Сказания Земноморья

– Но она увидит его… Здесь… утром…

Они уставились друг на друга.

– Лучше бы я его убил… лучше б он умер! – с яростью сказал Гед. – Я бы оттащил его подальше и закопал…

– Ну так сделай это.

Он только сердито помотал головой.

– Разве это имеет какое-то значение – когда? Почему, ну почему мы не можем этого сделать сейчас? – настаивала Тенар.

– Не знаю.

– Как только станет светло…

– Я увезу его из дома. На тачке, а старик мне поможет.

– Старик и поднять-то ничего не в силах. Я помогу тебе.

– Да ладно, я и сам могу все сделать. Отвезу его в деревню. Там есть какой-нибудь лекарь?

– Ведьма. Айви.

Внезапно Тенар почувствовала чудовищную, беспредельную усталость. Она едва могла держать в руках чашку.

– Там еще есть чай, – сказала она, язык едва ворочался во рту.

Он налил себе снова полную чашку.

Языки пламени плясали у нее перед глазами. Они плыли, взметались ввысь, опадали, снова разгорались, зажатые закопченными камнями, а темное небо постепенно светлело в потоках странного, словно вечернего света, лившегося из воздушных глубин, что за пределами этого мира… Языки пламени – желтые, оранжевые, оранжево-красные, красные… языки пламени, пламенные языки… сами слова она уже выговорить не могла.

– Тенар!

– Мы называем эту звезду Техану, – вдруг сказала она.

– Тенар, дорогая моя, пойдем. Пойдем со мной.

Они больше не сидели у очага. Они были в темной гостиной. В темном коридоре, в Лабиринте… Они уже были там когда-то, вели друг друга, шли друг за другом – в темноте, под землей.

– Это верный путь, – сказала она.

12

Зима

Она просыпалась, не желая проснуться. Слабый сероватый свет просачивался снаружи сквозь щели в ставнях на окне. А почему закрыты ставни? Она поспешно вскочила и прошла через прихожую в кухню. Никто больше не сидел у огня, никто не лежал на полу. Нигде не было ничьих следов – ничего! Кроме чайника и трех чашек на буфете.

Вскоре встало солнце, а за ним – и Терру; они, как обычно, позавтракали вдвоем; убирая со стола, девочка спросила:

– Что случилось?

И приподняла за уголок разорванную простыню, замоченную в тазу. Вода была мутной, красноватой от крови.

– А, это мои женские дела слишком рано начались, – ответила Тенар, удивленная собственной ложью и тем, как легко ее выговорила.

Терру некоторое время стояла неподвижно, ноздри ее раздувались, она была напряжена, словно зверь, почуявший запах. Потом она опустила простыню в воду и вышла на двор – кормить цыплят.

Тенар чувствовала себя нездоровой: все тело ломило. Ей было по-прежнему холодно, так что она старалась не выходить из дому. Она попыталась было и Терру тоже держать при себе, но, когда порывы резкого холодного ветра совсем разогнали утренний туман и солнце засияло вовсю, Терру тут же потребовала, чтобы ее отпустили на улицу.

– Побудь с Шанди в саду, – сказала ей Тенар.

Терру ничего не ответила и выскользнула из дому.

Обожженная щека ее стала совершенно неподвижной из-за поврежденных мышц и грубых поверхностных шрамов, однако шрамы несколько поблекли, да и Тенар давно привыкла не отводить глаз при виде этого уродства, а видеть под страшными шрамами лицо хорошенькой девочки, так что для нее теперь и эта половина лица Терру имела свое определенное выражение. Когда Терру бывала встревожена, ее сожженная щека как бы «закрывалась» – так казалось Тенар; когда же девочка бывала возбуждена или сгорала от любопытства, то казалось, что даже слепой ее глаз видит, а шрамы на лице краснели и становились горячими на ощупь. Сейчас же, когда Терру выходила из дому, она выглядела и вовсе необычно: лицо ее казалось вовсе не человеческим, оно будто принадлежало какому-то дикому созданию, зверю с грубой и толстой шкурой и единственным зрячим глазом, молчаливому и спасающемуся бегством зверю.

И Тенар прекрасно понимала: раз она сама только что впервые солгала Терру, то и Терру впервые в жизни сейчас ей не подчинится. В первый, но не в последний раз.

Она с усталым вздохом села у огня и некоторое время сидела так, в полном бездействии.

В дверь постучали: Чистый Ручей и Гед – нет, Хок, она должна называть его Хок – стояли на пороге. Старик жаждал высказаться и вид имел в высшей степени важный; Гед, темнокожий и спокойный, казался неуклюжим в своей уродливой пастушьей куртке.

– Входите, – сказала она. – Выпейте чаю. Что-нибудь случилось?

– Мерзавцы пробовали удрать в Вальмут! Да только королевские стражники из Кахеданана тут как тут – словили их, у Черри в сарае! – объявил, размахивая руками, Чистый Ручей.

– Так он жив? – Тенар охватил ужас.

– Тех двоих поймали, – ответил Гед. – Не его.

– Знаешь, тело-то крестьяне нашли на старой бойне, там, на Круглом Холме, – прямо всмятку все. Крестьян не меньше десятка было, так что кто-то за стражниками сбегал, да и пошли все вместе по следу. По всем деревням искали, а нынче утром, только-только рассвет занялся, их и нашли – в сарае у Черри. Они там закоченели совсем.

– Значит, он умер? – ошеломленно спросила Тенар.

Гед только что стряхнул с плеч свою тяжеленную куртку и, сидя на стуле возле двери, снимал кожаные гетры.

– Он-то жив. – Гед говорил совершенно спокойно. – Им Айви занимается. Я отвез его к ней утром на тележке. На дороге было полно людей, хотя еще и не рассвело как следует. Они за теми охотились. Эти негодяи там, в горах, женщину убили.

– Какую женщину? – прошептала Тенар.

Она смотрела Геду прямо в глаза. Он слегка кивнул.

Чистый Ручей намерен был во что бы то ни стало сам рассказать все и заговорил громко, перебивая Геда:

– Я-то с некоторыми тамошними говорил, так они рассказывают, что их четверо было; все слонялись без дела возле Кахеданана, палатки ставили, а женщина та часто в деревню приходила милостыню просить, вся избитая, ссадины да синяки по всему телу. Они ее такую-то специально посылали попрошайничать, мужики эти, чтобы добывала побольше; и она говорила людям, что ежели с пустыми руками вернется, так они ее еще пуще изобьют. Ну так тамошние ей и говорят: чего ж назад-то возвращаться? Но если б она не вернулась, так те бы за ней непременно сами явились – так она сказала. А она завсегда при них была, вместе они бродяжничали. Ну а потом-то они ее, видно, до смерти забили: перестарались. А тело оттащили на старую бойню да там и бросили; там, знаешь, все еще тухлятиной попахивало, так они, верно, думали, что это им следы замести поможет. А сами решили удрать по дороге вниз, сюда, в аккурат прошлой ночью. А ты чего ж на помощь-то не звала, не кричала, Гоха? Хок говорит, что тут они были, возле дома шастали, когда он на них набрел. Я бы точно тебя услыхал, да и Шанди тоже, у нее-то уши поострее моих будут. Ты ей ничего еще не говорила, а?

Тенар покачала головой.

– Ну так я счас ей и расскажу, – заявил старик, обрадованный тем, что первым сообщит Шанди все новости, и заковылял через двор прочь. На полпути он обернулся и крикнул Геду: – Вот уж никогда не думал, что ты так с вилами управляться умеешь! – и, смеясь, хлопнул себя по ляжкам.