжал, теперь никто не помнит. Так что получается замкнутый круг.

Клочков посмотрел на него с сочувствием и, загадочно улыбаясь, сказал:

– Унесли его привидения, сторожившие своё золото. Он, наверное, ближе всех к нему подобрался, а этого они никому не прощают.

– Ну ты скажешь. Я же тебя серьёзно спрашиваю. – В голосе Ивана была обида.

– А я не шучу. Тебе ничего не говорил твой дедушка? Ты его спроси при случае про Бориса.

На лице Ивана Клочков увидел какое-то загадочное выражение, как будто он собирался сказать что-то необычное. И он не ошибся.

– Кстати, я проанализировал своё состояние при встрече с дедушкой и могу сказать, он обладает сильным энергетическим полем. Когда дедушка оказывается рядом, его энергетика мгновенно воздействует на меня, подавляя волю. Такое же влияние, я думаю, он оказывает и на окружающих. Он просто зомбирует всех.